Башня. Новый Ковчег 4 - Евгения Букреева
— А если тебя просветили, капитан, то, значит, должен понимать, чем это грозит — не тебе или мне, а всей Башне, всем людям, которые тут живут.
На лице капитана отразилась борьба. Он посмотрел на Долинина. Потом перевёл взгляд на Павла. Снова покачал головой.
— Не могу я. Связывайтесь с Рябининым. Если вы действительно — Савельев, то Рябинин должен вас послушать.
Разговор явно заходил в тупик. Этот парень, Алёхин, по-своему был прав, и то, что станцию сейчас держал именно такой человек, а не кто-нибудь типа того же Рябинина, трусливый и безвольный, было в чём-то даже хорошо. Осталось только переубедить его, ведь чёрт его знает, как там всё дальше сложиться, и лучше уж иметь этого молодого капитана в друзьях, чем во врагах. Борис вздохнул и наконец подал голос.
— Капитан, если вы убедитесь, что перед вами именно Глава Совета, вы подчинитесь? — проговорил он, наблюдая за лицом Алёхина.
— Формально, пока Рябинин не вступил в должность, главнокомандующим является Глава Совета, — ответил он.
— Тогда надо найти кого-то на станции, кто может подтвердить личность Павла Григорьевича. Есть такой человек? — вопрос Борис адресовал Павлу.
— Марат может, но он ранен. Есть ещё Васильев, он начальник смены, он зам Руфимова. Мы знакомы. Позвоните ему, капитан. Пусть он поднимется сюда. Его слова и слова полковника Долинина вам будет достаточно?
Алёхин молчал.
— Там раненые, — внезапно из-за спины Бориса показалась Анна. — Там люди, которым нужна помощь. Я — врач. Пропустите хотя бы нас с медсестрой, или вы в своём упрямстве допустите, чтобы люди истекли кровью?
Этот последний аргумент, вовремя выложенный Анной, оказался решающим.
— Хорошо, — капитан явно принял решение. — Я сейчас схожу к себе на пост, внутренний телефон только там. Я позвоню этому вашему… начальнику смены. Васильев, говорите?
— Да, Васильев. И побыстрее, капитан. У нас очень мало времени, — голос Павла прозвучал как приказ, и молодой капитан подчинился. Как рано или поздно подчинялись все, кто оказывался рядом с Павлом. Борис это знал по себе.
Пока ждали капитана, Павел отозвал в сторону Бориса и Долинина, подальше от сурового, немигающего взгляда сержанта Мадянова.
— Когда Васильев подтвердит мою личность, мы с ним пойдём вниз, надо срочно продолжить работы, — Павел говорил быстро, не желая терять ни минуты времени. — Вы оба, пока остаётесь здесь. Необходимо договориться с капитаном. Первое и самое основное — разблокировать сменщиков, которые заперты на административном этаже, и сам этаж естественно тоже. Боря, твоя задача — обеспечить жизнедеятельность станции. И люди. Никакой паники быть не должно. Второе, — Павел прервался, провёл рукой по волосам. — Второе — это капитан. В идеале Алёхина надо убедить принять нашу сторону. Не получится — пусть хотя бы не мешает. И следить в оба за тем, чтобы он не связался с Рябининым. Если будет хоть какая-то попытка с его стороны это сделать — пресечь немедленно. Любым способом. Это понятно?
Долинин кивнул. Борис помедлил из какого-то идиотского упрямства — Павел разговаривал с ним не как с другом, а как с подчинённым, и это его слегка коробило. Но потом он поймал его взгляд и поспешил тоже кивнуть. Это был всё тот же Пашка Савельев, его друг. Ну, а то, что он теперь главный — пора привыкать. Он теперь всегда главный. И, надо признать, по праву.
Тишину прорезал высокий женский голос, показавшийся Борису смутно знакомым. Он сразу же вспомнил, где его слышал — по телефону, именно с ней ругался Павел, когда связался со станцией из кабинета Анны.
Они все трое, и Павел, и Долинин, и сам Борис подались вперёд, пытаясь разглядеть, кого ведёт Алёхин. Капитан приближался к КПП быстро, чуть ли не бежал, но та, что шагала рядом с ним, от него не отставала. Невысокая, в распахнутом белом халате, какая-то на удивление стремительная и в этой своей стремительности и порывистости кажущаяся совсем юной, хотя это было и не совсем так, она шла, не сбавляя темпа, и громко выговаривала Алёхину:
— И имейте в виду, капитан, если с Маратом Каримовичем что-то случится — это будет на вашей совести. И я вам тогда спокойно жить не дам! Я по ночам к вам буду являться, в самых страшных кошмарах. Ясно вам?
— О, нет, чёрт, только не она, — еле слышно чертыхнулся Павел, но всё же двинулся навстречу девушке, которая дойдя до КПП, так зыркнула на одного из парнишек, что тот, даже не дожидаясь отмашки Алёхина, поднял вертушку турникета.
— Где Васильев? — резко спросил Павел.
Она проигнорировала его вопрос, отодвинула сержанта Мадянова, не обращая внимания на его оружие, обвела насмешливым взглядом их группу и остановилась на Савельеве. Нетерпеливо смахнула с лица светлую прядку, выбившуюся из прически — хотя какая там прическа, волосы небрежно стянуты резинкой в хвост и всё, — усмехнулась, вскинув тонкие тёмные брови.
— Ну здравствуйте, Павел Григорьевич. Наконец-то. Мы тут заждались, — она обернулась к капитану, мявшемуся позади. — Пропустите их, ну? Или вам надо поклясться страшной клятвой, что это именно Савельев? Кровью где-то расписаться? Давайте уже, я готова!
— Не надо нигде расписываться, — пробормотал Алёхин. Борис с удивлением заметил, что капитан бледен и смотрит на эту девушку с опаской, явно мечтая иметь дело с кем-то другим. — Если вы уверены, что это именно Савельев, если вы его знаете…
— Не сомневайтесь, знаю! Уж кому, как не мне это знать, — загадочно бросила она и тут же напустилась на Павла, который тоже несколько потерялся при её появлении. — А вы, Павел Григорьевич, что стоите? Проходите уже. Вы врачей привели? Руфимову совсем плохо, у него жар, а эти… — она снова повернулась к капитану. — Так что? Вы отдадите приказ, чтобы всех пропустили, или мы так и будем тут стоять? И я вас предупредила, если с Маратом Каримовичем…
— Да понял я, по ночам будете ко мне приходить, — нервно ответил Алёхин.
— И не мечтайте! По ночам к вам будет приходить мой призрак, а я вас и днём со свету сживу. Или вы сомневаетесь?
Судя по жалкому виду капитана, он не сомневался. Борис не удержался и хмыкнул. Эта
