Из бурных волн - Вал И. Лейн
— Как? — Я выдохнула сквозь слезы радости, положив голову ему на грудь, чтобы послушать биение его сердца. — У тебя бьется сердце! Тебе больше не больно. Ты… ты жив! Как?
Он обнял меня сильной рукой, защищающе поглаживая по волосам, пока говорил.
— Ну, — выдохнул он, — я не совсем уверен, но предполагаю, что легенда должна быть правдой.
— Какая легенда? — Я перевернулась и прижалась к его боку.
— Что любой мужчина, обладающий сердцем сирены, может обмануть смерть.
Я бросила на него вопросительный взгляд, когда он улыбнулся мне со странной уверенностью. Но чем дольше я думала об этом, тем больше в этом было смысла. Я полностью отдала ему свое сердце. Этого нельзя было отрицать. Но означало ли это на самом деле…?
Нет, не сейчас.
Я отказалась от каких-либо тревожных мыслей прямо сейчас.
— Ты обещала мне, что больше не будешь ждать на пирсе. — Майло легонько подтолкнул меня локтем.
— Ты же знаешь, у меня есть привычка давать обещания, которые я не могу сдержать, — сказала я, уткнувшись лицом ему в плечо. — Так ты был здесь все это время?
Он кивнул, затем нежно поцеловал меня, прежде чем ответить.
— Да. Я проснулся здесь, и это было первое утро, которое я увидел за много столетий. Я уже начал беспокоиться, что мне придется пуститься вплавь, чтобы найти тебя. — Он снова поцеловал меня, и в его голосе послышалась игривость. — Хуже всего то, что я умираю с голоду.
Я запрокинула голову от смеха.
— Ну, что бы ты хотел на свой первый настоящий ужин за последние триста лет?
— Кроме рома, ты имеешь в виду? — Я закатила глаза и беззаботно шлепнула его по ноге. — Хорошо, хорошо. Извини. Но я все равно хочу попробовать пирожные с корицей, о которых ты упомянула.
— Ты имеешь в виду чай-латте с корицей, — поправила я, сдерживая смех.
— Да, это.
— Мы обязательно купим что-нибудь после того, как ты отведаешь настоящей еды. У меня есть несколько идей. Бургеры, тако, пицца, спагетти. Выбирай сам.
— Э-э-э… — он почесал затылок. — Выбирай за меня.
— Тогда пицца. — Я ухмыльнулась.
Когда солнце скрылось за горизонтом, мы сели в лодку, готовые покинуть наш остров. Конечно, я позволила Майло встать за штурвал и вести нас обратно. По дороге я рассказала ему о чудесном преображении моей мамы и о том, как моя картина была продана за абсурдную сумму денег, которая позволила мне купить лодку.
— Она определенно не галеон, — засмеялся Майло, похлопывая по рулю. — Но, знаешь, ей нужно имя.
— Ты прав, — сказал я. — Я как раз думала об этом.
— О? Какое?
— «La Esperanza». Это означает «надежда». — Я улыбнулась, присоединяясь к нему за штурвалом.
— Думаю, это идеально. — Он ухмыльнулся, глядя вперед. — А теперь давай доставим тебя домой. На всех парусах.
— Так точно, капитан. — Я отсалютовала и чмокнула его в щеку, когда лодка рванула вперед по кроваво-оранжевой воде.
После того, как мы причалили к пристани, Майло показал мне, как завязывать узел крепления, и закрепил лодку. Взявшись за руки, мы направились в сторону Константина, любуясь видом старого города на берегу залива. Мы неторопливо прогуливались, смеясь, пока я рассказывала ему о своих любимых блюдах. Я наслаждалась приятными моментами, ощущая свободу от ощущения, что времени, которое мы проводим вместе, больше нет предела. У нас был сегодняшний вечер, завтрашний день и каждый следующий день впереди, и никакие проклятия или приливы не разлучат нас.
— Итак, теперь ты действительно жив. — Я улыбнулась. — Что ты собираешься делать со своим вторым шансом в жизни?
— Я точно не знаю. — Он остановился. — Но куда бы это меня ни привело, надеюсь, что это будет с тобой.
— Можешь не сомневаться.
Я наклонилась, чтобы поцеловать его еще раз, затем отстранилась, растворяясь в его ярких глазах цвета орехового дерева.
— Te amo (исп. «Я люблю тебя»), — прошептала я. — Это означает…
Он приложил палец к моим губам и прервал меня.
— Я знаю, что это означает.
Скрепив это поцелуем, мы отправились в город на новую охоту за лучшей пиццей, которая только была доступна.
Через несколько минут мы уже несли нашу большую пиццу с пепперони и ананасами обратно на Южную лужайку, где я намеревалась максимально использовать этот не по сезону теплый вечер и растянуться на траве под дубом.
— Думаю, пикник на пляже был бы немного преувеличен, тебе не кажется? — поддразнила я, отрывая теплый, дымящийся кусочек от пиццы.
— Должен сказать, я бы согласился, — усмехнулся он, откусывая свой кусочек. Я рассмеялась, увидев, как его глаза расширились от удивления, когда он почувствовал вкус. — Это… это восхитительно.
— Я знала, что тебе понравится.
— В свое оправдание скажу, что, по-моему, сейчас все было бы восхитительно.
Пока мы сидели, смеясь и кушая, чей-то высокий взволнованный голос звенел в воздухе, как колокольчик.
— О, боже мой! Могли бы вы двое быть еще более очаровательными?
МакКензи быстро подошла к нам, держа в руках что-то из одежды. Она встала над нами и посмотрела на Майло сверху вниз.
— Но… я думала, ты уехал.
— Я тоже… Я думал, что должен был, — ответил он. — Но оказалось, что я просто не мог держаться от нее подальше. — Он перевел взгляд на меня, и я покраснела от его озорной улыбки.
— Уф, так романтично и мило, что меня тошнит! — взвизгнула МакКензи. — Жаль, что у меня нет фотоаппарата. Ну что ж, просто задержись здесь подольше, мой милый, а я сфотографирую тебя в следующий раз.
Я с ухмылкой покачала головой, когда Майло посмотрел на меня с выражением замешательства на лице.
— Думаю, он планирует задержаться здесь на некоторое время, — сказала я.
МакКензи повернулась ко мне.
— А ты, малышка, должна получше проверять наш почтовый ящик. Это было там для тебя. Всегда пожалуйста. — Она наклонилась, чтобы вручить мне элегантный маленький конверт, адресованный мне, на лицевой стороне которого от руки курсивом было написано только мое имя.
Я поблагодарила ее и отложила письмо.
— В любом случае, — пропела она. — Мне пора. Пока, голубки! — и с этими словами она побежала делать то, что собиралась.
— Ты привыкнешь к такой энергии, — с улыбкой заверила я Майло. — Но в любом случае, давай посмотрим, что в конверте. Может быть, это еще один
