Джордж Мартин - Пир стервятников

— …пока он, Бейлон, жив?

Виктарион опустил взгляд на свои руки, сжатые в кулаки.

— Она наставила мне рога. У меня не было выбора. — Если бы это открылось, люди смеялись бы над ним, как смеялся Вороний Глаз. «Она пришла ко мне в полной готовности, — хвастался Эурон. — Видно, наш Виктарион не во всем велик». Но Аше он не мог в этом признаться.

— Мне жаль тебя, а ее еще жальче, — сказала она, — но придется мне, видно, заявить собственные права на Морской Трон.

— Дело твое, женщина.

— Чье же еще, — сказала она и ушла.

Утопленник

Когда руки и ноги совсем закоченели, Эйерон Грейджой вышел на берег и оделся.

Он убежал от Вороньего Глаза, как в былые годы, но волны, разбиваясь над его головой, лишний раз напомнили ему, что тот человек умер. И возродился из моря сильнее и крепче, чем прежде. Возрожденный Эйерон не боится никого из смертных, не боится тьмы и даже костей своей души, серых и жутких. Звук открывающейся двери, скрежет заржавленных петель…

Хитон, выстиранный жрецом две недели назад, все еще хрустел от крупинок соли. Домотканая шерсть липла к мокрой груди, впитывала струящуюся из волос соленую влагу. Эйерон заново наполнил свой мех и повесил себе на плечо.

В темноте на него наткнулся вышедший по нужде утопленник. Эйерон благословил его, положив руку ему на голову, и пошел дальше. Берег шел в гору, сперва отлого, потом все круче. Песок под ногами сменился жесткой травой. Эйерон поднимался медленно, прислушиваясь к голосу волн. Море не устает никогда, и он должен быть столь же неутомимым.

На вершине холма, подобно стволам вековых деревьев, росли из земли чудовищные каменные ребра числом пятьдесят четыре. Сердце Эйерона при виде их забилось быстрее. Нагга была морским драконом, самым могущественным существом, когда-либо выходившим из моря. Она вскармливала кракенов, левиафанов и топила в гневе целые острова, но Серый Король убил ее, а Утонувший Бог обратил ее кости в камень, чтобы люди вечно дивились отваге первого из королей. Ребра Нагги стали столбами и стропилами королевского чертога, ее челюсти — троном. Здесь он царствовал тысячу и семь лет. Здесь женился на русалке и обдумывал свои битвы со Штормовым Богом. Отсюда правил камнем и солью, одетый в водоросли и увенчанный короной из зубов Нагги.

Но это было на заре времен, когда на суше и на море обитали поистине могучие люди. Чертог этот обогревался живым огнем Нагги, которым Серый Король сумел завладеть. Стены его украшали гобелены из серебристых водорослей. Воины Серого Короля вкушали дары моря за столом в виде морской звезды, сидя на стульях из перламутра. Теперь все это кануло в прошлое. Люди измельчали, и жизнь их стала короче, чем в старину. После смерти Серого Короля Штормовой Бог погасил огонь Нагги, гобелены и стулья растащили, кровля сгнила, стены рухнули. Даже костяной королевский трон поглотило море. Лишь кости Нагги остались, чтобы напоминать Железным Людям о былых чудесах.

Эйерон Грейджой полагал, что довольно и этого.

За девятью ступенями, вытесанными в камне на холме, вздымались вершины Старого Вика. Вдали виднелись суровые черные горы. Эйерон, став на пороге прежних дверей, хлебнул соленой воды из меха и обернулся лицом к морю. Из моря мы вышли и в море вернемся. Даже отсюда он слышал неумолчный рокот волн, чувствовал силу таящегося под водой бога. Эйерон преклонил колени. Ты направил ко мне твой народ, говорил он богу. Они покинули свои чертоги и хижины и пришли сюда, к костям Нагги. Они собрались из каждой рыбачьей деревни и каждой укромной долины. Даруй же им мудрость узнать истинного короля и силу отринуть ложного. Жрец молился всю ночь — когда бог посещал его, он мог обходиться без сна, как обходятся волны и рыбы.

На рассвете ветер разогнал тучи. Черное небо стало грифельно-серым, черное море позеленело, черные горы Большого Вика на том краю залива оделись голубоватой хвоей гвардейских сосен. Краски вернулись в мир, и сто знамен заполоскались в воздухе. Эйерон видел рыбный косяк Ботли, кровавую луну Винчей, темно-зеленые деревья Орквудов. Видел боевые рога, левиафанов, серпы и огромных золотых кракенов. Невольники и морские жены ворошили угли, чистили рыбу, готовя еду для капитанов и королей. Люди на берегу просыпались, откидывали одеяла из тюленьих шкур, требовали подать им первый рог эля. Пейте вволю, думал жрец, ибо сегодня нам предстоит свершить божье дело.

Море тоже пробуждалось. Волны росли под натиском ветра и орошали брызгами борта кораблей. Эйерон слышал в глубине глас Утонувшего Бога, вещавший: в этот день я буду с тобой, верный мой раб. Ни один безбожник не сядет на мой Морской Трон.

Утопленники нашли его здесь, под ребрами Нагги, прямого и сурового, с развевающимися на ветру волосами.

— Время пришло? — спросил Рас.

— Пришло, — кивнул Эйерон. — Идите и созовите всех.

Утопленники, стуча одной палицей о другую, двинулись вниз. Треск поднялся такой, будто сто деревьев разом застучали ветвями. Бум-бум-бум, начали бить барабаны. ААААААААОООООООО, запели боевые рога. Люди, бросая свои костры, шли к чертогам Серого Короля: гребцы и кормчие, корабельщики, воины с топорами и рыбаки с неводами. Одних сопровождали рабы и морские жены, других, часто ходивших в зеленые земли, — мейстеры, певцы и рыцари. Простолюдины, невольники, дети и женщины охватили подковой подножие холма, капитаны и короли всходили по склону. Эйерон видел веселого Зигфрида Стонтри, Андрика Неулыбу, посвященного в рыцари Харраса Харло. Лорд Бейелор Блэкрид в собольем плаще стоял рядом со Стонхаузом в потертой тюленьей коже. Виктарион возвышался над всеми, кроме Андрика, — без шлема, но в доспехах и в золотом кракеновом плаще. Быть ему королем, думал жрец. Кто усомнится в этом, посмотрев на него?

Мокроголовый воздел костлявые руки. Рога, барабаны и голоса умолкли, утопленники опустили палицы. Лишь рокот волн, который не дано унять человеку, звучал как прежде.

— Из моря мы вышли и в море вернемся, — начал Эйерон — тихо, заставляя собравшихся напрягать слух. — Штормовой Бог в гневе своем сверг Бейлона с высот его замка на камни, но теперь он пирует в водных чертогах Утонувшего Бога. — Жрец поднял глаза к небу. — Умер Бейлон! Умер железный король!

— Король умер! — хором подхватили утопленники.

— Но то, что мертво, умереть не может — оно лишь восстает вновь, сильнее и крепче, чем прежде! Брат мой Бейлон, чтивший старый закон и плативший за все железом, Бейлон Смелый, Бейлон Благословенный, Бейлон Дважды Венчанный, вернувший нам наши вольности и нашего бога, — Бейлон умер. Но железный король восстанет, и взойдет на Морской Трон, и будет править нашими островами.