Песнь войны (СИ) - Илья Витальевич Карпов
Джеррод принял Клинок из рук Эдвальда Одеринга вскоре после окончания войны Короны, но и до того он успел повидать немало битв, которые объединяло лишь одно: все они были против людей. Лорду Раурлингу ещё никогда не доводилось сражаться с акаллантирскими эльфами, а потому он, как мудрый полководец, был готов принять помощь, для чего и взял на службу Дунгара и Драма. Первый, будучи наёмником в прошлом, уже имел дело с остроухими в бою, а второй и сам был эльфом. Большой разницы между этельдиар и, собственно, эльфами хранитель не видел. Точнее, для него она была не больше, чем между энгатийцами и ригенцами. Но Драм был рад принести пользу в любом качестве, а потому не возражал, даже когда его называли эльфом. В конце концов, когда-то их народы и в самом деле были одним целым, и теперь общего между ними оставалось куда больше, чем хотелось думать им самим.
Джеррод решил отправить часть армии в Лейдеран, и тому было несколько причин. Город был расположен таким образом, что из него можно было легко выступить на перехват эльфийской армии. Если эльфы поведут свои силы на Энгату, им так или иначе придётся пройти через множество рек, что замедлит их продвижение вглубь страны. К тому же замок Лейдеран прекрасно подходил для размещения в нём армии, ведь когда-то он строился именно как обширный форпост, невысокий, но очень широкий.
Когда-то давно крепость была передана дому Кавигеров, и многие в шутку говорили, что замок слишком велик для столь небольшого дома. И действительно, Дэйну в детстве частенько казалось, что резиденция его семьи похожа скорее на маленький город, чем на обычный замок. Неудивительно, что сам Дэйн и предложил разместить в такой крепости армию. Эта идея была с радостью поддержана хранителем клинка, а командующий гвардией отправился писать письмо отцу. К тому же им двигало желание защитить свой дом и свою семью, которые так или иначе попали бы под удар при продвижении эльфов, а с королевским войском хотя бы был шанс остановить Халантир на подступах. Больше всего Дэйн печалился о том, что сам не может оставить пост и принять участие в походе, хотя и ясно понимал причины этого.
После сборов и нескольких писем в нужные крепости, было принято, что войска из Энгатара и Одерхолда соберутся в Лейдеране. Туда же отправит войска лорд Таммарен, чьи силы подойдут с запада. Энгатарскую армию поведёт сам Джеррод Раурлинг, с которым отправятся Игнат, Рия, Драм и Дунгар. Боевых магов, кроме Игната, в поход решили не брать. Волшебник слишком ценен, чтобы в случае поражения потерять его в первых же сражениях, не получив опыта войны с эльфами. К тому же, желающих, за исключением всё того же Игната, не было: в отсутствии верховного мага, с началом войны остальные немногочисленные его столичные коллеги. Тем же временем силы западных лордов должны были стягиваться на восток, чтобы в случае успеха грядущей битвы, можно было сразу освободить Восточный предел и выбить оттуда эльфов. Всё это было сделано довольно быстро, ведь приготовления велись весь последний месяц с того самого момента, как гонец привёз голову энгатского посла.
В то же время патриарх Велерен претворял в жизнь свой давний замысел. Клич о вступлении в Святое воинство Церкви Троих прокатился по округе уже давно и весь месяц в Энгатар стекались желающие — от безземельных рыцарей до набожных простолюдинов, желающих послужить богам с оружием в руках. Из всего этого множества было отобрано три десятка конных и полторы сотни пехоты, вооружённых из королевского арсенала, доступ к которому Велерен получил от самого короля.
Командовать воинством патриарх поставил собственного сына, Эрниваля. Для Велерена это имело сразу два преимущества. Первое — проверка сыновьей верности, причём преданности как отцу, так и высокой цели. И второе — он наконец-то сможет избавиться от скучающего рыцаря, что откровенно мешал ему своим присутствием. Патриарх относился к нему так с тех пор, как Эрниваль сбежал из дома, чтобы примкнуть к ордену. Сам юноша полагал, что отец простил его, но в то же время его тяготил груз вины за побег из дома. Поэтому, когда представилась возможность возглавить Святое воинство, он согласился без раздумий. Эрниваль с отрядом также был отправлен в Лейдеран, хоть и позже, чем королевская армия.
Избавившись таким образом от всех, кто мог помешать ему, патриарх начал реформу церкви. Первым делом, он вдвое сократил состав инквизиции. К освободившимся людям он добавил добровольцев из монашеской братии Святого Беренгара и создал новый боевой орден Серых судей. За инквизицией оставалось расследование преступлений против веры, но Судьи имели право на городские обходы, доступ в любое здание города и, самое главное, казнь преступника на месте, если он пойман с поличным.
По сути, патриарх возродил созданный давным-давно монашеский орден, посвящённый Тормиру, богу правосудия. Вот только теперь они в некоторой мере выполняли задачу городской стражи, неся при этом ответ перед Церковью и напрямую перед патриархом, который остро нуждался в подобной организации. Ведь городской стражей командовал, собственно, начальник стражи, который в свою очередь подчинялся Дэйну Кавигеру.
Вдобавок Судьи получали более широкие полномочия в сравнении со стражей, которая лишь пресекала беспорядки и арестовывала пойманных с поличным. Облачённые в серые сутаны, с символом молота Тормира на спинах и натянув на выбритые головы железные шлемы, Судьи начали свою деятельность с ночного рейда по злачным местам города. В отличие от городской стражи, вооружённой короткими мечами, деревянными дубинками и алебардами, эти сжимали в руках шипастые булавы, которые называли «дланью Тормира». После «Ночи железных шипов», как этот рейд прозвали горожане, преступная жизнь Энгатара содрогнулась и затихла. Но тут и там раздавались шепотки, что на деле преступники и головорезы лишь залегли на дно, чтобы страшно отомстить, когда представится удобный случай.
Пока город и страну сотрясали доселе не виданные события, Эдвальд Первый, король Энгаты, проводил всё время в кровати. С того момента, как он отказался покидать покои, видения и голоса в голове становились всё отчётливее и ярче. Лишь визиты лекаря, уговаривавшего его величество съесть хоть немного, на короткое время заставляли этот кошмар прекратиться, но потом наступала долгая, казавшаяся бесконечной, ночь, и король вновь переставал владеть собственным разумом.
Он ощущал себя в самом тёмном уголке огромного зала, в центре которого рвали друг друга на части невероятные чудовища, сверкали немыслимо
