Вадим Панов - Ручной Привод

Вадим Панов

Ручной Привод

Смысл всякой деятельности лежит за ее пределами.

Человек взял в руку стакан воды и сделал глоток.

Может быть, он хотел пить.

Может быть, он хотел запить лекарство.

А может быть, хотел попробовать воду на вкус.

Мы не можем судить об этом, если не знаем, что было до глотка и что после. Чтобы понять смысл деятельности, нужно выйти за ее пределы. Внутри ее мы можем понять только смысл ее отдельных частей.

Смысл всякой деятельности лежит за ее пределами.

И смысл жизни – вне ее пределов.

Пролог

– Кончай мухлевать, брат Бандера!

– Обломись, брат Бизон, я играю как обычно!

– Обычно ты два одинаковых туза из рукава не тянешь!

– Трефового еще не было!

Партию два лоботряса разыгрывали в морге, с ногами забравшись на анатомический стол и азартно хлопая по гладкой металлической поверхности изрядно потрепанными картами. Деньги – кучка мятых купюр – валялись тут же, придавленные бутылкой пива, к которой по очереди прикладывались парни. Записи, в силу простоты правил, не вели. Партия шла с переменным успехом, напрямую зависящим от личности сдающего, а потому периодически прерывалась недовольными воплями временно проигрывающей стороны.

– Был трефовый туз! У меня был!

– Врешь!

– Он вышел уже!

– Какой же дурак туза сбрасывает, брат Бизон?

– Он мне мешал!

– Тебе дурь твоя мешает!

– А теперь, уважаемые харьковчане и харьковчанки, прослушаем программу «В научный полдник», – хрипло произнес висящий на стене репродуктор. – В прошлый раз мы остановились на том, что современные принципы космического полета, основанные на инверсии торсионных пирамид внутри гипотетического шара, были изложены еще в работе Архимеда Помпейского «Классическое финикийское движение в вопросах и ответах»…

Бандера вытащил из кармана джинсов нераспечатанную колоду карт и ловко метнул ее в осмелившийся заголосить приемник. Тот обиженно закашлял, и передача оборвалась.

– Все равно ты шулер, брат Бандера!

– А ты кретин, брат Бизон!

Длинную стену морга занимал холодильник, прямоугольные дверцы которого высокомерно поблескивали в белом электрическом свете. Пятнадцать индивидуальных ячеек, расположенные в три ряда, и на каждой дверце – черная пластиковая коробочка электронного табло, на которой приятным зеленым цветом сообщалось о комфортной внутренней температуре. Пять столов, гладких и блестящих. Помимо них – пара каталок в углу, пара металлических стульев и столики для инструментов. Одним словом, самый обыкновенный морг. Тем не менее существовала одна деталь, стабильно вызывающая удивление у впервые попавших в помещение людей. Деталь эта располагалась в углу и являла собой причудливую конструкцию, напоминающую сюрреалистическую помесь парового двигателя и самогонного аппарата. В основании устройства сплетались десятки медных трубочек, часть которых почему-то уходила в пол, а рядом стеклянные и металлические колбы, шестеренки, ременные передачи и тумблеры. Венчал же агрегат небольшой котел, из клапана которого изредка вырывалась тоненькая струйка пара.

Управлял хитроумным механизмом усатый мужчина лет пятидесяти на вид, одетый в рабочую спецовку когда-то бордового цвета. Поминутно изучая показания установленных на лицевой стороне машины термометров и манометров, мужчина то принимался подкручивать гаечки, прячущиеся в недрах агрегата, то переставлял в иные положения рычаги, а однажды добавил масло в какой-то узел, чем вызвал благодарное шипение насоса и дружелюбное бульканье в котле.

Одним словом, механик был по-настоящему занят, однако скандал заставил его отвлечься от конструкции:

– Вы можете играть тихо?

– Можем, – немедленно отозвался Бандера. – А зачем?

Картежники походили друг на друга исключительно поведением, длинными волосами и манерой одеваться. Оба предпочитали высокие баскетбольные кроссовки, широченные джинсы и запоминающиеся футболки: на груди Бандеры красовался шитый золотом неприличный жест, Бизон же остановил выбор на фразе: «Запустим вручную!» В остальном, несмотря на обращение «брат», ничего родственного в парнях не наблюдалось. Пухлый светловолосый Бандера был высок, широкоплеч и вял жестами. Волосы он вязал в хвост, а на округлом лице навсегда застыло выражение: «Как же вы меня достали». Низенький Бизон, напротив, был чересчур подвижен, если не сказать – суетлив. Казалось, он пребывал в постоянном движении, и взгляд его наглых синих глаз редко задерживался на чем-то дольше пяти секунд.

– Вы мешаете! – продолжил механик. – Орете громко.

– Инкубатор еще сильнее тарахтит, – заметил Бизон.

– Вы мешаете мне, а не машине!

– Беруши вставь! – нахально предложил Бандера.

– Я тебе сейчас вставлю!

– Брат Черепаныч, прикинь, мы тут выяснили, Бандера – шулер! – Бизон попытался перевести разговор в другое русло. – Будешь свидетелем?

– Вы меня достали!

– Ты сам шулер!

– А ты меня за руку ловил?

– Я и так знаю!

– Обоих выгоню!

– В подвале у себя командовать будешь!

Ответить разозленный механик не успел. Скрипнула входная дверь, и в морг шагнул невысокий худощавый мужчина, одетый в растянутый серый свитер, весьма потертые голубые джинсы и видавшие виды кроссовки. Услышав последнюю фразу, мужчина даже голову не повернул в сторону картежников, но безразличным тоном, каким бросают ничего не значащие замечания о погоде, произнес:

– Черепанычу мешать не надо.

Слова прозвучали приказом.

Удовлетворенный механик вернулся к машине, а парни сползли со стола и замерли, почтительно уставившись на пришельца.

На совершенно непримечательного пришельца.

Внешность мужчины была столь же невзрачна, как и одежда. Лицо узкое, с резкими чертами, напоминало птичье. Серые, словно подобранные в тон свитеру, глаза. Черные с проседью волосы, прямые и мягкие, неспособные надолго улечься в прическу. Тонкая горизонтальная полоска – рот. Тонкая вертикальная полоска – нос. И лишь с правой стороны шеи, бросая вызов обыденной внешности, чернела татуировка: простой крест, обрамленный идущей овалом надписью. При желании, подойдя совсем близко, можно было разобрать слова: «Caelum, non animum mutant, cui trans mare current»[1].

Отпустив замечание, мужчина сделал еще пару шагов к механику, но затем остановился, повернулся к замершим картежникам и вопросительно поднял брови. В ответ Бандера сглотнул и очень вежливо сообщил:

– Мы просто разговаривали.

Бизон, который непостижимым образом успел прибрать со стола и спрятать деньги, карты и бутылку, присоединился к приятелю: