Бай Айран - Всадники Ветра
Двое молодых людей в первую очередь привлекли мое внимание. Роуп и Лимма, те единственные, кого я видела собственными глазами, пусть и посредством Динео. Но мой новоиспеченный друг выглядел несколько иначе, чем в наших мысленных разговорах. Он оказался на голову выше меня, широкоплечий, с оформившимися уже мускулами молодой мужчина. Несмотря на его юный возраст, синие глаза полыхали мудростью и знанием, светлые брови были сведены на переносице. Золотистая кожа приятно сочеталась с густыми, того же, но более темного оттенка, волосами. Слишком короткие они трепыхались на ветру, и парень беспрестанно их поправлял, чтобы не лезли в глаза. Приятные, немного заостренные черты лица сначала окрасились радостью, но как только я оказалась в тени небольшого дерева, под которым они стояли, положительных эмоций и след простыл.
Лицо Роупа перекосилось от потрясения, золотистая кожа смертельно побледнела, даже рот слегка приоткрылся от накативших чувств. Черные зрачки расширились, делая сапфировые глаза настолько привлекательными, что у меня задрожали коленки. Но парень даже вздоха не мог сделать, боль на лице смешалась с удивлением, он резко развернулся и убежал к деревенским домам, где и скрылся от моего взора в косых переулочках. Я с оттенком сожаления смотрела ему вслед. Почему он бросил меня?
Я посмотрела на его сестру, но наткнулось на тоже выражение ужаса и удивления. Разозлившись, нахмурилась и решила никак не реагировать на эту парочку. Отвернувшись от Лиммы, в полной мере почувствовала волны любопытства, которые омывали нас со всех сторон. Дискомфорт сковал меня — я не привыкла, чтобы окружающие люди постоянно воздействовали магией на мое сознание.
— Безымянная, — прошептала Лимма, вновь обратив мое внимание на себя. Я посмотрела на девушку, та уже успела справиться со своими чувствами.
— Кто вы? — я задала то вопрос, который мучил меня с самого начала путешествия к этим странным людям.
Заговорил невысокий мужчина, с глубокими морщинами на лице и уверенность и властностью в голосе. Посмотрев на него, к своему облегчению, не обнаружила удивления или страха. Что за странная реакция Роупа?
— Мы те, кто поможет тебе, безымянная, — ответил мужчина. Ха, как будто бы это удовлетворило любопытство, жгущее все внутренности!
— Это я уже слышала. Но хотя бы имена вы можете свои назвать? — более смело спросила я, осознав, что вреда причинять они не желают.
— Мое имя Морп, безымянная, — с достоинством произнес мужчина, выпрямляясь. — Это Лимма, — он показал на сестру Роупа. — И моя жена Рейзар. — Женщина наклонила голову, в знак приветствия. Я с интересом оглядывала невысокую, полную от возраста Рейзар, и удивлялась живости на ее лице. Но общие черты были какие-то колючие, хотя это и не отталкивало от нее.
Убедившись, что я услышала названные им имена, Морп сложил руки на груди, сразу сделавшись каким-то суровым. Ясные карие глаза напоминали мне о Бииблэке, да и в лице Морпа было нечто схожее с чертами капитана стражи.
— Что ж, — протянула я, раздумывая над тем, действительно ли называть себя. — Мое имя Эверин Страстная, так вы можете ко мне обращаться.
На лице Рейзар расплылась теплая, материнская улыбка. Лимма тоже попыталась изобразить доброжелательность, но удивление и страх до сих пор отставляли на ней свою печать.
— Что ж, пусть будет так, — согласился Морп, как будто не совсем доверяя моим словам. — Мы живем далеко от Королевства Дейстроу, но слышали имя принцессы, если ты хочешь взять его, пусть так.
— Нет, — прервала я его. — Вы ошибаетесь, Морп. Это имя действительно принадлежит мне. Как и титул принцессы моего Королевства, но судьба выбрала иной путь.
Теперь изумление коснулось всех, к моему удивлению. Алди озлобленно зарычал, ему это тоже совершенно не нравилось, хотя Нилли держалась более достойно своего друга. Шерсть ее искрилась от волнения, она разделяла со мной еще и благоговение перед этими людьми.
— Я не жду и не приму, — продолжала я свою размеренную речь, — каких-либо знаков почтения или что-то вроде этого. Мой путь привел меня сюда, вы ждали, и я пришла. Что ж, тогда помогите.
Морп сумел скрыть гримасу поражения со своего лица, провел рукой по густым усам и многозначительно посмотрел на свою жену. Та кивнула.
— Хорошо, Эверин Страстная, здесь ты будешь нам равной, — заключила Рейзар, так и не дождавшись слов мужа. Лимма нервно сглотнула, теперь ее ужас стал более ощутим, это приводило в дикое раздражение. — Наверняка ты хочешь отдохнуть после путешествия. Пока мы отведем тебя в свой дом, — продолжала женщина. — Но позже выберем, где ты будешь жить. Таков наш первый закон.
Я не придумала ничего лучше, как кивнуть, будто бы у меня закончились слова, да и мысли, признаться честно, тоже. Несмотря на щедрую энергию Силенса, усталость внезапно навалилась на плечи, стоило услышать намек на обычную кровать и человеческое жилище.
— Пойдем, Эверин, — женщина властно оттеснила рычащего Алди и взяла меня за руку.
— Но как же мои волки? — неожиданно я вышла из ступора. Ниллица не выражала собой никакого беспокойства, только недовольно поглядывала на своего друга.
— Они могут охотиться на наших просторах, — Рейзар обвела рукой обширную долину, холмы, ее окружающие, и густой лес к востоку от селения. — Все животные теперь предупреждены. Случай с медведицей всех переполошил, но наши животные умеют принимать новых членов семьи.
Я коснулась пальцами лба Алди, пытаясь его успокоить, опустилась на колени и крепко обняла за шею. Волк перестал рычать, а Нилли прижалась к нам с другой стороны. Так я рассказала им о том, что охотничьи угодья в их распоряжении.
— Теперь идем, — кивнула я, но отказалась от руки жены Морпа. Женщина спокойно отреагировала на это и повела меня в их деревню. Лимма и Морп молча следовали за нами. Мне не нравилось напряжение, которое появилось между мной и девушкой, но я его категорически не понимала. Неожиданно обида завладела сознанием, ведь Роуп почему-то сбежал и даже не пожелал поговорить со мной. Неужели я не оправдала его ожиданий?
Деревня давным-давно кипела дневной жизнью, но в действительности она оказалась не такой огромной, как мне показалось с дороги. Деревянные дома свободно стояли на достаточном расстоянии друг от друга, только семейные жилища жались одно к другому, сохраняя свои особенные традиции. То тут, то там сновали куры, деловито ищущие что-то на земле. Мимо нас прошла коза, удивленно шарахнувшаяся от меня, колокольчик на ее шее приятно забренчал. Повсюду лились звуки голосов, детский смех, возмущение животных. Когда нам навстречу выбежала стая вихрастых мальчишек, я испуганно отпрянула, но они скользнули в проулок, мной незамеченный. Визгливые поросята пронеслись между наших ног, абсолютно несмущенные присутствием людей. Огромная жирная свинья следовала за ними, сердито шевеля розовым с черными пятнами носом. Мы почтительно расступились, давая ей дорогу. Деревня была полна жизни.
Над каждой дверью я заметила вырезанное из дерева изображение какого-то животного. Где-то щурился кот, у кого-то росомаха и даже бык. Люди с интересом разглядывали меня, обменивались короткими радостными репликами, повсюду царило возбужденное оживление. Людей в деревне, несмотря на ее немаленькие размеры, было не так много, как могло показаться, но от каждого веяло радушием и искренностью. Я с трудом сдерживала свои чувства в окружении стольких животных — большинство из них полыхало Динео, хотя магией они не обладали. Наверное, так проявлялись мои способности.
Сердитая собака преградила нам путь и, наградив меня презрительным взглядом, хрипло забрехала. Рейзар ласково погладила ее между ушей, и та успокоилась. Живость, проскользнувшая в этом прикосновении, поведала мне, что они давно уже вместе. Морп кивком головы указал на большой дом, который возвышался справа от сидящей посреди дороги собаки. Лимма не сумела раствориться в деревенской толпе.
Над входом в дом висело изображение собаки. Я опасливо поднялась по ступеням и коснулась дверной ручки, тепло дерева приятно согрело мои похолодевшие от волнения пальцы. Рейзар радушно кивала и помогла мне справиться с застенчивостью, толкнув простую без изысков дверь. Все еще настороже я вошла в сладкую прохладу темного дома. Усталость показалась еще более ощутимой, чем она была под деревом у дороги. Но одобрение Нилли помогало справляться не только с волнением, но и поддерживало в начинаниях.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли к полумраку дома. Его убранство понравилось, хотя немного удивило, ведь все было обустроено непривычно для меня. Дом предстал одной-единственной большой комнатой, разделенной на части мебелью или почти прозрачными занавесками. В восточном углу стояла большая с объемной периной двуспальная кровать, покрытая шерстяным покрывалом, в ее изголовье красовалось еще одно изображение собаки, а на мягких складках посапывал пушистый белый кот. Легкая занавеска отделяла спальню, наверное, от подобия гостиной. Коротконогий стол держал на своей цвета дикого меда столешнице кипу желтоватых свитков, которые валялись и на подушках деревянных кресел. Одинокая оплывшая свеча смотрела на меня грустным погасшим фитильком. Слева от входа расположилась еще одна кровать, но узкая и не такая привлекательная на вид, как первая. Справа, отделенная от спальни высоким комодом, расположилась кухня. Очаг мерцал остатками углей, в воздухе все еще витал аромат съеденного обеда. Обычный добротный стол стоял посреди этой части комнаты, четыре стула окружали его. Тут же стояла ваза с фруктами — зелеными яблоками и желтыми сливами. Под полотенцем лежал обеденный хлеб. Несколько крошек на столешнице только подтверждали недавно оконченную трапезу, как и грязные тарелки и ложки у очага. В темном углу разместили пузатую бочку со свежей водой, с ее края свешивался ковшик, зацепившийся своей ручкой за бортик. Весь дом был пропитан запахом пшеницы и уюта, мне стало невероятно приятно под его защитой. Легкий полумрак получался из-за недостатка света. Здесь было всего четыре окна — по одному на каждую сторону света, и те были занавешены шторами. Приятная прохлада ласкала разгоряченную на солнце кожу, только в помещении я поняла всю плачевность состояния моего шрама, который болезненно пульсировал под тканью запыленной рубахи. С запоздалым стыдом, поняла, что выгляжу как оборванка, но думать о своем внешнем видеть было уже поздно. Убрав, наконец, руку с рукояти меча, я позволила себе немного расслабиться, а запахи жилого дома с готовностью в этом помогали. Деревянные полы здесь были покрыты свежей травой, а не тростником, как в замке, но даже этот надоевший во время путешествия аромат диких полей сейчас показался таким невероятно сладостным, что я глупо улыбнулась собственным мыслям.
