Благословенная Империя (СИ) - "Ellerillen"

***

Шоуки замотался настолько, что едва не пропустил в приготовлениях к предстоящему торжеству само торжество. Едва ни до поздней ночи он носился по двору, подбирая последние обрезки да обрывки, стебельки и листья. Последняя высокая корзина для мусора стремительно наполнялась. Нет, последствия стройки убрали ещё утром, потом таскали воду, сметали растащенную по двору глину, а где не получалось — буквально смывали её тряпками. Носились со скоростью неимоверной — время выходило. После полудня в Копейный двор ворвалась стайка служанок с корзинами цветов и рулонами тканей, с ножницами и нитками они, щебеча как весенние птахи принялись доводить двор до ума. В конце концов, самый большой в поместье, он должен был принять в себе большую часть торжественных событий предстоящего праздника. Скамьи укрывали плотной тканью, где попроще, где понаряднее — всё в строгом соответствии с тем куда будут рассаживать зрителей. Со вкусом расположились тут и там украшения из цветов — скромных зимних, ярких сухоцветов и искусно выполненных бумажных и тканевых. Девушки возились долго, придавая двору неповторимый лоск и чувство законченности. Чувство степенной торжественности, чувство праздника. Шоуки его совершенно не замечал больше сосредоточенный проверкой прочности сооружений и избавлением от остатков мусора. Разволновался, боясь что что-то упустил, или какое-то из распоряжений забыл, или где-то что-то не так понял. Даже то, что в несколько своих визитов за последние дни господин Распорядитель Высокого Двора Маомин остался доволен ходом подготовки и не высказал никаких нареканий, его не успокаивало. Вдруг они оба что-то незаметили и это, незамеченное, вылезет в самый неподходящий момент во время празднования?!

Кончилось тем, что Имари уже поздним вечером поймал его за шиворот, отволок в сторону и окунул в высокий резервуар, размером с небольшой декоративный прудик, из которого обычно ополаскивались кариты после занятий.

Шоуки с растерянностью понял, что туда уже успели запустить разноцветных карпов, и воткнули пару плетёных корзинок, в которых угнездились какие-то пышные водяные растения. И правда на прудик похоже стало. Маленький.

— Успокоился? — уточнил Имари.

— А… Мне кажется корзинки было бы неплохо замаскировать крупными камнями, и на дно посыпать мелкой гальки, — обтекая мокрой холодной водой залепетал Шоуки. — Так будет больше похоже на полноценный пруд.

Имари скривился, и окунул его ещё раз, немного придержав для профилактики.

— Успокоился! — пискнул парень, когда его снова допустили до воздуха.

— Вот и замечательно, — наставник отпустил его, и охлопал по плечам, приглаживая мокрый, сбившийся воротник. — Приведи себя в порядок, навести купальни, а потом выспись. Праздничные одежды тебе должны были выдать ещё на той неделе — успел примерить?

— А… Ну, кажется….

— Значит, если где ошиблись с размером, будешь терпеть и не вякать. — покачал головой мужчина. — Ступай. Об оставшемся я позабочусь.

Шоуки поклонился, и удрал мыться — очень бодро! Насквозь пропитанный холодной водой. Впрочем, купание пошло впрок, так бы он сам не вспомнил что в празднестве ему ещё и участвовать, вообще-то.

Имари только головой покачал, глядя вслед удаляющемуся мальчишке.

— Ты посмотри только насколько он старательный и подвижный.

— Нервный и суетливый. Увлекающийся до полной потери понятия о происходящем вокруг. Забывчивый, — хмыкнул Тамай, выступая из сгущающейся темноты под забором.

— Всё тебе не так, — вздохнул наставник каритов. — Ладно, пойдём. Покажу кое-что.

— О, а я уже решил было, что ты меня позвал сюда только ради того, чтобы полюбоваться на твоего замотанного служку, — в голосе Айри скользнуло ворчливое ехидство.

— Нет — нет, тут кое-что поинтереснее, — Имари направился к одному из небольших помещений, лепившихся к стене двора. Отпер хитро растопыренным ключом замок, распахнул двустворчатую дверь, являя свету первых звёзд широкий стол, единолично занимающий почти всё нутро сарайчика. Он был покрыт плотной красной тканью, и уже на нём выложены рядком почти две дюжины клинков. Все они немного отличались друг от друга — длинной, некоторые формой, пара — богатством отделки. Но большинство, похоже, вышли из-под руки одного и того же мастера. Лаконичные лакированные ножны, символ клана на пластине у устья ножен. Кисти на рукоятях.

Тут было на что посмотреть… Однако-же Тамай уставился на один из клинков, тот, что почти в конце ряда. Один из тех, что попроще. Ему не нужно было вынимать клинок из ножен и осматривать, чтобы понять, чем он отличается от прочих.

— Имари! Я же сказал что не возьму парня в ученики!

— Зато есливдруг — перековывать для него клинок не придётся, — заметит его собеседник ровно. — Икузнецу следовало набить руку в изготовлении подобного оружия. Распоряжение Наместника.

— Тс! — цыкнул зубом Тамай, разворачиваясь. — Немог в лицо сказать! От этих ваших постоянных намёков уже злость берёт.

— Что, даже не посмотришь? — несколько удивился Имари. Его друг обожал возиться с оружием. Обычно. Но от чего-то не сегодня.

— Времени у меня нет, — отмахнулся тот.

— Торопишься? Куда?

Но Жнец не ответил — ровным шагом направился к выходу со двора. Имари бы половину собственного арсенала отдал, чтобы узнать, куда Тамай непроизвольно бросил взгляд на последнем вопросе, но увы — пришлось задержаться, закрывая двери склада.

Глава 5

Утро началось с паники. Шоуки точно помнил, что молодёжь инструктировали о порядке проведения предстоящей церемонии, но он не помнил деталей. Совершенно. Потому — едва приведя себя в порядок помчался в сторону кухни в поиске тех парней которым — он точно помнил — сегодня будут вручать клинки. Нашёл! Там его успокоили, что до церемонии ещё есть время. Посмеялись конечно над всполошенным парнем, но велели держаться рядом. Шоуки и держался. Солнце забралось чуть повыше, даже потеплело чутка — народ начал стягиваться в Копейный двор. Все в праздничных одеждах, к тому же было много незнакомых благородных семейств — Шоуки нечасто выбирался из Копейного двора, чтобы знать всех, кто проживает в огромном поместье… Но народу было действительно очень уж много. Надо полагать, гости. Откуда бы тут столько разных родов? Большую часть узоров и личных знаков он видел впервые.

Так дошли и до… Копейного двора? Шоуки едва не споткнулся на входе — впервые за неделю взглянул на это место свежим, незамыленным взглядом. Так торжественно тут было. Празднично. Двор преобразился совершенно, ему даже музыка почудилась… а нет, не почудилось — в том уголке и правда музицировали девушки в нарядных платьях, создавая приятный фон.

Потихоньку занимали положенные места. Кто на трибунах, кто на свободном пространстве… вот как молодёжь. К группе с которой стоял Шоуки прибилась дюжина напыщенных парней в таких же праздничных одеждах, но незнакомые, почти все с родовыми вышитыми поясами.

— А это ещё кто? — спросил он шёпотом у спутников.

— Да тоже что и мы, только родовые и учились у себя дома. От того все лица незнакомые, — так же тихо пояснит ближайший. — Но присягать им всё равно клану, так что сюда приехали. С роднёй. Ну и на праздник заодно.

Заодно приехавшие бросили на шепчущих уничижительные взгляды, но промолчали. Не время и не место собачится. Тем более что стягиваться начали важные представители клана и их гости, а потому следовало стоять ровненько и торжественно, держать марку. Получалось, впрочем, само собой — атмосфера располагала. Шоуки даже с десяток северян заметил среди гостей — разряжены были во что-то весьма странное. Наверное тоже как бы торжественные одежды. Рассмотреть бы поближе, но они неудобно, сбоку стояли — не будешь же головой вертеть?

Наконец гомон начал стихать, началась официальная часть. В целом, ничего особенного, разве что храмов тут было целых три — Предков, бога-воителя, и Лучезарной Госпожи, потому церемония была длиннее чем обычно проводилась в храме Тростниковой долины. И торжественнее! В конце концов, это праздник обновления, когда Великая Мать стряхивает сонное оцепенение и теперь с каждым днём всё жарче будет ласкать Благословенные Земли в своих объятьях. Всё дольше задерживаться на небосводе, даруя свои свет и тепло, пока не убедится что поля дадут достойный урожай, и уставшая, не станет сонной и холодной до следующего праздника.