Ольга Романовская - Песочные часы
Разговор не клеился. Я пыталась расспрашивать о событиях прошедшего года — виконт отвечал односложно, думая о чём-то своём.
— Я не хочу уходить, — наконец, прервав меня, сказал он. — Пара часов с тобой — это так мало.
Его пальцы вновь сжали мои и поднесли к груди, затем перевернули мою ладонь и начали изучать каждый бугорок.
— Вы где остановились? Или прямо с дороги?
— Так, в одной гостинице. Раш в предгорьях устроился, чтобы местных не пугать. Не жалуют они нас, — усмехнулся виконт. — Так что в Дартаге пришлось купить лошадь. Хочешь, я тебе её оставлю?
— Зачем мне лошадь? — удивилась я, прикрывая дверь, чтобы свет нее мешал Сагаре.
— Ты же наверняка в Кевар захочешь съездить — пригодится. Не беспокойся, я вам нищенствовать не позволю, регулярно буду деньги посылать.
Он так изменился. Нет, не только внешне (это-то пройдёт, когда успокоится и отдохнёт), а внутренне. Куда делась его гордость, самоуверенность, чувство превосходства? Никогда бы не подумала, что этот год так его сломит. Год одиночества.
Я и подумать не могла, что могу стать любовью хозяина. Следовало, конечно, догадаться, особенно по его ревности, страхам, этому ожерелью, тому, что посадил рядом супругой на праздновании своего дня рождения, тому, как он обрушился на Шоанеза, поведению до и после военной компании, намёкам Раша — как много, оказывается, всего было!
И эта история с каплями. Не наказание хозяина — приступ ярости мужчины, которому нанёс удар в спину ложью и предательством самый близкий человек. Не контролировал он себя, бил в исступлении боли, но его отрезвили мои слёзы. Какая же я идиотка, слёзы имеют значение только для того, кто тебя любит!
— Спокойной ночи, — предавшись воспоминаниям, я и не заметила, как он подошёл к двери. — Уже поздно, а тебе рано вставать. Не стану лишать тебя отдыха.
Я сделала шаг к нему:
— Вы же не хотели уходить, мой норн.
— Зато ты не желаешь, чтобы я остался. Твоё право. Упрашивать не буду. Завтра зайди ко мне. Гостиница «Золотая звезда».
Я кивнула, даже не спросив, зачем — по привычке. Свыклась подчиняться ему, быть рядом.
Виконт снова коснулся ладонью моего лица. На этот раз я не отстранилась, а перехватила его руку и задержала в пальцах.
Мне было жаль его, хотелось сделать что-то приятное. Но и дарить ложную надежду тоже не желала. С другой стороны, я же никогда… А он? Да не безразличен, недаром в тёмном переулке о нём вспоминала. Нет, я не люблю его, просто эти семь лет не прошли бесследно: меня приручили и привязали к себе.
Он притянул меня к себе, уткнулся лицом в волосы и замер.
Я дотронулась до выбившихся из узла на затылке прядей, погладила по напряжённой шее, чувствуя, как медленно расслабляются мышцы под моими пальцами. Что ж, пора вспомнить успокоительный массаж. Он ведь никогда в своей слабости не признается, к врачу не обратится, а ведь всё это оставляет след на здоровье. Не хочу, чтобы Рагнар рос сиротой.
И возвращаться в Арарг. Хотя знаю, что там меня будут холить и лелеять. По-своему.
Виконт понял голову и посмотрел мне в глаза. Пристально, как любила смотреть его дочь.
— Помнится, когда-то я говорил, что у тебя много положительных качеств, которым могли бы позавидовать многие араргки. Одно из них сочувствие. Только жалость оскорбительна, Змейка.
— Араргским военным с детства вдалбливают эту истину?
Я убрала руки.
— Причём тут это! — раздражённо ответил он, тоже отпустив меня. — Я совсем о другом. О том, что унизительно, и чего я не приемлю.
— Это сочувствие, мой норн, и ничего гадкого в этом нет.
Я хотела объяснить, чтобы он понял, но не успела: виконт поцеловал меня. Обняла его в ответ — не стоять же столбом, как кукла. Не оттолкнула же.
— Я тебя действительно люблю и действительно хочу, чтобы ты носила мою фамилию, — прошептал норн. — Да, гордость, да, тщеславие, но ты важнее. Небесные заступники, я уже успел забыть, какая ты красивая! И изменилась, уже не девочка.
Вопреки ожиданиям, он отпустил меня. Видимо, выглядела я слишком озадаченной, потому что виконт счёл нужным пояснить своё поведение, правда, всего одной фразой:
— Тебе неприятно.
Не вопрос, а утверждение. Даже обидно стало, что он опять всё за меня решает, что я думаю, что я чувствую. Но промолчала, пошла провожать его.
Попросила подарить что-нибудь Рагнару от моего имени.
— Значит, не приедешь? — погрустнел норн. — Ты была бы для сына лучшим подарком. Завтра зайди, пожалуйста, нам нужно поговорить, многое обсудить.
На прощание он склонился над моей рукой, а потом, поддавшись эмоциям, приник к моим губам. На этот раз я, дрогнув, ответила.
Поцелуи переместились на шею, руки гладили, но не позволяли себе лишнего. Только волосы распустил: нравилось ему перебирать пряди.
— Хорошо, вы ночуете здесь, — аккуратно высвободившись, сдалась я. — Сейчас я вам постелю, только дочку проведаю: вдруг проснулась. Располагайтесь. Понимаю, что по сравнению с вашим особняком это лачуга, но другого дома у меня нет. Давайте, воды вам согрею.
Когда вернулась, он уже снял куртку и, сидя, упершись руками в колени, смотрел на огонь, на котором закипала вода.
Я сняла пузатый чайник, принесла из кладовки ушат, в котором купала Сагару, и смешала воду, сделав её пригодной для умывания. Тактично ушла (теперь я не его торха), оставив на столе полотенце.
Только вот где ему постелить? Не на полу же! Вторая комната у меня вроде гостиной и столовой одновременно, но дивана в ней нет, только стол и стулья. Но зато есть сундук, старый, деревянный, от прежних хозяев остался. Если постелить шубу, будет мягко.
Меня обняли со спины, щекоча дыханием кожу. Потом коснулись губами мочки уха и отпустили.
Я обернулась, хотя и так знала, кто это.
Кожа ещё влажная… Не удержавшись, смахнула пальцем одну каплю.
— Вы, наверное, устали, я сейчас. Не слишком удобно, но всё же…
— Значит, здесь? — норн пристально осмотрел своё будущее ложе. — Что ж, на войне бывало и хуже.
— Если угодно, можно и в другом месте, — тихо добавила я, поражаясь самой себе. Впрочем, он прав, я уже не девочка — повзрослела, стала решительнее и спокойнее отношусь ко многим вещам. И своим желаниям.
У меня давно никого не было, а он привычный, аккуратный, знающий меня — лучший вариант в подобных обстоятельствах. Да, я не схожу с ума в пустой постели, не испытываю потребности в ласке, но тут захотелось. Всколыхнул он во мне что-то, напомнил.
— Ну, если ты предоставляешь мне выбор, — улыбнулся он, — то я давно его сделал.
Его руки снова скользнули на мою талию, привлекли к себе, начали ласкать. Губы не отставали, то замирая в долгих поцелуях, то скользя, слегка касаясь.
Дыхание виконта участилось, когда как моё периодически замирало. Сидела у него на коленях, высвободив его волосы из тугого узла, а он, как сумасшедший, не мог оторваться от моих плеч, спины, живота.
Демоновы араргцы, кто вас учит так делать, когда поневоле не сможешь уйти, когда впиваешься ногтями в его плечи, целуешь и понимаешь, что жаждешь его?
Да, мне не хватало мужчины, только теперь я поняла, как. Права была Сара, когда попробуешь, захочется снова.
Меня подхватили на руки и отнесли в спальню.
Всё было так хорошо, я расслабилась, закусив губу, уже ощущая приятное тепло, предвкушала удовольствие. Но…
Виконт, сгорбившись, сидел на постели спиной ко мне. Обхватив голову руками и не реагируя на мои попытки его успокоить. Потом встал и начал одеваться.
— Вы куда? — шёпотом спросила я, вскакивая вслед за ним и шаря по полу в поисках рубашки.
Он промолчал, сгрёб одежду и вышел. Надев злосчастную рубашку (холодно же!), я поспешила за ним, захватив свечу и огниво. Не оставлю я его сейчас одного, не брошу, пусть вырываться будет — не отпущу.
Кажется, у меня была бутылка наливки — на день рождения подарили, — можно принести. Хотя бы успокоится немного, переживать перестанет.
Я же знаю, что он хотел, со всеми бывает…
— Мой норн? — я заскреблась в дверь соседней комнаты и, не услышав ответа, вошла. Знала, что он там, что ещё не успел уйти — звяканье засова я бы услышала. — Мой норн, всё в порядке…
— В порядке? — со смесью раздражения и боли отозвался он. — Я даже удовлетворить тебя не способен!
— Сашер, зачем же вы так себя корите? — по имени назвала случайно, не задумываясь, подошла и протянула руку. Он нервно скинул её с плеча, застёгивая пуговицы рубашки. — Сашер, перестаньте! Всё вы можете, столько раз это делали. Тише, успокойтесь… И не вздумайте никуда уходить! Сейчас я вам чаю сделаю, наливки налью. Просто у вас был тяжёлый день. Нашли, из-за чего переживать!
— Тебе мало, да? И жалость свою оставь при себе — обойдусь! — сказано было зло, будто это я виновата.
— Я понимаю, для мужчин это очень важно. Полагаете, что я буду злорадствовать, но это не так! Выспитесь, отдохнёте… Ну, не переживайте так!
