Лев Жаков - Бешенство небес

– Ваше величество! – рядом возник Дорин с двумя матросами. – Вы... откуда здесь...

Экуни не слушал. Он был охвачен тем же чувством, которое испытал, когда в мелкооблачье охотились на преторианца, убийцу матери. Кровожадное возбуждение и ярость клокотали в его сознании.

Что-то прорычав, он взбежал на бак. Скайва почти достигла арки, где возле медленно тонущего драйера кипело сражение. Сквозь туман то и дело вздымались клубы дыма от пистолетных и оружейных выстрелов, вопли и стоны слились в неровный гул.

– Принцесса где-то там! – выкрикнул Рон, занося рапиру над головой. – За мной! Шержни уже рядом – вперед!

Не оглядываясь, он вспрыгнул на борт и оттуда обрушился на дикаря, стоящего спиной к нему, вонзил рапиру ему между лопаток.

Красно-рыжий мир сиял яркими кровавыми красками, опасные тени кишели в нем, сновали вокруг короля. Охваченный безумием Экуни Рон Суладарский с ревом ворвался на середину арки. Моряки спешили следом. Краем сознания Экуни будто со стороны удивленно наблюдал за собой. Внутри каждого человека живет образ самого себя, некое представление о себе, неясная фигура, включающая как внешний вид, так и черты характера, манеру держаться и говорить – все то, чем человек является на самом деле, или то, что он о себе додумывает. Собственное отражение во внутреннем зеркале сознания у одних людей более точное, у других мутное и неверное. Экуни, будучи человеком наблюдательным и рассудительным, составил о себе впечатление более или менее правильное – и вот теперь он с ужасом и оторопью видел, как этот внутренний образ рассыпался, обнажив истинный лик.

Он видел себя: вопящий что-то нечленораздельное дикарь с искаженным лицом и горящими глазами, в сбившейся набок треугольной повязке, с бороды капает кровь только что убитой львицы, надетая поверх кольчуги рубаха разорвана, под ней – погнутые железные кольца и темное пятно на груди, где кожа рассечена кончиком ассагая.

Рон был тем, кто глядел на этого объятого гневом и кровожадной яростью дикаря – и самим дикарем, это он, а не какой-то другой «Экуни Рон» бежал, сопровождаемый моряками, перепрыгивая через заросли лозы, углубляясь в рыжее облако летучего яда; это он ревел и размахивал рапирой, погружая ее в тела врагов, это он падал под ударами, катился, вскакивал, подрубал ноги и отпрыгивал. Это его сердце колотилось в груди, наполняя уши тяжелым грохотом.

А потом сквозь висящее в воздухе плотное красно-рыжее покрывало он увидел принцессу.

Здесь заросли лозы превращались в толстый мягкий слой переплетенных стеблей. В центре арки торчали два длинных шеста, между которыми, крепко привязанная за лодыжки и запястья, висела Гельта Алие.

К принцессе приближались две львицы с котлом на плечах, сзади шел гаерак, обладатель длинных седых волос – первый старик, которого король увидел здесь, – вооруженный ножом. У оружия было длинное изогнутое лезвие, каким обычно орудуют мясники... И когда Рон осознал, что они собираются сделать с Гельтой, мир исчез.

Он возник вновь лишь через несколько мгновений. Король нависал над лежащим ничком стариком, вонзив рапиру в спину между лопаток, наваливаясь на рукоять всем телом и пытаясь погрузить клинок еще дальше, хотя тот уже пробил грудь и уперся в коралл. Несколько матросов дрались с львицами, одна из которых, стоя на коленях, размахивала тяжелым котлом, а вторая, рыча, тянулась растопыренными пальцами к лицам окруживших ее мужчин. Говорили, что гаераки мажут ногти ядом лозы, и потому матросы прыгали вокруг, стараясь увернуться.

Рон выдернул рапиру – залитый кровью старик у его ног еще дергался, но встать теперь не мог, – поднял оружие, чтобы срезать веревки, которыми запястья Гельты были прикручены к шестам. До принцессы оставалось с десяток шагов, когда из тумана сверху опустилось толстое щупальце и ударило в один из шестов.

Гельта все это время висела с опущенной головой, казалось, что она потеряла сознание. Когда шест сломался у основания, девушка упала на колени, пошатнулась, заваливаясь вперед. Спутанные белые волосы закрывали лицо, и Рон не видел глаз невесты. Ее голова медленно повернулась к торчащему из коралла обломку. Тем временем щупальце, скрутившись спиралью, качнулось в воздухе и ударило по второму колу. Принцесса тяжело выпрямилась.

Тем временем один из матросов, сумев подобраться к львице сзади, просунул руки ей под мышки и вывернул конечности вверх, за голову. Женщина рыкнула, когда второй моряк вонзил ей в живот меч. Согнув ноги, она пнула нападавшего босыми ступнями в грудь и отбросила далеко от себя. Но меч остался торчать под ребрами; второй матрос, прыгнувший сбоку, вцепился в рукоять и стал вращать, кромсая внутренности, погружая клинок все глубже.

– Гельта! – выкрикнул Экуни, бросаясь вперед. Над аркой повисло что-то большое и темное, напоминающее эфироплан.

Щупальце обхватило Гельту и приподняло. В этот миг вторая львица, сумевшая своим котлом разбросать всех, кто находился вокруг, отшвырнув импровизированное оружие, подхватила с земли брошенный кем-то нож и прыгнула.

Она повисла на щупальце, молотя по нему клинком. Рон, пробегая мимо дерущихся, наотмашь рубанул рапирой и попал по лицу дикарки, рассек его, прорубив нос, правую половину лба и левую скулу. Рев львицы захлебнулся, она выгнулась, сумев разжать объятия схватившего ее сзади матроса, сделала шаг и упала лицом вниз, вогнав торчащий из живота меч внутрь себя почти до гарды.

Болтающаяся на щупальце дикарка орудовала ножом, во все стороны летели темные брызги и ошметки мяса. Принцесса, висящая в кольце плоти чуть выше, с ужасом глядела на нее.

Экуни остановился. Теперь стало видно, что щупальце торчит из морды одноглазого существа с раздутым брюхом. Чудовище немного опустилось, накренилось, и над протянувшимся по краю спины хитиновым наростом показалось лицо. Король вскрикнул: он узнал преторианца. Убийца матери-королевы вытянул руку с большим пистолетом. Рон не услышал выстрела, но увидел, как от ствола протянулась тонкая световая линия и впилась в голову львицы. Женщина полетела вниз. Щупальце разогнулось так, что Гельта встала на нем, как на толстом бревне, один конец которого уперся в арку там, где раньше торчали колья.

Она покачнулась. Синие глаза раскрылись широко-широко, и Рон понял, что принцесса наконец заметила его.

Гельта сделала шаг вниз. Обернулась. Преторианец, высунувшись по пояс, глядел на нее.

– Иди ко мне! – выкрикнул король, пытаясь бежать и путаясь ногами в зарослях лозы, которая здесь была очень густой. – Вниз, ко мне!

Принцесса опять взглянула на жениха. Перевела взгляд на пирата. Спрятав оружие, тот молча протянул руку. Она посмотрела вниз. Рон в этот миг упал, окончательно запутавшись в гибких стволах, выпустив рапиру. Он задрал голову. Их взгляды встретились, и нежная, просительная улыбка возникла на мягком лице принцессы.