Goblin Cat KC - Клятвопреступник

— Конечно… — прошептал он, когда мысль прояснилась. — Теперь я вспомнил. Я давно не думал об этом.

— Вспомнил, из‑за чего началась война? — спросил Гарри.

— Да, — отозвался Драко. — Мы нарушили клятву.

— Все это кровопролитие из‑за нарушенной клятвы? — хмыкнул Гарри. — Безумие какое‑то.

— Смотря что за клятва. Ты знаешь, что светлые маги делали, когда хотели призвать дождь?

— Во время засухи, ты имеешь в виду?

— Да. Очень немногие из нас выращивали что‑то или разводили живность. Нам приходилось полагаться на магглов, которые делали это за нас.

— Я думал, темные маги не имеют никаких дел с магглами.

— У нас не было выбора. Не забывай, это было очень давно, задолго до появления письменности и истории. Представь два типа колдунов: одни живут рядом с тобой, защищают от захватчиков, помогают женщинам при родах, другие прячутся в лесах, якшаются с волками и воронами, не позволяют приближаться к своим святилищам, а если кто‑то все же осмеливается — убивают, и даже время от времени превращаются в животных. С кем ты станешь торговать?

— Темные маги прогоняли магглов от святилищ старых богов?

— Конечно, — кивнул Драко. — От мест, где они проникали в наш мир, от их зачарованных замков и проклятых водоемов. Мы спасли не меньше магглов, чем светлые, пусть даже не ради них самих. Казалось бы, они должны были понимать, что им следует держаться подальше от логова чародеек или других опасных мест, но порой магглы бывают невообразимо глупы. Так начались наши ночные рейды. Мы крали еду.

— Эту клятву вы нарушили? Не укради?

— Нет. Все было намного серьезнее. Не забывай, это случилось задолго до появления министерства и даже до Мерлина. Ваши не так уж стремились защищать магглов, держа их за низших существ. Все волшебники были, в основном, чистокровными. Никому не было никакого дела, если время от времени мы убивали маггла–другого, главное, чтобы не трогали никого с колдовской кровью.

Я не помню всего, но знаю, что однажды наступила великая засуха. Дождя не было несколько лет. Ваши попробовали перенаправить ближайшие реки, а когда те начали высыхать, пришлось искать подземные источники. В конце концов им не оставалось ничего, кроме… Ты знаешь, что делают светлые, чтобы урожай был обильным? Мне кажется, магглы до сих пор кое–где так поступают.

— Понятия не имею. Что они делают?

— Они совокупляются на полях, как кролики. Сейчас такое вряд ли увидишь, но лет двести назад этот способ считался действенным. Во время той засухи это было последней надеждой светлых. Ты можешь себе представить — ведьмы и колдуны трахаются на пыльном поле, словно животные? Очень достойно.

— Но темные маги этого не делали? — спросил Гарри, не обратив внимания на сарказм.

— Конечно нет. Мы знали, что бесполезно проливать наше семя на землю. У самых мощных наших заклинаний всегда был один источник — кровь.

Он помедлил, и тишина показалась оглушительной. Даже теперь сделанное тогда казалось грандиозным. Казалось, древняя темная магия, от которой невозможно очиститься, до сих пор пятнает его душу.

— Драко?

— Я думаю, — негромко произнес слизеринец, — что мы перестали надеяться на вас, когда начали умирать леса. Мы знали, что делать, но между нами и вами было соглашение. Для большинства заклинаний довольно и маггловской крови, но для чего‑то по–настоящему сильного нужна чистая. Однажды ночью мы отправились на поля и…

— …убили кого‑то, — закончил Гарри.

— Ведьму. И не просто убили, — возразил Драко. Его голос звучал отрешенно, словно он вспоминал о том, что совершил сам, а не полузабытое деяние предков. — Мы словно обезумели. Мы как будто знали, что это изменит все. Не просто призовет дождь, а сделает разрыв между нами и остальными необратимым. Значит, наше деяние должно было быть достойным такого разрыва. Мы воспользовались не палочками, а ножами, маленькими кремниевыми ножами для приготовления ингредиентов. Сначала мы перерезали ей горло, потом запястья. Мы разорвали ее на кусочки и разбросали их по полю. Мы напоили землю ее кровью. И за все время не проронили ни звука.

— Вот какую клятву вы нарушили, — произнес Гарри. — Убили колдунью.

— Это убийство стало своего рода заклятием. Мы принесли ее в жертву, чтобы напитать нашу магию. Не успели первые капли крови упасть на землю, а над нами уже собрались тучи. Когда мы закончили, бушевала гроза — впервые за несколько лет. Ну а когда засуха прекратилась, светлые маги и магглы сочли удобным заклеймить нас навеки.

— Разве можно их винить? — по голосу Гарри было ясно, что «трахаться, как кролики» он считает гораздо лучшим решением. — Вы убили одну из них…

— Гарри, — Драко отодвинулся, чтобы посмотреть ему в лицо. — Разве я сказал, что ведьма была светлой?

У гриффиндорца перехватило дыхание.

— Вы убили одну из своих?

— Конечно. Добровольно отданная кровь гораздо могущественней. Жертва должна была быть нашей. Только так мы могли не запятнать себя в этом расколе.

Гарри ничего не сказал, но тишина показалась Драко неутешительной. Кровавый ритуал, породивший яростное противостояние между темными и светлыми магами, был представлен на суд Гарри, и они оба понимали, что хотя сам Драко не участвовал в тех событиях, он их одобрял. Разница между темными и светлыми магами заключалась лишь в их видении магии — как послушного инструмента или опасного, живого бытия. То, что темные прекратили засуху и ценой одной жизни спасли всех, не имело значения. Они нарушили правило, благодаря которому сохранялся непрочный мир, и с тех пор не изменили своим убеждениям.

Клятвопреступники. Убийцы.

— Ты все еще любишь меня? — спросил Драко, стиснув амулет в ладони. — Теперь, когда знаешь?

Вместо ответа Гарри обнял его крепче и прижался щекой к светлым волосам.

У Драко в голове не укладывалось, как гриффиндорец может прикасаться к нему. По крайней мере старая шкура почти полностью сошла, сделав его тело белоснежным и сияющим. Только на хвосте и на спине осталось несколько лоскутков. Драко ненавидел свою чешую. У его человеческой кожи был хоть какой‑то цвет. Чешуя же казалась ему мертвенно–бледной, и оставшиеся, неполинявшие участки только все ухудшали.

Но Гарри явно думал не так, как все остальные. Где все видели закоренелого темного мага, гриффиндорец видел кого‑то, нуждающегося в защите. Весь волшебный мир считал Драко просто–напросто избалованным отпрыском Малфоев, все в школе были уверены, что он жульничает в квиддич (и не без основания, должен был признать Драко), а клан Уизли наверняка полагал, что каждое полнолуние Малфои приносят в жертву чистокровных рыжеволосых волшебников. В глазах кого угодно Драко был самым настоящим проклятием. Он понятия не имел, почему Гарри думает по–другому, и, что еще хуже, не знал, сам ли он тому причиной. На мгновение ему захотелось разбить амулет о стену, но страх того, что могло за этим последовать, побудил его отбросить эти мысли.