Падение владык (СИ) - Ольга Ружникова
Почти. Иностранная. Из Эвитана. Наивная, как ягненок.
Да тут и ягнята — с зубами и когтями. Любого тигра загрызут. Не мидантийского.
И потом, принцесса Юлиана — не больше дама, чем Карлотта. Пол дикого зверя — неважен.
Да и Эдингем для нее — не человек. Так, игрушка. Фигура на доске.
Причем мелкая. Ратник. И уже обреченный на заклание.
Сам ведь сунулся, правильно?
— Смотря, с кем сравнить. С вами, с пятилетним ребенком, с Романом, с нынешним императором Борисом?
— И как?
— Выиграю у любого из вас. Разница — в потраченном времени. Лучше всех у нас в семье играет Эжен… мой кузен Евгений. Наследник престола.
— Ну если наследник…
Покойник может хамить уже всем. Имеет право.
— Не смейтесь, Алан. Поддающиеся есть всегда, но Эжен предпочитает выигрывать честно. Иначе ему неинтересно. Больше играть не пригласит.
И все только вздохнут с облегчением. С такими вкусами этот Эжен чаще всего играет сам с собой.
И как тут лавировать? Один принц убьет, если не поддашься. Второй — обидится, если наоборот.
— Почему Эжен?
И какое Эдингему до этого дело? До Эжена, Романа, Юлианы и до кучи влюбленных за стеной?
— Наша детская игра. Мы были неглупыми детьми, много читали. Я, Эжен, Мария, Константин, Зоя… Ну… все, кроме Романа. Он и тогда предпочитал… другое. И иногда мы представляли, что живем в другой стране, не в Мидантии. У каждого было собственное королевство. Правда, потом Мария и Константин свои объединили…
— А принц Роман с вами не играл?
Этот, небось, в детстве и ратников только ломал. О головы противников.
В Эвитане есть Карл. И Гуго. Местный Роман стоит их обоих.
А таких, как Юлиана, в Эвитане просто нет. Потому что Карлотту она перекусит на раз.
— Иногда. Но всегда пытался кого-нибудь завоевать, а эту игру никто не любил.
Это всё правда? Они были обычными, нормальными детьми? Такое возможно? И даже о завоеваниях не мечтали? Ну, кроме Романа.
— И имена у нас были другие. Эжен выбрал ваш Эвитан… ему всегда нравился Тенмар. Особенно древний.
Алан вспомнил холодные глаза и непроницаемый взгляд принца Евгения. О да — вылитый тенмарец. Потомок драконов с огнем в жилах, ага.
А еще — любимец дам и сердцеед. Хуже только сам Эдингем.
— Мария просила звать ее Мариитой — как в Илладэне. А вторым именем взяла Кармэн.
Это уже даже не смешно. Впрочем, Алан сам мечтал в детстве походить на Ральфа Тенмара. И хоть раз его увидеть.
Сподобился. Узрел склочного старика, совратителя собственной племянницы. Когда давно уже забыл о глупой детской мечте.
— Константин — таинственный правитель Мэнда. Ему всегда нравились легенды. Зоя — солнечная идалийка.
А потом Мария и Константин объединились. Династическим браком, надо полагать. Илладэн, соединенный с Мэндом. Вот это поворот истории.
— А вы?
— Я — Юльхен. Это вообще-то уменьшительное имя, но я тогда не знала. Королева викингов Бьёрнланда. Первооткрывательница новых земель. Как думаете, мне пойдет наряд валькирии, крылья и драккар?
— Вам всё пойдет.
Даже погребальный саван, но его скорее получит Алан. Да что же это такое? Она вроде бы не делает сейчас ничего дурного. Даже помогает влюбленной сестре. Причем не исключено, что еще и сопернице. Побег устраивает. Откуда же ощущение, что женщина напротив — насквозь порочна? И испорчена до мозга костей?
Почему же Эдингему настолько паршиво?
— И как обстояло с политикой… в объединенном королевстве?
— Отлично. Ею никто не занимался. Константин читал книги, а Мариита танцевала на балах. Эжен порой для них придумывал реформы, а я воевала, когда Роман пытался нападать. Но вернемся к ратникам, Алан. Эжен играет много лучше меня. Но пару-тройку партий из пяти я умудрялась не проиграть.
Считать Алан, вроде, умеет. И не настолько еще пьян. Не позволяют.
— Тогда вы играете на равных.
— Что вы, Эдингем? Я не выиграла ни одной. Кроме единственного раза — уже давно… но Эжен наверняка поддался. Просто я умудрялась половину партий свести к ничьей. Могу научить.
— Давайте.
Она покажет, а он пока подремлет. А Мария и Константин развлекутся. Каждый занят своим… делом.
— Нет уж, играть вам придется, — смеется принцесса. — Считайте это приказом. Нас ведь никогда не спрашивают, когда раздают фигуры? Раз — и мы уже на доске. Начинайте, Алан. Вам — светлые и первый ход.
Первый? Ну, первые три он помнит. Еще отец когда-то научил. С гордостью.
— А что было здесь раньше?
Жила какая-нибудь старая императорская тетушка?
— Наш парк для игр. У нынешнего императора своеобразное чувство юмора. Он запер Константина в доме, где мы проводили лето.
— Значит, здесь и родились ваши королевства?
Стандартные ходы у Алана кончились. Те, что папины.
— Здесь. И во дворце. Везде. Но да — здесь всё напоминает о детстве. Если выглянуть в окно — там мое дерево. Здоровущий клен. Еще скрипит.
— Вы его посадили?
Не рановато ли клен тогда записали в «скрипящие» старики?
— Я на него забралась. А слезть не сумела.
— И долго просидели?
Алан чуть не выругался. Чужая «крепость» под шумок сожрала его «кардинала».
— Не очень. Роман сам испугался — орал, как девчонка. Топал ногами и обещал казнить стражу.
— А стража чем занималась?
— Им оставалось только спились дерево. Я забралась на такие тонкие ветки, что взрослому уже не залезть. Мне было четыре с половиной, Алан.
— А кухонного мальчишки у них не нашлось?
— Пока бегали за мальчишкой, меня нашлось кому снять и так, — помрачнела Юлиана. — Стража чуть от ужаса не окочурилась еще раз. Алан, простите, но вашей «крепости» тоже больше нет.
Дальше стало не до расспросов. Началось откровенное избиение младенцев. То есть эвитанских офицеров.
Кто бы сомневался? Принцесса разнесла его в пух и прах.
Три ратника, король и конница — вот всё, что у него осталось.
— А теперь — меняемся местами, — Юлиана развернула доску. — Попробуйте выиграть.
Это что, очередная подстава? У любителя Тенмара принца «Эжена», может, и свои причуды. Но Эдингем слышал, что бывает, если выиграешь у принца Романа. Нечем играть в следующий раз станет. И речь отнюдь не о фигурах.
Причем даже закон здесь ни при чём. Подстерегут где-нибудь. А то и на дом ночью нападут…
Скажи спасибо, если хоть родных пожалеют.
А нынешний противник Алана — отнюдь не «Эжен». О Юлиане на этот случай ничего вообще не известно. Зато известно о других.
— Так нечестно. У вас теперь нет шансов на победу точно.
— Разумеется, нет. Я сведу к ничьей.
— Это невозможно.
— Спорим на… — загорелись ее глаза. Тревожно-тревожно.
