Елена Хаецкая - Хелот из Лангедока

Здесь он смог перевести дыхание и глотнуть свежего воздуха. Затем принялся трясти вельву и хлопать ее по щекам, превозмогая отвращение.

Храп прекратился. Вельва зашевелилась, помотала головой по мху, открыла глаза. Моргану показалось, что перед ним разверзлись две пропасти, такими глубокими и мудрыми были эти глаза, такие чудовищные видения затаились на дне этих старческих зрачков.

– Один? – позвала она. – Ты Один? Ты Вотан Водитель Воинов? Ты Альферд Всеотец? Ты Хар Высокий Рост? Ты Хрофт Воитель? Ты Харбард Седая Борода? Ты Хникар Сеятель Раздоров? Ты отец Вали? Ты супруг Фригг?

– Что? – Морган растерялся. – О ком ты говоришь? Ты вельва?

– Я вельва. Я волуспа. Я вижу будущее. Я знаю все о погибели богов. Я знаю все о гибели людей. Я прозреваю гибель мира.

– Тебя-то мне и надо, – обрадовался Морган. – Помоги мне, мудрая вельва. Видишь ли, меня зовут Морган Мэган, и я Демиург. Я сотворил мир. Я был молод и глуп, когда взялся за это дело. И вот теперь, когда я стал старше и мудрее, я понял, что совершил множество ошибок. Я жажду исправить их. Я хочу смять, как комок глины, то, что сотворил по незрелости разума, и вылепить новый мир – гармоничный и совершенный. Научи меня, как сделать это.

– Я вельва, – повторила старая женщина. – Кто ты?

– Я создатель, – ответил Морган. – Я Демиург.

– Демиург. Я не понимаю.

– Я вопрошающий. Я хочу знать, как погибают миры. Я хочу сам погубить мир. Научи меня, мудрая вельва, которая видит гибель богов.

– Я вижу. Я знаю. Наступит зима, и продлится она три года. Великанской зимой назовут ее. И на исходе этой зимы не наступит весна. Вечная ночь спустится на землю, ибо волк проглотит солнце. Но и месяц не осветит ночные равнины, ибо другой волк съест луну, и не станет в мире света… Звезды упадут с небес и канут в вечном снегу…

– Замечательно, – пробормотал Морган. – Значит, звезды упадут. Волков творить не надо, уже сотворены. Отличная эсхатология. Экономная.

Вельва, не замечая, продолжала замогильным голосом:

– И тогда затрясется и загудит ось земная. И начнется содрогание почвы, и скалы будут раскалываться…

– А это уже похоже на то, что читал мне отец Раок, – заметил Морган. – Стало быть, без землетрясения не обойтись. Много энергии забирают эти землетрясения. Ладно, постараюсь ради такого дела. Продолжай, вельва. Ты говоришь замечательные вещи.

– И погрузится в море земля. Вырвутся на свободу ужасные подземные демоны, и придет из-за горизонта корабль мертвецов… Загремит труба…

– Опять труба, – задумчиво проговорил Морган Мэган. – Придется брать уроки музыки. Я же не знаю даже, с какого конца в нее дуть. Да, уничтожить мир еще труднее, чем создать его.

Вельва внезапно очнулась от своих видений и устремила на вопрошающего вполне осмысленный взгляд. И тут же в ее глазах появился ужас.

– Кто ты? – вскричала она.

– Я? – Морган удивился. – Мы же только что познакомились с тобой, вельва. Я уже говорил, мое имя Морган Мэган, я создатель мира Аррой, который ныне хочу уничтожить.

– Ты обманул меня! – завизжала вельва. – Ты вырвал из меня тайное знание, предназначенное для ушей одного лишь Одина! Ты лжец! О, горе мне! О, горе тебе! Тайное знание уничтожит тебя, святотатец! Будь проклят! О, горе! Горе!

Она пошарила руками вокруг себя и обнаружила мох.

– Где я? Куда ты заманил меня, обманщик?

– Ты возле своей пещеры, вельва. Почему ты проклинаешь меня?

– Мне больно… – Неожиданно вельва захныкала, растянув беззубый рот. – Мне холодно… Мне стыдно… Я голая, здесь так холодно, там было так тепло. Там так приятно пахло. Там прели века. Я видела сны. Мне было хорошо. Отнеси меня обратно, Морган, и я сниму с тебя свои проклятия…

Морган наклонился над вельвой и снова поднял ее на руки. Пыхтя, он потащил ее обратно в пещеру и завалил перепревшей листвой.

– Ложись, вельва, на бочок, – пробубнил он нечто вроде колыбельной, – пусть приснится Рагнарек…

Вельва блаженно улыбнулась, испугав его этой улыбкой еще больше, чем гримасой ярости, и почти тут же захрапела.

Отряхиваясь, как кот, выбравшийся из воды, Морган Мэган выскочил из пещеры.

Глава пятая

Наутро в Серебряном Лесу вновь потянуло дымком. Хелоту это вконец перестало нравиться. Он не мог определить, откуда именно доносится запах. Когда он спросил об этом Тэма, мальчик кивнул с растерянным видом.

– Я тоже не понимаю, – сказал он. – Тянет дымом, как от костра, а вот с какой стороны – ума не приложу.

– Не нравится мне все это, – сказал Хелот. – Здесь слишком много троллей.

– Они не страшные, сэр, – возразил Тэм. – Напротив, довольно милые.

– Ты видел их только на пиру в замке Аррой, – возразил Хелот. – Там они, разумеется, вели себя тихо и пристойно. Все-таки Имлах из их племени, а барон Теленн Гвад, как мне объяснили, – самый добродушный и могущественный из всех великанов. Но я понятия не имею, что они могут вытворить у себя дома.

– Когда я с вами, сэр, мне ничто не страшно, – заявил Тэм, чем привел своего хозяина в мрачное расположение духа.

Они вышли на край болота. По весне здесь, вероятно, на много миль разливалась непроходимая топь. Но и сейчас, в пору засухи, бродить по этой жидкой черной грязи не рекомендовалось. Путники пошли краем, осторожно выбирая кочки понадежнее, чтобы не свалиться.

Запах дыма был здесь сильнее. К нему подмешивался приятный аромат какого-то кушанья или напитка, незнакомого Хелоту. Все эти загадки нравились лангедокцу все меньше и меньше. Он хотел уже было предложить повернуть назад и попытаться пройти другим путем, когда увидел впереди костер и возле костра – Иллуги. Тролль улыбался.

– Добро пожаловать! – крикнул он издалека. – Я посылал за вами дым костра.

– Мы так и поняли, досточтимый Иллуги, – вежливо ответил Хелот. – Добрый день.

– Рад вас видеть, друзья мои, – продолжал Иллуги. – Устал я от одиночества. Да и тролльские рожи хоть кого из себя выведут.

Он помахал рукой, словно показывал куда-то, но Хелот ничего не увидел, кроме нескольких валунов. Вдруг один из крупных камней шевельнулся, и сквозь зеленый мох глянули глаза. Они смотрели плаксиво и недовольно. Иллуги постучал кулаком по камню, и булыжник испустил жалобное мычание.

– Видал, какие у меня соседи? – Иллуги одновременно и забавлялся, и сердился. – И ведь как незаметно подкрались! Я избрал себе уделом одиночество, о великий герой и враг драконьего семени (Хелот не вдруг понял, что этим пышным титулом Иллуги именует его самого). Я мечтал об уединении среди серебряных стволов и потому не желал видеть рядом с собой ни одного тролля. С тех пор как Имлах оставила меня для лучшей доли, опостылели мне лица соплеменников. И стал я жить один, никем не тревожимый. И радовался я этому, о герой. И вот в один прекрасный день я заметил, что валуны как будто подобрались поближе к моему жилищу. Долго недоумевал я. Целый месяц длилось мое недоумение. И покуда я пытался понять причину этого, они подходили все ближе и ближе. Так продолжалось, пока мне не пришло в голову огреть одного из них дубиной. Он вскричал: «Ай!» – и тем самым выдал себя и остальных. С той поры и пытаюсь их извести, да только тщетно.