Людмила Ардова - Путь интриг

— Так что же помешало этому воинственному хваленому Римидину стать властелином мира?

— В разные периоды истории были разные причины. Но в последние сорок лет — раскол внутри страны, начавшийся с того, что власть перешла от законного императора к узурпатору, двоюродному племяннику.

— Понятно, обычное дело. А почему к узурпатору?

— Император погиб при подозрительных обстоятельствах, двое детей его погибло, и трон занял двоюродный племянник, да еще бастард.

— Так, он просто наследовал империю.

— Нет, там что-то не то. Неспроста школа ветеранов откололась от остальной армии Римидина. Пограничная с Фергенией область Харгана вышла из повиновения. Между двумя лучшими генералами страны вспыхнула непримиримая вражда, причиной которой была женщина. Один из них перешел вместе с преданными ему людьми на сторону школы ветеранов. И теперь Харгана и ближайшая к ней область Богр стали почти независимым государством.

Я, молча, слушал этот разговор. Мне было многое известно о Римидин. Все, что говорил Караэло, — истинная правда.

Римидин никогда прежде не занимал мои мысли. Я знал лишь со слов отца о былом величии страшного соседа. Еще всем было хорошо известно об оружии и мехах, которые привозились оттуда. Ларотум связывали торговые отношения с империей.

Слушая Караэло, я задумался. Мне захотелось побывать в этой стране. Узнать ее народ и обычаи.

Ведь я уже много мест объехал. Но теперь меня влекло не только любопытство — что-то скрытное шевельнулось во мне: огненная саламандра пробежала тенью по закопченной стене кабачка, уставилась на меня горящим взглядом и нетерпеливо щелкнула хвостом.

Я сделал ей приветственный знак рукой. Мои товарищи уставились на меня.

— Льен, ты с кем здороваешься? — спросил Паркара.

— С тенью, — холодно улыбнулся я и потянулся за бутылкой.

— Позвольте, друзья мои, спеть вам новую песенку, — предложил Флег.

— С удовольствием послушаем вас, — ответили все.

В дальнем стане живет Огонь.

Ремесло его — бой и ветер.

Но красивой Луны не достать!

За нее бы отдал все на свете.

В дальнем стане живет Силач.

Он могуч, как гора, и ясен.

Но судьба его злой палач —

Не владеть той, чей взор так прекрасен.

В дальнем стане живет Колдун.

Он волшебник, над всеми властен.

Но ему не бывать в саду

Той, чей лик, словно небо, ясен.

В дальнем стане живет Вода,

Синевой озаряет землю.

Да такая и с ним беда —

Он любовь свою не объемлет.

В дальнем стане живет Дракон-

Страшен, мрачен и сумасброден.

Только вышло, что именно он

В этом стане, как воля, свободен.

Глава 17 Натянутые отношения

После того, как герцог Сенбакидо осыпал меня своими милостями, я немного изменил прежним привычкам.

Я счел, что поскольку теперь я состою на службе, мое поведение и круг общения могут бросить тень на моего повелителя.

Вспомнилось язвительное замечание Суренци о моей дружбе с Рантцергом.

Мне не хотелось давать ненужных поводов для сплетен, и я решил на время постараться избегать встреч с Черным бароном, за исключением самых важных дел. По этой причине после Золотой саллы я уже пять или шесть раз отказывался от приглашений пообедать у него, как прежде.

Даже его слова о том, что юная Амирей мечтает увидеться со мной, не привлекли моего внимания. Думаю, что от Рантцерга не ускользнула эта перемена в моем поведении — на лбу его залегла складка, и он очень сухо попрощался со мной, когда мы встретились в Синем Городе в последний раз.

Но я даже представить себе не мог, к каким последствиям приведет эта размолвка.

Я забыл уже о нападениях убийц, нанятых графом Нев-Начимо, и о драке с Наденци, который, кстати сказать, куда-то запропастился после нашего свидания, — и потерял всякую бдительность. Очень часто я передвигался по городу поздней порой, возвращаясь то от своих друзей, то из кабачка или игорного дома. И в один из таких беззаботных вечеров на меня напали, совершенно внезапно и сзади. Мне не хватило реакции понять, что две сгорбленные тени, приблизившиеся ко мне, вовсе не дряхлые старики с кашлем и насморком, а крепкие и сильные мужчины. Словом, я потерял всякое чутье.

Тяжелый удар по голове заставил померкнуть свет в моих глазах!

Открыв их, я увидел себя в роскошной комнате. Надо мной висел огромный балдахин из драгоценной ткани вак небесно голубого цвета, что само по себе было неслыханной роскошью. Огромные зеркала, серебристые подсвечники, в которых нервно переливалось пламя свечей из лучшего в мире воска, — все говорило об огромном богатстве хозяина этого дома. Большая белая собака на высоких ногах лахатинской породы, с добрыми, бесконечно печальными глазами подошла к кровати и уткнулась носом в мою ладонь. Она очень похожа на Тупса, собаку Рантцерга.

Букеты в больших напольных вазах из дорогого миделлийского стекла расставлены по углам комнаты.

Посередине ее на резном столике стоит статуя Мириники. Ясно, что официальной религией здесь и не пахнет.

Отворилась дверь, и раздались легкие шаги. Нечто волнующее проникло в комнату: надо мной склонилось личико с полудетскими чертами небесной красоты. Юная путешественница-гостья и племянница Рантцерга стояла у моей кровати, взволнованно вглядывается в мое лицо. Так значит, я у него в доме!

Кровь вскипела во мне. Как я сюда попал?! Я резко поднялся, и у меня закружилась голова.

— Тише, тише, — попросила девушка, — вам нельзя вставать.

— Как я попал в этот дом?

— Вас принесли люди моего дяди, шельво Рантцерга. Они нашли вас раненного, без сознания на улице.

— И? Я могу увидеть хозяина?

— Он скоро вернется.

— Я не могу здесь оставаться!

— Отчего же? — она была расстроена моей неприветливостью. — Вы были так дружны с дядей. Мы всегда были счастливы видеть вас.

Только ее трогательное лицо и зачарованный взгляд, которым она смотрела на меня, остановили первый порыв — встать и уйти.

Мы разговорились. Она сказала, что занимается ученьем, много читает и осваивает разные премудрости. Я спросил ее о детстве, где она жила и каково ее истинное положение в доме хозяина.

— Я его племянница, — она недоуменно вскинула брови, — детство мое не было безмятежным, меня воспитывали чужие люди, а родителей своих я не помню. Дядя разыскал меня, и отправил за мной Гротума.

Меня, честно говоря, удивило ее твердое заявление о том, что она племянница Рантцерга. В душе я всегда был уверен, что он удерживает ее с какой-то непонятной мне целью. Мне казалось маловероятным их родство. И с самого начала я подозревал набларийца во всевозможных грехах — иначе, откуда бы взялось все его богатство.