Вадим Панов - Ручной Привод

– Черепаныч! – Рев Ясеня окутал помещение, без труда перекрыв слабый шум Привода, однако ни к какому результату не привел: механик не явился. – Черепаныч!

Около столика нет, возле пульта управления нет, около машины… В кишках Ручного Привода могло без труда сгинуть с десяток Черепанычей, да так, что отыскать их не смог бы и десяток Шерлоков Холмсов. Лезть в нутро устройства не было никакого желания.

– Черепаныч!

– Томатный сок?

Ясень резко обернулся и едва не толкнул вошедшего в помещение механика.

– Э-э…

– Томатный сок? – Черепаныч держал в руках два бокала с красным и густым.

– Пожалуй. – Виктор принял бокал, сделал глоток: не холодный и не теплый, чуть подсоленный, именно такой, каким должен быть. – Спасибо.

– На здоровье, Ясень, на здоровье. – Выпив примерно половину, Черепаныч вытер рукавом губы и хитро улыбнулся: – На костюмчик не накапайте.

Виктор сумел не покраснеть. Хотя и смутился.

«Какого черта я снова напялил френч?!»

Внятного ответа на этот вопрос у Ясеня не было. Проснувшись, хотел было убрать парадный костюм в шкаф, но неожиданно для себя передумал.

«И напрасно…»

Если вчера оливковая униформа вызвала простое оживление, то сегодня не избежать хихиканья.

– Был у меня в Таиланде случай: давили сок из черри. Получалось мешок на стакан…

– Черепаныч, – хмуро произнес Виктор. – Надо поговорить.

Он знал, что традиции Подстанции запрещали перебивать механика, однако не хотел выслушивать очередную байку. Черепаныч, надо отдать ему должное, не обиделся:

– О чем?

– Конфиденциально.

– Могли бы и не уточнять.

– Я пришел к вам потому, что вам можно доверять.

– На Подстанции можно доверять всем, – тихо произнес механик. – Ну, разве что кроме Бизона и Бандеры. Да и они в целом вполне вменяемые ребята.

– Можно доверять всем?

– Вас это удивляет?

Просьба о конфиденциальном разговоре вызвала вполне предсказуемую реакцию: Черепаныч решил проверить искренность Виктора, и тому пришлось говорить правду:

– Я не привык верить всем.

– Вам нужно учиться пребыванию среди единомышленников, – улыбнулся механик. – Мы на Подстанции, Ясень, не на Земле и не во Вселенной. Мы посреди. И если не будем доверять друг другу, очень быстро окажемся или на Земле, или во Вселенной.

В прошлый раз: «Система вас отвергнет», в этот: «Или на Земле, или во Вселенной». Только сейчас Черепаныч сказал: «Мы», и это дало Виктору возможность перевести разговор на самого механика:

– Вам бы этого не хотелось?

– Я привык быть на Подстанции, – скупо ответил Черепаныч. – Здесь мой дом.

– Ясно.

Выбранный механиком тон четко давал понять, что он готов обсуждать исключительно проблемы коменданта.

«Ничего, доберусь до тебя в другой раз!»

– У меня не появилась татуировка.

Черепаныч отнесся к сообщению с философским спокойствием:

– Вы еще не часть системы.

– Я принес присягу! – возмутился Виктор.

Вчерашний день, церемония, речи, праздник… Банкет, в конце концов, с которого «искры» расползались в состоянии риз. Арчибальд уснул в углу. Агаву вырвало под стол. Дважды. Бизон с Бандерой наперебой плясали со старушкой-Бушем канкан. На столе. Посуды набили на три мешка. Догматовский потерял челюсть и требовал от енота найти ее по запаху. Енот приносил живую рыбу. Черепаныч и Карбид пели хором…

Стоп! Отставить вспоминать банкет! Церемония! На которой Ясень нервничал, как когда-то на посвящении. Даже больше, потому что был теперь не безусым юнцом, а битым жизнью мужиком, прошедшим через смерть и Царство. Нервничал, потому что жаждал стать комендантом. Потому что не терпелось примерить на себя венец самой редкой и почетной во Вселенной должности.

Я буду управлять Ручным Приводом!

А татуировка не появилась.

– Что происходит?!

– Вы произнесли слова, – пояснил механик. – Теперь они должны стать вашей сутью.

– Они стали моей сутью!

– Получается – еще нет.

Спор заглох. Татуировки нет, а значит, в словах Черепаныча есть правда или часть ее.

– Не все так плохо, как вам кажется, Ясень, – мягко произнес механик. – Ни один комендант не обретал татуировку сразу после присяги. Она появится позже. Когда вы прочувствуете смысл произнесенных слов и примете его.

– А до тех пор я лишен власти?

– ЭТО вас беспокоит?

«А разве этого мало?!»

– Я – комендант.

– Официально – да. Вы произнесли текст и обрели всю полноту власти. Вы – комендант Подстанции. Вы принимаете решения, отдаете приказы и отвечаете за них. Вы имеете право судить. Вы, и только вы.

Власть над Ручным Приводом. Над самым таинственным и самым мощным механизмом Вселенной. Ее вручают избранным. Ее вручают самым лучшим. Так говорили Виктору.

Но кто выбирает лучших? Царства? А как определяют они тех, кому можно доверить почти безграничную власть?

– Хотите сказать, что сейчас меня судят? Определяют, достоин ли?

– Вас оценивают с самой первой секунды, Ясень. Просто решение пока не вынесено.

– Но кто оценивает, Черепаныч? Кто?! Кто выше раскрывшихся «искр»? Кто выше Царств? Кто? Ручной Привод? Подстанция? «Это место»?! Опомнитесь! Мы находимся на базе, построенной нашими Царствами для обеспечения безопасности Земли. Мы чиновники, Черепаныч, контролирующий орган. Мы винтики Царств, которым принадлежит Вселенная! Для раскрывшейся «искры» нет тайн!

– В таком случае, идите в ближайший тату-салон и сделайте себе вожделенный рисунок, – грубовато предложил механик.

– Главной политической новостью вчерашнего дня эксперты единодушно признали неожиданный визит сенаторов Георгия Буша и Хариссона Догматовского на дрейфующую космическую станцию «Клязьма 19–19», пролетающую в данный момент над магнитным полюсом Юпитера. На встрече с храбрыми исследователями Ганимеда, состоявшейся в рамках турне, Георгий Буш тепло поздравил собравшихся с очередной годовщиной открытия Юпитера и заявил, что распространение демократии…

Ясень покрутил ручку, убрав громкость радиоприемника до едва слышного шепота, и, брезгливо оглядев храпящего на диване Карбида, потряс его за плечо:

– Вставай, время.

Герман спал одетым, только туфли стянул да носки. До своей комнаты не дошел: развалился в дежурке на старом диване, укрывшись потертым клетчатым пледом. Рядом, на полу, валялась бутылка из-под текилы, в которой погиб окурок сигары. Дополняла натюрморт аккуратная горка пепла.

– Время, Карбид!

Герман попытался отмахнуться:

– Какое время?

– Время подъема!

– Если ты такой энергичный, подключи к себе лампочку, – пробубнил Карбид, натягивая на лицо плед.