Джон Толкин - Властелин Колец: Две Крепости

— Сегодня четвертый день с его смерти, — ответил Арагорн, — и вечером того же дня мы выступили из тени Тол-Брандира.

— Пешком? — воскликнул Эомер.

— Да, как вы нас видите.

В глазах Эомера отразилось крайнее удивление.

— Скороход — неподходящее имя для вас, сын Араторна, — сказал он. — Я назвал бы вас крылоногим. О деяниях трех друзей должны петь во многих землях. Сорок пять лиг прошли вы до того, как кончился четвертый день! Сильны потомки Элендила! А теперь, господин, что вы посоветуете мне делать? Я должен как можно быстрее вернуться к Теодену. В присутствии своих людей я вынужден говорить осторожно. Верно, что мы еще не вступили в открытую войну с Черной землей и у трона короля стоят трусливые советчики. Но война приближается. Мы не можем отказаться от старого союза с Гондором, и, если Гондор будет воевать, мы поможем ему. Так говорю я и те, кто меня поддерживает. Моя область, область третьего Маршала, — это Восточная Марка, и я отогнал все табуны и стада, отвел их за Энтвош; здесь остались только сторожевые посты, отряды и быстрые разведчики.

— Значит, вы не платите дань Саурону? — спросил Гимли.

— Не платим и никогда не будем, — ответил Эомер с гневным блеском в глазах, — хотя до меня доходили слухи о том, что кто-то распространяет эту ложь. Несколько лет назад Повелитель Черной земли пожелал за большую цену купить у нас лошадей, но мы отказали ему, потому что он использует животных для злых дел. Тогда он послал в набеги орков, и те стали уводить у нас лошадей, выбирая всегда черных, которых теперь осталось мало. Потому-то наша ненависть к оркам возросла. Но сейчас главная наша забота — Саруман. Он объявил себя Повелителем всех этих земель, и между нами много месяцев шла война. Он взял к себе на службу орков, и волчьих всадников, и злых людей, он закрыл для нас проход, так что мы осаждены с Востока и с Запада. Плохо иметь дело с таким врагом: он хитрый волшебник и умеет принимать множество обликов. Говорят, он ходит тут и там, в облике старика в плаще с капюшоном, очень похожий на Гэндальфа, как вспоминают теперь многие. Его шпионы пролезают в каждую щель, а его птицы злыми вестниками непрестанно кружат в небе. Я не знаю, чем все это кончится, потому что сердце мое говорит: друзья Сарумана живут не только в Изенгарде. Но когда вы придете в дом короля, сами увидите. Или вы не пойдете? Я, может, зря надеюсь, что вы посланы мне в помощь в минуту сомнения и нужды?

— Я приду, когда смогу, — сказал Арагорн.

— Идемте сейчас! — не унимался Эомер. — Потомок Элендила будет сильной поддержкой сыновьям Эорла в злую минуту. На Западе уже сейчас идут сражения, и, боюсь, они плохо кончатся для нас. В этот северный поход я отправился без королевского разрешения, и в мое отсутствие его дом остался с малой охраной. Но три ночи назад разведчики сообщили мне, что видели отряд орков, спускавшийся с Восточной стены; они сказали, что у некоторых из них были значки Сарумана. Я заподозрил, что случилось то, чего я больше всего боялся: что заключен союз между Ортханком и башней Тьмы. Поэтому я погнал свой эоред, людей из моей Марки; мы догнали орков перед наступлением ночи два дня назад у границ Энтского леса. Тут мы окружили их и вчера на рассвете дали бой. Я потерял пятнадцать своих людей и двенадцать лошадей. Увы! Орков оказалось больше, чем мы рассчитывали. К ним присоединились и другие, пришедшие с Востока через Великую реку. Вы легко разглядите их след немного севернее от этого места. И еще другие орки пришли из Леса. Большие орки, тоже со знаком Белой Руки Изенгарда. Эти сильнее и злее всех.

Тем не менее мы покончили с ними. Но мы слишком долго были в отъезде. Нужно торопиться. Пойдете ли вы с нами? Вы видите — у нас есть лишние лошади. И есть работа для мечей. Мы найдем работу и для топора Гимли и лука Леголаса, если они простят мои резкие слова, касающиеся владычицы Леса. Я говорил так, как говорят люди моей земли, и я с радостью узнаю о ней больше.

— Благодарю вас за эти прекрасные слова, — промолвил Арагорн, — сердце мое жаждет идти с вами, но я не могу покинуть своих друзей, пока остается надежда.

— Надежды нет, — сказал Эомер. — Вы не найдете своих друзей на Севере.

— Но они не остались сзади. Мы нашли ясный знак недалеко от Восточной стены: по крайней мере один из них был еще жив. А между Стеной и этим местом мы не нашли других следов. Никто не сворачивал от главного следа, если только мое искусство мне не изменило.

— Тогда что же стало с ними?

— Не знаю. Их могли убить и сжечь вместе с орками; но вы говорите, что это не так. Я могу только предположить, что их увели в Лес до начала битвы, может быть, еще до того, как вы окружили своих врагов. Можете ли вы поклясться, что никто не выскользнул из ваших сетей таким образом?

— Я могу поклясться, что ни один орк не сбежал после того, как мы увидели их, — заверил Эомер. — Мы достигли окраины Леса раньше их, и если после этого кому-то и удалось выскользнуть из нашего окружения, то только не орку; такое существо должно обладать способностями эльфов.

— Наши друзья одеты так же, как и мы, — возразил Арагорн, — а вы прошли мимо нас при свете дня.

— Об этом я забыл, — озадачился Эомер. — Трудно быть уверенным в чем-то среди подобных чудес. Весь мир становится необыкновенным. Эльф в компании с гномом путешествуют по нашим степям; можно говорить с Владычицей Леса и остаться в живых; и меч, который был сломан еще до того, как отцы наших отцов приехали в Марку, снова возвращается к войне! Как может человек решить, что делать в такие времена?

— Но добро и зло остались прежними, — сказал Арагорн. — Они все те же у гномов, эльфов и людей. Дело человека — различать их и в Золотом лесу, и в собственном доме.

— Это верно, — согласился Эомер. — Я не сомневаюсь ни в вас, ни в том, чего жаждет мое сердце. Но я не могу делать все, что хочу. Наш закон не позволяет чужеземцам свободно разъезжать по нашим полям, и только король может дать такое разрешение… Этот закон стал особенно строг в наши опасные дни. Я прошу вас добровольно пойти со мной, но вы не хотите. Но ведь не могу же я бросить сто человек в битву против троих!

— Не думаю, чтобы ваш закон имел отношение к такому случаю, — усмехнулся Арагорн. — Я не совсем чужеземец; я бывал в этой земле и раньше, и не однажды; я ехал с войском Рохиррима, хотя и под другим именем и в другой одежде. Вас я не видел: вы слишком молоды, но я разговаривал с Эомундом, вашим отцом, и с Теоденом, сыном Тенгела, и никогда в прежние дни ни один высокий военачальник этих земель не принуждал человека отказываться от такой погони, как моя. Мой долг ясен — идти дальше. Вы должны сделать выбор, сын Эомунда. Помогите нам или, по крайней мере, не мешайте. Или попытайтесь исполнить ваш закон. Если вы так поступите, меньше ваших воинов вернется к королю, меньше станет участвовать в войне.