Вольфганг Хольбайн - Легион хаоса

Парализующий страх начал постепенно слабеть, и я увидел, что угрожающее движение оказалось всего лишь плодом моего воображения.

Насекомые больше не двигались, точно так же как и те, которые покрывали пол в зале.

Они были мертвы.

Все.

Мужчина вышел из оцепенения. Он часами стоял как мертвый, не двигаясь, не поднимая век и даже не дыша. Здесь, под крышей разрушенного дома, оставалась только его телесная оболочка. Его дух находился в другом месте, всего лишь в нескольких милях отсюда, однако между ним и этим одиноко стоявшем заброшенным домом лежали целые миры.

Сейчас он очнулся. Его грудь тяжело поднялась с первым мучительным вдохом, а его взгляд несколько мгновений беспокойно блуждал, словно он никак не мог вернуться назад к действительности.

Что-то было не так, как должно было быть.

Он не знал, что это. Он сделал, что ему было поручено, но что-то другое, чужое, что-то… враждебное разорвало духовную нить, которая связывала его с домом на другом конце города.

Он долго молча стоял в темноте и смотрел на серо-белый гигантский кокон перед собой. В нем осталось всего лишь несколько насекомых, когда наступила темнота и пришло время для их движения, но и они казались странно вялыми и слабыми, словно их что-то парализовало.

Но что? Он снова попытался восстановить контакт со своими маленькими, смертоносными слугами, но связь оборвалась: что-то блокировало пути, по которым проходил его дух, чтобы направлять насекомых.

Снова прошло несколько минут, пока одетый в темное незнакомец вышел из оцепенения. Он еще раз подошел к огромному серому кокону, вытянул руку, словно собирался прикоснуться к нему, но затем, передумав в последний момент, повернулся и быстрым шагом покинул чердак. Выбитые ступеньки заскрипели под его весом, когда он заспешил вниз по ветхой лестнице.

Он вернется. Он еще вернется и выяснит, что помешало ему выполнить задание. Он выяснит это, устранит препятствие и сделает то, для чего он пришел. Он не сомневался в этом, так как существовало нечто, что делало его могущественнее и опаснее и о чем нельзя было догадаться, глядя на внешнюю оболочку, которой он пользовался, находясь в этом городе.

Он был магом.

Руки Говарда дрожали так сильно, что он едва не уронил спичку, которой хотел зажечь сигару. Он был бледен и дышал прерывисто и часто, словно только что пробежал несколько миль.

На столе перед ним стоял пустой стакан, на дне которого искрился остаток золотисто-желтого виски; это был восьмой или девятый, который он осушил за последние полчаса. До сих пор виски не оказало на него обычного успокающего действия.

В библиотеке царила странная тишина. Хотя здесь находилось почти десять человек, но тишина стояла такая, что, казалось, можно было услышать, как пролетит муха.

Я чувствовал себя ужасно. Это объяснялось не только колющей болью, которая как мелкие раскаленные иглы пронизывала мои ребра, превращая каждый вдох в настоящую муку, и не только слабостью и последствиями смертельного страха, который за последние минуты неоднократно охватывал меня.

Мой взгляд скользнул по лицам трех слуг, которые, тесно прижавшись друг к другу, сидели на крошечной кушетке под окном; две женщины, молодой парень, которого я нанял в качестве кучера и человека для тяжелой работы, и позади них Чарльз, мой новый дворецкий. Из них всех лучше всего собой владел, пожалуй, Чарльз, так как он всю жизнь учился скрывать свои чувства за дежурной маской приветливости. Но и в его глазах стоял страх.

Но я видел не только их лица. На мгновение мне показалось, что я вижу лоснящееся от жира лицо Торнхилла, черты лица двойника доктора Грея, удивительно похожего на настоящего, честные глаза старика Генри, старого дворецкого, который так сердечно встретил меня при прибытии в этот проклятый дом, — всем этим людям (и не только им) я принес смерть в той или иной форме.

Наконец я принял решение. Я встал, не говоря ни слова подошел к письменному столу и выдвинул ящик. Под вопросительным взглядом Говарда я открыл свою чековую книжку, выписал четыре одинаковых чека по тысяче фунтов стерлингов каждый и положил их на крышку стола.

В глазах Чарльза появилось вопросительное выражение, и трое других слуг тоже посмотрели в мою сторону, как будто почувствовали мой взгляд.

Я встал из-за стола и приглашающим жестом показал на четыре маленьких, прямоугольных листочка бумаги, лежавших на столе.

— Возьмите это, — сказал я.

— Сэр? — Чарльз смущенно посмотрел на чеки. — Боюсь, я не понимаю…

— Вы все прекрасно понимаете, Чарльз, — ответил я, изо всех сил стараясь не потерять контроль над своим голосом и говорить подчеркнуто четко. — Я хотел бы, чтобы вы ушли. Все.

Чарльз и горничная хотели возразить, но я повелительно поднял руку и быстро продолжил, повысив голос:

— Мне очень жаль, но я должен расстаться с вами. Я знаю, что я вас нанял всего лишь несколько дней тому назад, но я не могу позволить себе иметь в своем окружении чужих людей.

Говард нахмурился, схватил свой стакан и разочарованно скривил губы, но не проронил ни слова.

— Забирайте деньги и уходите, пожалуйста, — сказал я еще раз. — Вы все видели, что произошло. Возможно, в следующий раз вы не отделаетесь так дешево.

Дворецкий нерешительно подошел ко мне, смущенно посмотрел мне в глаза и взял один из чеков. Его глаза округлились, когда он увидел сумму, которую я вписал в чек.

— Но, сэр! — сдавленным голосом воскликнул он. — Это же…

— Соответствующее возмещение убытков, — перебил его я. — Вы ушли со старого места работы, некоторые из вас выехали из своих старых квартир, и вам понадобится время, чтобы снова стать на ноги.

— Но, сэр, это же больше, чем я заработаю за три года! — запротестовал Чарльз. — Я не могу это принять.

— Можете! — настаивал я. — И остальные тоже. Можете рассматривать это как компенсацию за… неприятности, которые вам пришлось перенести.

— И как плату за молчание, — добавил Говард. Его голос звучал немного монотонно, и он говорил медленнее, чем обычно. Алкоголь начал действовать. Но его взгляд был ясным, когда я взглянул ему в лицо. — Разумеется, вы никому не расскажете, что здесь случилось.

Чарльз немного помолчал.

— Никому, сэр? — спросил он. — А этот… мертвый?

— Об этом я сам позабочусь, — быстро сказал я. — Утром я пошлю Рольфа в Скотланд-Ярд. Не беспокойтесь, Чарльз. Что Говард — мистер Лавкрафт — имеет в виду, так это…

— Моль. — Чарльз кивнул. — Да этому и так никто не поверит, сэр.

— Тогда все хорошо. — Голос Говарда звучал сердито, хотя я не мог объяснить причину его раздражения. — Берите деньги и уходите. Все.