Морис Делез - Слуги паука 3. Время полной луны

— Постой!

Конан шагнул к ней, но силуэт таял и отдалялся, пока не пропал вовсе. Киммериец опустил голову и некоторое время молчал. Он и сам уже не знал, что хотел сказать ей. Наверное, безотчетная грусть толкнула его вперед.

Милла шагнула к нему сзади и, сузив глаза, больно ущипнула в спину. От неожиданности киммериец отскочил в сторону.

— Ты что?!— удивленно воскликнул он, потирая больное место.

— Запомни,— она мстительно сжала кулачки,— еще одна прозрачная девка, и я ей,— тут она осеклась, сообразив, что угроза ее по отношению к бесплотному призраку должна выглядеть достаточно нелепо,— и я тебе глаза выцарапаю!

Конан опешил:

— Да что ж я без глаз делать стану?

— Мне ты и такой сгодишься,— нашлась она,— зато на других пялиться не будешь!

Глор отыскался неподалеку. Его неестественно выгнутая шея все еще держала на себе уродливую голову с размозженным черепом. Единственный глаз вытек, и на песке возле открытого клюва алела лужица крови.

— Он мертв? — спокойно спросил Конан.

— Он мертв,— так же спокойно ответил Мэгил.

Трупик Фана, обнаружившийся тут же, казался крошечным по сравнению с телом уничтоженного им гиганта. Они решили похоронить его здесь же, прямо на месте гибели.

— Как странно,— задумчиво произнес киммериец, укладывая на могилу последний слой дерна,— он был законченным трусом, скисающим при первой же опасности, когда был человеком, и лишь теперь оказался способным на поступок.

— Так эта птица… — удивленно протянула Милла, да так и не закончила фразы.

— Да,— кивнул киммериец,— в ней жила человеческая душа.

— Что ж,— Мэгил устало вздохнул,— смерть достаточно серьезная встряска.— Зачастую лишь она помогает понять человеку, что жил он не так. К сожалению, в большинстве случаев это происходит слишком поздно, когда поправить уже ничего нельзя.— Он помолчал.— В каком-то смысле Фабиану повезло: ему позволили заглянуть в чертоги Смерти, дали время на раздумье и предоставили шанс. Он ведь не сразу постиг смысл происшедшего с ним, но Рамсис своей жестокостью избавил его от последних колебаний, и он смог, пусть в облике птицы, стать, наконец, человеком. Слишком многим из людей этого так и не удается сделать.

Ночь опустилась на степь и черным бархатным пологом, усыпанным бриллиантовой россыпью звезд, укрыла небо. Трое сидели у костра, на котором жарилась туша добытой Конаном лани. Сок капал в огонь, распространяя нежный аромат почти готового яства.

— Как странно устроена жизнь,— прервал наконец тишину Мэгил,— слабый человек нашел-таки способ отомстить за себя могучему демону.

— Э, нет, жрец,— Конан упрямо помотал головой,— никакая месть не заставит человека расстаться с жизнью. Только любовь.

— Что ты хочешь сказать? — не понял жрец.

Он удивленно уставился на варвара, никак не ожидая от него подобных рассуждений.

— А между тем все очень просто,— усмехнулся киммериец, подбрасывая дров в костер.— Я хочу сказать, что он запоздало, но все-таки почувствовал, что такое любовь,— сказал Конан и, видя недоумевающее лицо жреца, добавил: — Ты просто не знаешь, но именно Зита привела его в ту ночь в дом, но, одурманенные влиянием Незримого, они убили друг друга…

— Что ж, быть может, ты и прав.

Конан подошел к устроенному между камнями подобию очага и, отрезав ломоть сочного мяса, попробовал его и остался доволен. Тогда он снял с огня деревянный вертел с насаженной на него тушей лани, перенес его на пару воткнутых в землю рогатин и принялся нарезать куски ароматного жаркого.

— Так ты был знаком с ней? — неожиданно спросила девушка, все это время молча прислушивавшаяся к их разговору.

От неожиданности киммериец вздрогнул и едва не уронил на землю уже отрезанный кусок.

— Ну конечно,— удивленно ответил он,— я ведь уже говорил.

Он бросил Мэгилу ломоть мяса, и тот ловко поймал его.

— И как…— Милла закусила пухлую губку,— как близко ты был знаком с ней? — вкрадчиво спросила она и встала, подбоченившись.

— Да никак,— киммериец расхохотался,— она ведь была подружкой Фабиана.

— Не лги мне, киммериец!— продолжала миниатюрная девушка, угрожающе наступая на гиганта-варвара.— Чего бы ради тогда она стала тыкаться в тебя своим полупрозрачным рыльцем?

— Да послушай же, девочка!

Конан подхватил Миллу на руки, и она заколотила маленькими кулачками по его могучим плечам. Тогда он, смеясь, прижал ее к себе, да не рассчитал, и оба повалились в траву. Некоторое время Мэгил слышал шум борьбы, который постепенно становился все тише. И тогда он подумал об обете безбрачия, который добровольно брали на себя все, кто решался посвятить свою жизнь служению Митре, хотя такой обет и не запрещал человеку иметь подругу… Или подруг. В этом не было беды… До определенного времени. Опасность заключалась в том, что всякие отношения накладывают на человека обязанности, и как только личная жизнь вступает в конфликт с долгом, жди беды!

— Никому не отдам!— словно в подтверждение его мыслей, раздалось из темноты.

Нет, такая любовь нам не нужна! Жрец покачал головой и вновь погрузился в размышления.

Глор и Кэрдакс… Стражи Врат Вечности… Как ни старался, но ничего, кроме туманных легенд и смутных преданий, Мэгил припомнить так и не смог. Конечно, вернувшись в Шадизар, он постарается разузнать все, что только сможет, о Вратах Вечности и грозных Стражах, а пока остается лишь удивляться, что всё это оказалось не бабушкиными сказками. С другой стороны, он не мог поручиться за то, что это действительно были Глор и Кэрдакс. Правда, он сам своим магическим зрением видел, как Сет вдохнул жизнь в Глора, а появившемуся чуть позже Митре не оставалось ничего иного, как то же самое проделать с Кэрдаксом, но кто знает… Боги способны оживить и чучела. На то они и боги!

Жрец посмотрел на полную луну, освещавшую землю мягким серебряным светом, и вдруг вспомнил свой поединок с колдуньей и то, сколько сил он ему стоил. Было просто поразительно, как лихо она все предусмотрела, в то время как сам он во многом ошибался… И обряд, длившийся семь дней, был действительно рассчитан на запугивание, но вовсе не Мелии, как они считали вначале, а оболваненной толпы упившихся придурков на площади, чтобы легче было выкачать из них силы, порожденные жестокостью, страхом, гневом и ненавистью… Злые силы.

Мэгил задумался. Пока все сходилось. По крайней мере, ничто не говорило о том, что он где-то ошибся. Все очень походило на правду. Непонятно лишь, зачем Рогазе понадобился Талисман Силы? Жрец попытался заново все оценить, и ему показалось, что он все понял. Он знал, что когда-то Незримый так сильно досадил всем, что, облекись он теперь в плоть, его наверняка вновь попытались бы сковать. Зато, имея в запасе огромный запас мощи, он мог бы чувствовать себя в относительной безопасности. Недаром даже сам Митра сказал Крому, что тот ничего не сможет поделать с Талисманом. Суровый бог Киммерии нашел, быть может, единственно возможное решение: вогнав Талисман в пирамиду, столкнуть две силы, чтобы они сами уничтожили друг друга. Мэгил видел, к чему это привело. Большая часть огненного столба ушла в небо. Остальное разрушило Черный Замок, наверняка часть Сура-Зуда, и неизвестно, что еще там творится под грудой обломков!