Падение владык (СИ) - Ольга Ружникова
Просто не красавцам вроде Эдингема в очередной раз дико завидно.
Но интересно, как тот же Евгений проигрывает внешне и кузену, и брату. Константин — сама тонкая одухотворенность. Роман — яркий красавец… если забыть, что от него уже шарахаются. Дамы любого возраста и любой дерзости.
Но нелегко, наверное, расти в такой компании.
Мария уединилась с любовником. Ей повезло.
Потому что Эдингем тоже уединился… посидеть в соседней комнате с Юлианой. Ему-то придется провести последние часы в не самом приятном обществе.
— Что здесь планируется? — вполголоса прошипел он.
— Вы знаете. — Таким же тоном ее «Снотворное» загоняло в угол запуганную принцессу Софию. — И говорите тише.
Отлично. Чего еще не знает местная стража, что нужно от нее скрывать?
Хуже, что далеко не всё знает и Эдингем.
Только он — офицер, а не еле живая от ужаса девочка, силой выпихнутая замуж в змеиное логово… в императорскую семью. И забытая там за ненадобностью. Братец — уже кардинал, папа — уже министр. Девочку не жалко.
Тем более, у них там уже и новая подросла. Тоже, небось, за эти годы уже выгодно продать успели.
— Алан, даже если я не убью вас сама — мне достаточно заявить, что вы на меня напали. Вы это понимаете? Отлично. А теперь успокойтесь. У вас есть шанс выкрутиться из этой заварушки живым. Не лишайтесь его. Вспомните о заложнице. И о… вашей Эйде в Эвитане. И о шпионах Романа. Разве вы не влюблены?
— Считаете себя настолько умнее меня, принцесса? Вы мне это уже говорили. Уж вы-то точно не допустили бы глупость влюбиться… позже, чем в десять лет.
— Но в десять же допустила. И… ладно, Алан, — рассмеялась она. — Я вам солгала. Разлюбила я несколько позже, чем в одиннадцать.
Лишний раз напоминает, что ему можно говорить уже всё? Перескажет он уже исключительно голубям и ангцам Творца?
— Неравная любовь?
Очень уж приятно представить Юлиану вздыхающей по мускулистому, потному конюху. Или по смазливому незнатному пажу с лютней и локонами. Напомаженными и надушенными.
Если, конечно, она не кусала локти, когда Константин предпочел Марию. Наверное, паршиво быть такой красоткой… а выбирают не тебя? Менее яркую, менее дерзкую. У Алана хоть оправдание есть — каждый второй его интереснее и привлекательнее. А принцессе и первой красавице Мидантии только на дрянной характер списывать и остается.
— В чём-то да. — На покойников Юлиана и впрямь не обижается. — Но не так, как вы решили. Мужчины просто порой предпочитают совсем других женщин. Ваша возлюбленная, Алан, там, в Эвитане… она ведь хрупкая, слабая?
Точно — Мария. И теперь уже ясно, с чего такое странное отношение к сестре. Неужели Эдингем вдруг обзавелся крохами проницательности? И хоть в чём-то раскусил прекрасную стерву и интриганку?
— Потому что таких дам хочется защищать, — поддел Эдингем. — Они — истинные леди.
— Самообман, — отрезала принцесса. — Никого вы не защищаете.
Угу. Константину из тюрьмы защищать хоть кого затруднительно. Благодарите его дядю, он же папа возлюбленной.
— Долго нам ждать?
— Столько, сколько нужно. Берите пример с Константина и Марии, Алан. Они рискуют не меньше. Но — никаких нервов. Люди заняты делом.
— Они, если вы не заметили, влюбленная пара, — буркнул Эдингем.
— Ну да, — не проявила ревности Юлиана. Впрочем, она же вроде давно разлюбила? Пусть не в одиннадцать, но и не вчера же. — А вам приходится терпеть всего лишь мое общество. Зато и волноваться не за кого — только за себя. На меня-то вам глубоко плевать.
— А свою шкуру жалеть, надо полагать, дурной тон?
— Ну, вдруг вам светит светлый Ирий? Вряд ли вы успели совершить что-то совсем уж непростительное.
Для наивного ягненка? Как насчет службы у Гуго? Да и у монсеньора Ревинтера?
Как насчет того, что не уберег Эйду? А пообещал Ирэн жениться и бросил одну?
Пожалуй, зря Алан о голубях размечтался. Жаловаться на Юлиану придется исключительно Темному и змеям его.
— А у вас, Ваше Высочество, похоже, грехов на три Бездны?
— Именно, Эдингем. Вы ведь обо мне невысокого мнения? — Глаза — осколки льда. — Так вот — я еще хуже. Но раз уж вы позавидовали влюбленным голубкам… Мы можем, конечно, заняться тем же самым…
Огромное душевное спасибо за предложение! Алан едва не подавился. Дешевым вином.
Тут экономят на страже, или это уже стража выделила гостям всякую дрянь? В обоих случаях — немудрено, что тут все продаются и покупаются.
А насчет Юлианы… Обнять змею будет гораздо соблазнительнее. Она ведь тоже… красива. Такие экземпляры попадаются. Гордость любого ценителя и коллекционера. Или их же недостижимая мечта.
Потому как попробуй поймать. Яда и коварства там еще больше, чем красоты.
Как и у Юлианы. Не зря тезка Мидантийского Скорпиона. Небось, еще и назвали в честь него.
Ее усмешка заставила Эдингема дернуться.
— … но принцессы не спят с нетитулованными дворянами. Для этого у принцесс толпа высшей знати в очереди стоит. Да и кавалер желанием не горит и из бриджей не выскакивает. Что ж, раз так — предлагаю еще по бокалу и в ратники.
— Сейчас⁈
Да он просто свихнется и так. А если нужно еще и сосредотачиваться…
То ли поместье, то ли тюрьма, непонятное ожидание невесть чего, чужая интрига.
Дикая страна, безумная скачка. Странная, опасная принцесса.
Зачем Алан вообще здесь? Каким колдовством его сюда занесло? Кого он спасает?
Они пьют дрянное вино и ждут. Чего?
— Вы хорошо играете, Эдингем? — принцесса невозмутимо расставляет фигуры. Золотые.
Лично доска Константина? Он настолько не скрывает спасенное зрение, что ему сюда и ратников приволокли?
— Обыграю пятилетнего ребенка.
Но не мидантийского. И не мэндского.
Может, хоть это Юлиану остановит? Чего в ней сейчас больше — скуки, желания поиздеваться хоть над кем или… тоже нервов? Каждый психует по-своему.
— Мария привезла, — поймала его взгляд принцесса. — Вы же не думаете, что это их первая встреча.
Да уж точно не первая. Алан только в самых жарких мечтах мог представить, как кто-то точно так же кидается на шею ему.
— Не налегайте так на вино. Вы нам еще понадобитесь. А пока я дам вам несколько уроков.
Сначала ратников, потом — гибели?
— Вы настолько блестяще играете, принцесса?
Алан теперь еще и хам? Впрочем, собирался же он ее убить.
Но она лишь смеется. Опять. Безумная, безумная. А собеседник ее, решительно, забавляет. Как
