M. Nemo - Кровь Ардана

— Клыки вырву! Кол всажу!

Признаться, меня это несколько озадачило. Я обернулся как раз чтобы увидеть, как Дункан, он же вполне походящий на разгневанного медведя, только с большей целеустремлённостью во взгляде, пытается перелезть через окно. В последнюю секунду он как раз плюхнулся вниз и, вспоминая всех моих родственников до пятого колена попытался подняться.

— Дункан! — тем временем доносилось из окна.

Прекрасная дама очутилась тут же в белом пеньюаре, со струившимися по плечам льняными волосами. Она только и успела кинуть на меня недоуменный взгляд и принялась заламывать руки дальше.

— Убью!

— Дункан, это не он!

— Что?!

— То есть… как смеешь ты меня в подобном подозревать?!

— Простите, сударь… — начал с достоинством я.

Однако сударь на «сударя» не отзывался и попёр вперёд. Вдруг из кустов выскочил недавний беглец и схватив меня за руку потащил со всей силы за собой.

— Стоять! — Орало позади. — Убью! Я вам чеснок в…

Куда именно собирался использовать чеснок оскорбленный супруг я так и не услышал. Беглец тащил меня со всей прыти через аллею, потом мимо фонтана и внутренних башен. Мимо главного корпуса. Я даже опомниться не успел, как оказался с ним у неприметного покосившегося сарая. Сарай смотрел на нас привычно и только язвил окнами.

Не обращая на меня внимания этот беглец натянул остатки одежды. Я первое время смотрел на это безобразие пытаясь сообразить, в чём дело. А потом развернулся и пошёл прочь.

— Игрища ровнёхонько направо, — послышалось услужливое позади.

С подчёркнутым достоинством я развернулся на каблуках и отчеканил:

— В подобной помощи не нуждаюсь.

— Ну как знаешь, — он выхватил из внутреннего кармана куртки флягу и с удовольствием выпил. — Славный денёк.

Моё холодное выражение лица чурбана явно в замешательство не вводило.

Я снова собрался уходить.

— Это, на всякий случай, — услужливо подсказал тот, — это Дункан Жубадан, ты ему на глаза не попадайся.

— Жубадан? — Очень медленно проговорил я. — Это. Же. Главный. Судья. На. Играх.

— Ага, — охотно согласился «чурбан».

— Ты!

Он утёр рот рукавом и с готовностью уставился на меня.

— Недостойный вампир, — закончил я.

— Эка новость.

— Ты надругался над честью дамы и теперь ещё смеешь разговаривать с аристократом. — Я ледяным взглядом смерил его с ног до головы. Простонародную одежду, отсутствие манер.

— Если бы не я, «аристократа» бы расплющили на месте.

— Если бы не ты, всего бы вообще не было. И к тому же. — С достоинством ответил я. — Я умею фехтовать.

— А тебя по голове раз, и всё. — Он помолчал. — Собственно. Ты, видать, в трактир ни разу не забредал.

— Высшие роды кровавой линии не посещают столь презренные места.

— Ага, тебе виднее.

Я всё ждал когда он кинется на колени и начнёт вымаливать прощение. Но вместо этого получил только ехидную ухмылочку.

— Ты пойдёшь со мной, — сказал я идя и зная, что боясь за свою жизнь он побежит следом.

— Зачем? — Не тронувшись с места крикнул он.

Я остановился.

— Ты извинишься перед благородным Дунканом Жубаданом и скажешь, что произошло недоразумение и я не имею никакого отношения к произошедшему с его прекрасной супругой.

— М-да, и где таких как ты муштруют. А ты, часом, в папство не метишь?

— Не твоё дело, иди и молчи, если с тобой не разговаривают.

— Не могу, меня не так воспитывали.

— Значит, плохо воспитывали.

— Ой, и не говори.

Вдруг появившаяся покорность меня обрадовала. Наконец он осознал плачевность своего положения и готов исправиться. Нет ничего хуже распустившегося слуги.

Солнце пробивалось через листву. Мы пошли к дворцу и обогнув его, вышли к полям Игр. Там уже расставили белые шатры и распустили мальчиков с подносами. Все, кто не участвовал в играх, могли угощаться багряным напитком в бокалах.

Я оглянулся в поисках судьи Дункана и пока его не увидел. Мой спутник тут же стянул бокал, подмигнул мне и принялся пить, так что я и шикнуть на него не успел. Не хватало ещё, чтобы кто-то это заметил.

— Иди в ту палатку и стой там, — приказал я, — если кто-то спросит, скажешь, ждёшь господина.

— Запросто, — он отсалютовал мне и поставив пустой бокал на поднос, выхватил новый.

Времени возмущаться не было. Нужно найти судью до соревнований, которые должны начаться через три часа. А иначе, иначе положение моё будет не завидным.

Со всем нужно разбираться по порядку. Сначала — судья. Потом — показательное выступление. Внимание королевы.

И тут я увидел судью. Огромный, возвышающийся надо всеми на добрых две головы он свирепо ворочал глазами. Оборотень, от него так и несло животной угрозой. Оборотней во Дворе было не много. Но если уж и были, иметь такого во врагах являлось крайне недальновидным.

Пора действовать.

Я обернулся.

Простолюдин пропал.

Я плотно сжал губы и решительным шагом направился туда, где он обязан был меня дожидаться. Обошёл палатку, молча высматривая нахала в толпе. И вдруг увидел его. Тот успел стянуть у кого-то одежду, сменить маску. И теперь распинался в кругу доверчивых молодых аристократов.

Не медля я направился туда.

И с разгону заявил:

— Проси прощения, деревня необразованная, иначе прикажу высечь тебя на конюшне.

Тот медленно обернулся и вскинул на меня брови, как будто букашку увидел. Все в компании вдруг притихли и замолчали.

— Что ты сказал? — с расстановкой спросил он.

Повеяло ледяным холодом.

Как подделывает голос! Ничего, я устрою ему показательное обучение как подобает вести себя с господами.

— Розгами, — особо внушительно докончил я.

В компании стало как-то подозрительно тихо. Все и до того молчали, а теперь сделались чуть не вакуумными. А от первого тишина буквально звенела. Ещё секунду он смотрел на меня, а потом хищно усмехнулся. Признаться, такой мерзкой улыбочки я ни у кого не видел. Столько самодовольства ещё поискать нужно, во всём Дворе вместе взятом.

Он с полуоборота развернулся ко мне и пригвоздил на месте презрительным взглядом.

— Господин желает меня сечь, — роняя слова, сказал он и вместо тишины тут же послышались смешки. — Какие удивительные пристрастия.

Меня мигом выхолодило и отрезвило. Если этот простолюдин желает хохмить, за это достаточно и просто выпороть. А если он оскорбляет дворянина, поколотить хорошенько и припугнуть, а затем навсегда выставить за пределы Дворов.

— Проси прощения, собака! — Последнее я сказал слишком громко и к нам обернулись ближайшие дамы и господа. На них я внимания не обращал.