Марина Дяченко - Шрам

– Луаян был даже сильнее, чем я предполагал, – Фагирра остановился, щурясь на огонь факела. – Воистину… он был великим магом.

Слова эти, сказанные так просто и без колебаний, заставили Солля податься вперед:

– Так вы признаете?!

Фагирра пожал плечами:

– Только безумец, подобный Магистру, захочет отрицать это.

Эгерт в изнеможении сжал мокрые ладони:

– Ради неба… В чем же вы хотите обвинить Торию?!

Фагирра взглянул в умоляющее лицо Эгерта, вздохнул и сел рядом – на каменный пол, привалившись спиной к стене. Где-то далеко в недрах подвала лязгнула железная дверь.

– Вы вернетесь домой, – сказал Фагирра без всякого выражения. – У вас ведь престарелый отец… Больная мать… В городишке, который называется Каваррен…

– В чем вы хотите обвинить Торию? – повторил Эгерт почти беззвучно.

– Да, она красива… Она слишком красива, Эгерт. Она приносит несчастье… Она, хоть и косвенно, послужила причиной смерти первого своего жениха, того, которого…

– Откуда вы…

– …которого вы убили. Она не похожа на прочих женщин, в ней есть что-то… дар, я бы назвал это даром, Эгерт. Исключительная женщина, я понимаю, что вы сейчас испытываете…

– Она невиновна, – сказал Солль в мерцающие в полумраке глаза Фагирры. – В чем вы хотите ее обвинить?

Фагирра отвернулся:

– В колдовских действиях, повлекших за собой Мор.

Не обрушились стены, не задрожала земля; огонь все так же обвивал смолистую верхушку факела, и поблескивали серебряные пластинки, украшавшие пустое кресло в углу.

– Не понимаю, – сказал Эгерт беспомощно, хотя понял все – и сразу.

Фагирра вздохнул:

– А вот попытайтесь понять… Существуют вещи более ценные, нежели просто жизнь и просто сиюминутная справедливость… Жертва всегда невинна, иначе какая же она жертва? Жертва всегда лучше, чем окружающая жертвенник толпа…

– Фагирра, – сказал Солль шепотом. – Не делайте этого.

Его собеседник удрученно кивнул:

– Понимаю… Но у меня нет другого выхода. Кто-то должен понести наказание за этот Мор.

– Виновные…

– Виновна Тория, злоумышленная колдунья, дочь декана Луаяна, – ровно отозвался Фагирра. – И подумайте вот о чем, Солль… В моей власти сделать вас соучастником, но вы – всего лишь свидетель… Сознаете, по краю какой пропасти вы ходите все эти дни?

Эгерт стиснул зубы, пережидая муторную волну страха. Фагирра коснулся рукой его колена:

– Но вы всего лишь свидетель, Солль… А ваше свидетельство весомо, потому что вы любите подсудимую – но ради правды отречетесь от своей любви.

– Ради правды?!

Фагирра встал – на стене выросла длинная темная тень. Отошел к креслу, облокотился на спинку – в свете факела он показался Соллю едва ли не стариком.

– Что ее ждет? – сами собой спросили непослушные Соллевы губы.

Фагирра поднял глаза:

– Зачем вам знать, как именно она умрет? Возвращайтесь в свой Каваррен… Сразу после суда. Не думаю, что вы будете так уж счастливы… Но время затягивает и не такие раны.

– Я не стану свидетельствовать против Тории! – выкрикнул Эгерт раньше, чем страх успел зажать ему рот. Фагирра покачал головой. Вздохнул, о чем-то раздумывая; кивнул Эгерту:

– Вставайте… Идемте со мной.

Онемевшие ноги отказывались подчиняться – Эгерт встал со второй попытки. Фагирра извлек откуда-то из глубин плаща звонкую связку ключей; в темном углу обнаружилась еще одна низкая железная дверь, а за ней крутая винтовая лестница, ведущая вниз.

Низкорослый плечистый человечек в мешковатом балахоне ковырял в зубах щепкой – появление Фагирры и Солля застало его врасплох, и он едва не проглотил свое орудие, вскакивая навстречу плащеносцу. Приняв из рук Фагирры факел, он затрусил впереди – а Эгерт тем временем все пытался вспомнить, где раньше он мог его видеть. Размышлениям Солля пришел конец, когда провожатый угодливо распахнул перед Фагиррой и Соллем приземистую дверь с решетчатым окошком.

Здесь уже горели два или три факела, и в их свете со всех каменных стен на Эгерта глянули уродливые, извергами придуманные приспособления.

Он остановился, сразу ослабевая – Фагирра четким подготовленным движением поддержал его, крепко взяв за руку повыше локтя. На крюках и полках в избытке хранились не тронутые ржавчиной, содержащиеся в полной готовности инструменты – клещи и сверла, тиски для ступней и коленей, доски, усеянные иглами, многохвостые плети, еще что-то отвратительное, от чего Эгерт поспешно отвел глаза. Посреди пыточной помещалась жаровня, в которой дотлевали последние угольки, рядом стоял трехногий табурет и кресло с высокой спинкой – точно такое же, как оставленное в маленькой пустой комнате кресло Фагирры. На небольшом возвышении мечущиеся глаза Солля разглядели истертый деревянный топчан со свисающими хвостами цепей.

Теперь он вспомнил, где видел плечистого хозяина пыточной. В День Премнооголикования тот взошел на эшафот вместе с судьей и приговоренными – тогда в руках его был топор, он нес его так же скромно и буднично, как буднично и деловито принялся сейчас раздувать угли в жаровне.

– Эгерт, – тихо спросил Фагирра, по-прежнему поддерживая его за руку, – где находится золотая безделушка, принадлежавшая декану, медальон?

Угли из черных становились малиновыми – из палача получился бы отменный истопник. Эгерт захрипел, пытаясь произнести хоть слово.

– Помните, я тогда спрашивал вас о сейфе… Наши люди обыскали кабинет декана – и ничего не нашли. Где медальон сейчас, вы знаете?

Солль молчал, и на краю его замутненного ужасом сознания теплилась мысль: кощунство… кабинет… стальное крыло… они осквернили… Господин декан, где вы…

– Эгерт, – Фагирра заглянул ему в глаза, – меня очень интересует этот вопрос… Поверьте, что крики пытаемых не доставляют мне никакого удовольствия. Где?

– Я не знаю, – сказал Солль неслышно, но плащеносец прочел его слова по губам. Медленно и красноречиво перевел взгляд с Эгерта на палача, с палача на жаровню; вздохнул, потирая уголок рта:

– А ведь вы не врете, Солль… Любому другому я не поверил бы, но вы… Жаль, но вы действительно не знаете, – и Фагирра выпустил его руку. – Знает Тория. Да?

Эгерт чуть не упал. Не сознавая, что делает, хотел присесть на топчан – и отшатнулся; Фагирра мягко подтолкнул его в кресло, и Эгерт, не удержавшись на ногах, ударился затылком о высокую деревянную спинку. Руки его мертвой хваткой вцепились в подлокотники.

Палач вопросительно уставился на Фагирру – тот устало бросил ему:

– Погоди…

Подтянув трехногий табурет, он уселся перед Соллем, устилая пол складками плаща: