Олег Авраменко - Протекторат (Призрачная реальность)

Секунду спустя я поняла, кого она мне напоминает, и от этой догадки едва не споткнулась на ровном месте. Ещё сутки назад я была готова к такой встрече и искала её, однако сейчас меня охватил панический страх. Ведь последние события свидетельствовали, что никакого двойника у меня нет, а есть только я, блуждающая во времени. Следовательно, та девушка у парапета была мной — не моим вторым «я», не моей копией из другой исторической линии, а именно мной. Мной из будущего. Или хуже того — из забытого мною прошлого…

Девушка повернулась ко мне, и я увидела её лицо. Да, без сомнений, это было моё собственное лицо!

Она махнула мне рукой:

— Иди сюда, не бойся.

С трудом подавив желание развернуться и драпануть отсюда куда глаза глядят, я робко направилась к ней. Она молча ждала, пока я подойду, и смотрела меня с сочувственной улыбкой. Ещё бы — ведь она уже пережила нашу встречу и понимала, каково мне сейчас.

Я попыталась прикинуть на глаз, какой промежуток времени нас разделяет. Вряд ли больше года или, в крайнем случае, двух — а может, всего лишь месяц. Она выглядела точно также, как я, разве что с другим макияжем и другой причёской. На её веки была наведена лёгкая тень, брови были тоньше чем у меня, губы прямо пылали от слишком яркой и насыщенной помады, а волосы были тщательно собраны сзади — в точности как на фотографии, которую показывал мне Генри Янг.

— Здравствуй, Вика, — сказала она, когда я приблизилась к ней. — Не дрожи так, я тебя не укушу.

Осмелев, я потянулась к её разуму… и тут же отступила, ослеплённая и оглушённая. Наши мысли, наши эмоции «звучали» в унисон, взаимно усиливая друг друга, в результате чего между нами возникала своего рода положительная обратная связь. А такая связь, как известно, приводит к нестабильной работе системы: грохот, треск помех, нарастающий пронзительный вой — и ничего нельзя разобрать. Для обмена мыслями нам нужно прилагать обоюдные усилия, чтобы погасить нежелательный резонанс, однако «я-вторая», похоже, помогать мне пока не собиралась.

— Ты… ты — это я из будущего?

— Сложный вопрос. В некотором смысле да, а в некотором — нет. Скажем так: я, это ты, которая в своём будущем восстала против тирании времени и вырвалась из его тисков. Этого будущего уже не существует, оно вычеркнуто из реальности, однако я сумела спастись, убежав в прошлое. В итоге нас стало двое — ты и я.

— Ты можешь перемещаться во времени по своей воле?

— Уже не могу. Я потеряла эту способность, когда моё настоящее исчезло и было заменено твоим будущим, в котором ты покорно пляшешь под дудку неизбежности.

Её высокопарность вызвала у меня лёгкий приступ раздражения. Неужели и я пересыпаю свою речь такими напыщенными и глупыми метафорами? Никогда не замечала…

— А с чего ты взяла, что я и дальше буду плясать под эту дудку? Ведь ты сама сказала, что не можешь заглянуть в будущее.

— Этого я не говорила. Я не могу попасть в будущее, но способна видеть его — вернее, его возможные варианты. И во всех этих вариантах ты не повторяешь мой путь, не восстаёшь против времени, а послушно исполняешь его волю. — Она подтянулась, села на парапет и помахала в воздухе ногами. — Кстати, для ясности зови меня Тори. Плевать, что так называл нас отец. Это имя принадлежит нам, а не ему.

Я испытующе посмотрела на неё:

— А тебя никогда не звали Эммой Браун? Случайно, не ты натравила на меня Ньето?

Тори утвердительно кивнула:

— Да, я. Так что не беспокойся: ты не сойдёшь с ума и не будешь пытаться убить себя. Покушение было заказано мной.

— Но почему?!

— Чтобы избавиться от того будущего, которое кто-то — или что-то — создаёт твоими руками. От будущего, которое уже пытались создать с моей помощью. Я не говорю, что оно плохое, просто… просто я ненавижу предопределённость. Вот и решила устранить главный её фактор, не причину, но орудие — тебя. Извини, это было глупо.

Я включила подогрев нижней части куртки, чтобы не простудиться от холодного гранита, и присела на парапет рядом с Тори. Несмотря на её бесстыжее признание в попытке убить меня, я почему-то ни капельки не боялась повторного покушения. Встреча с самой собой, пусть даже из отменённого будущего (и особенно из отменённого будущего!), стала для меня таким потрясением, что на какое-то время я лишилась способности удивляться или пугаться.

— В самом деле глупо, — согласилась я. — Глупее не придумаешь. Другое дело, если бы Ньето был «нечитаемый». А так я сразу раскусила его.

— Это входило в мои планы. Сначала ты здорово перетрусила, а потом успокоилась и решила, что запросто ускользнёшь от него. Когда же он получил известие о твоём скором отлёте и явился в твой номер под видом коридорного, ты была застигнута врасплох и растерялась. В том варианте будущего, которое я тогда видела, вы выстрелили друг в друга одновременно — он убил тебя, а ты его парализовала. Но в состоявшейся реальности ты всё-таки опередила его на какую-то долю секунды. — Тори порывисто схватила мою руку. — Прости меня, пожалуйста. Я была не в себе. Я опомнилась только на корабле, по пути на Дамогран, и уже не могла вернуться, чтобы отменить свой заказ. Целых три недели я провела в настоящем аду. Я… я чувствовала, как умирает частичка меня. Ты даже не представляешь, какое я испытала облегчение, когда снова увидела будущее с тобой… будущее, которое я так ненавидела и хотела изменить. Будущее, в котором ты служишь чьей-то неведомой воле… Но я всё равно была счастлива. Поверь мне…

Я обняла её за плечи.

— Я верю тебе. Я сама готова была убить себя, лишь бы не делать того, что меня заставляют делать. Из протеста, из отчаяния… Что происходит, Тори? Ты можешь мне объяснить?

Она ответила не сразу, а сначала дождалась, пока мимо пройдёт одинокий прохожий — молодой человек лет двадцати. Парень так засмотрелся на нас, что чуть было не врезался в клумбу.

«Какие потрясающие близняшки! — подумал он, удаляясь. — Вот бы поваляться с ними в постели. Сразу с обеими…»

— Что происходит, спрашиваешь? — наконец заговорила Тори. — Если честно, то я знаю об этом не больше тебя. Я сумела разобраться в механизме своих перемещений во времени, но до сих пор не понимаю ни цели, ни смысла происходящего, для меня вообще загадка, как этот мир, где попраны все причинно-следственные связи, ещё не провалился в тартарары. Поначалу я думала, что просто «подчищаю» реальность, устраняю последствия несанкционированных путешествий в прошлое — как в случае с Карло Ломбардо или Алёной Габровой. Но постепенно я убедилось, что всё гораздо сложнее. Мне приходилось делать массу вещей, которые не имели ни малейшего касательства к двойникам из будущего, я самым беззастенчивым образом меняла естественный ход вещей. Кто-то… или что-то, или вообще чёрт-те что, перекраивало с моей помощью реальность, преследуя какие-то свои цели. И далеко не всегда эти изменения были к лучшему. Например, при моём содействии к власти в Империи Зулу пришло реакционное правительство, которое до предела ужесточило режим апартеида. А войска Звёздного Халифата захватили Землю Шеппарда, и сотни тысяч «неверных» погибли в концлагерях. — Тори сделала короткую паузу и засмотрелась на реку. — Всё это происходило помимо моей воли, под чужую диктовку, однако я чувствовала себя в ответе за случившееся. Ты уже знаешь, каково быть марионеткой, но ещё не представляешь, какая мука год за годом жить с таким грузом на совести.