Алан Фостер - Пожиратели света и тьмы

Моряки были встревожены. Этот опытный, уверенный в себе народ теперь напряженно вглядывался в губительный мрак, засосавший в себя их корабль. Каждый с недоумением спрашивал себя: где проливной дождь, сверкающие молнии, почему море спокойно? Действительно, только легкое волнение сопровождало подступившую тьму. Где все обязательные приметы настоящей бури? Корабль по-прежнему на слабой волне шел вперед, послушно повинуясь самому слабому движению руля.

Затем люди на борту ощутили какой-то смрад. Скоро гнетущее зловоние заполнило палубу — ничего хорошего эта примета не обещала. Смрад не был похож на вонь, издаваемую протухшей рыбой или водорослями. Кто-то из опытных моряков крикнул, что этот запах напоминает ему древние сточные канавы, найденные в покинутом городе Вра-Тет. Его население погибло много сотен лет назад, но в подземельях, погребенных под развалинами, еще что-то шевелилось, ухало, жило. Другой моряк заявил, что подобный запах мог нагнать ветер, прилетевший с полей давным-давно отгремевших сражений, где десятки тысяч воинов полегли костьми.

Алита, которому вонь досаждала куда сильнее, чем любому из людей, зажал нос передними лапами, причем с такой силой, что тот едва не скрылся под верхней губой.

— Что это, кот? — Симна тревожно вглядывался во тьму, поглотившую корабль.

— Не знаю. Что-то гниет, разлагается, но что именно, сказать не могу.

Северянин обернулся к долговязому пастуху, который смотрел куда-то вдаль.

— Что думаешь, Этиоль? Ты как пастух должен быть хорошо знаком со всеми видами зловония. Есть какие-нибудь идеи?

Эхомба не откликнулся.

— Этиоль? — вновь позвал Симна и, шагнув вперед, взял товарища под руку.

— Что? — вдруг встрепенулся Эхомба. Он посмотрел на Симну, несколько раз моргнул и ответил: — Прости, дружище. Да, я знаю, что это такое.

— Тогда скажи нам, — потребовал Алита. — Я не знаком с морскими запахами, но мне известно, что такое буря, а здесь творится что-то непонятное, с чем мне никогда не приходилось сталкиваться.

Пастух сжал губы.

— Потому что это не буря.

Кот и северянин обменялись взглядами.

— Но тучи, Этиоль? — спросил Симна. — Темные облака обычно всегда предвещают бурю, а на море — шторм.

— Это не облака, — также кратко и малопонятно объяснил Эхомба. — Наш корабль заглатывает нечто неведомое.

Подобный ответ пришелся явно не по вкусу ни Симне, ни коту. Особенно Симне не понравилось употребленное только что слово «заглатывает».

— Если это не шторм, то что же?

Эхомба опять помедлил с ответом. Вскинув голову, он высматривал что-то вверху, как человек, стоящий на дне глубокого колодца, отчаянно ловит солнечный луч. Услышав обрывки разговора, некоторые моряки оставили свои места и подошли ближе, внимательно глядя на долговязого чужестранца.

— Это «что-то» уже давно преследует меня, копит силы. Впервые я с ним встретился в ту ночь, когда помог людям деревьев разгромить напавших на них слельвов.

Симна с недоумением взглянул на товарища, потом удивленно спросил:

— Кого?

— Это случилось, дружище, еще до нашей встречи. В тот день, когда нам удалось одолеть Тлен, ты тоже мог видеть это существо. Оно кружило где-то неподалеку, когда мы победили Дюнауэйка. Его присутствие я ощущал и на земле квиппов, особенно возле Стены.

Пастух помолчал, некоторое время вглядывался в низкое темное небо, затем продолжил:

— С самого первого момента, когда я оказался в окружении народа деревьев, оно идет за мной. Должно быть, выбирает удобный момент.

— Удобный момент? — Симна тоже уставился в небо, пытаясь узреть в клочьях разорванных, стремительно бегущих облаков это самое «что-то», сумевшее надежно прикрыться мраком, вонью и завесой страха. — Удобный момент для чего?

Вид у Эхомбы был до такой степени грустный и серьезный, что даже северянин подтянулся, перестал иронизировать.

— Чтобы проглотить, — ответил пастух.

Эти слова вызвали в воображении Симны еще менее приятные чувства, чем использованный глагол «заглатывать».

— То есть это «что-то» пытается нагнать нас и съесть?

— Уже, — грустно откликнулся Эхомба.

— Что уже? — не понял Симна. С невозмутимым спокойствием пастух продолжал изучать подступившую со всех сторон тьму.

— Мы уже внутри него. Но оно еще не заглотило нас. Оно должно сделать паузу, прежде чем начать заглатывать.

— Хой, раз ты так говоришь, значит, так оно и есть. Спорить не буду, брат.

Широко раскрытыми глазами, в которых не было ни тени страха, воин с севера по-новому взглянул вокруг себя. Изменилось ли что-нибудь с тех пор, как тьма опустилась на корабль? Да, все вокруг стало черным-черно, словно они оказались внутри куска угля. И это давящее ощущение, измазавшее людей с ног до головы, подобно маслу, оно тоже было в новинку, как и вся атмосфера, вдруг потерявшая незримость, неощутимость и вместо того вдруг пропитавшаяся смрадом разложения, превратившаяся в липкую, весомую массу… Все это действительно изменилось, но чего ждать дальше?

Один из моряков ударил по языку мрака, протянувшемуся к нему и попытавшемуся обхватить предплечье.

Это движение на несколько секунд разогнало тьму; обрывки сгустившегося мрака повисли над палубой и начали медленно оттягиваться в сторону. Между тем тьма сгущалась и бесконечной ночью ложилась на корабль, грозя окутать и задушить всех на борту. Моряки отчаянно принялись очищать вокруг себя пространство, ругань и проклятия заполнили палубу, но с каждым ударом по пропитанному ужасом воздуху становилось ясно, что так от черноты не отбиться, как не отбиться от облака, от тени. И эта тень с каждой минутой становилась все сильнее и сильнее.

И все более жадной до живой плоти…

Симна отчаянно отбивался от прикосновений тьмы — впечатление было такое, словно на него напал незримый великан. По времени это было позднее утро, однако ни единый солнечный лучик не мог пробиться в мрачную утробу, их поглотившую. Алита пытался перекусить длинные толстые отростки темноты, которые, извиваясь, подтягивались к нему со всех сторон. Он то и дело ревел, лязгал зубами, а стая чудовищных змей становилась все гуще. Они нападали со всех сторон, перестраивались, кое-где утолщались, где-то становились тоньше. С каждой минутой сил у них прибывало. Тень все яснее ощущала свое могущество.

— Что же это?! — воскликнул Симна. Он, как и другие члены команды, отчаянно пытался счистить с себя налипавшую на тело невесомую грязь. — Ради Гидана, скажи, что это за пакость?!

— Эромакади. — Эхомба по-прежнему стоял не двигаясь, не обращая внимания на пальцы тьмы, касавшиеся его ушей, тыкающих в глаза. — Пожиратели света! Они поглощают свет вокруг нас, так же, впрочем, как и тот свет, что исходит из нас. Свет жизни.