Анна Клименко - Век золотых роз

«Сейчас пойду обратно, – тоскливо подумал Элхадж, щурясь на алтарь, – эх, сколько времени ушло, и все зазря!»

Он щурился на малахитовую призму в знойной дымке. Казалось, что разогретый камень ожил и зеленые узоры движутся, складываясь вполне определенным рисунком…

Элхаджа словно подбросило. Ну да, да! А он, безмозглая ящерица, все грани ощупывал, да не там и не так!

Теперь он четко видел два отпечатка рук синха на полированной поверхности камня. Что это, если не разгадка?

Подобравшись к алтарю, Элхадж осторожно приложил свои руки к отпечаткам – совпало идеально. И – ничего… Он разочарованно вздохнул, убрал руки. Ну надо же было так обмануться!

А затем – что-то заскрежетало внутри малахитовой глыбы. Алтарь медленно раскрывался, раздаваясь во все стороны сотнями колючих осколков и видом своим напоминая раскрывающуюся кувшинку.

– Спасибо тебе, великая Мать, – пробормотал Элхадж.

Малахитовые лепестки бессильно лежали на земле, словно никогда и не были единым целым. А там, где до этого было основание призмы, начинался подземный ход – древняя, истертая лестница, ведущая в темноту.

Элхадж подобрал Черного Убийцу и шагнул на первую ступеньку.

– Главное, не влезть в ловушку, – сказал он сам себе, бросая последний взгляд на небо.

«Следуй ровно тысячу шагов на закат и тогда сможешь появиться в Храме там, где Отступник тебя не ждет».

…Он спускался долго в кромешной тьме, неторопливо нащупывая каждую следующую ступень. Лестница вилась спиралью, ввинчиваясь в недра Эртинойса окаменевшим хребтом дракона. К слову, самих драконов в Эртинойсе уже давно никто не видел, но нет-нет, да появлялись слухи о том, что когда-то этих кровожадных тварей было полно.

Болела обожженная грудь, Черный Убийца неумолимо натирал плечо – и Элхадж пару раз уже собрался его оставить, но каждый раз вспоминал о том, как легко Дар-Теен с помощью этой железки расправлялся с врагами.

«Потерплю, пригодится еще», – и Элхадж перекидывал ремень на другое плечо, такое же растертое.

А потом лестница уперлась в ровную площадку, и – на удивление – стало чуть светлее. Элхадж поморгал, пытаясь определить источник света, понял, что находится он за очень ветхой, полуразвалившейся дверью, и уже протянул руку к покрытому ржавчиной засову…

«А вдруг ловушка?»

Он отдернул пальцы – как выяснилось, очень вовремя. Что-то тихо зажужжало, и в подгнившую древесину, туда, где только что была рука синха, вонзился крошечный дротик.

«И наверняка отравленный!»

Элхадж, пригнувшись, шагнул прочь от двери, попытался рассмотреть место, откуда была пущена смерть. Была ли это механическая ловушка, или где-то поблизости сидели те, кому Отступник поручил охранять подземелье?

– Эй! – на всякий случай крикнул Элхадж. – Я здесь, выходите – сразимся по-честному!

Ответом была тишина – настороженная и гнетущая. Синх пожал плечами. Чего, спрашивается, он так разволновался? Прикрыв глаза, Элхадж обратился к Шейнире; вновь ощутил себя парящим в воздухе – Покрывало Смерти разошлось во все стороны, проникая даже сквозь камень и обращая все живое в труху.

Пришел он в себя удивительно быстро – наверняка начал привыкать к силе да и помаленьку учился ею управлять.

Дверь была по-прежнему перед ним, сквозь щели сочился синеватый свет.

– Ну-с, а что теперь?

Он аккуратно, двумя пальцами, вынул ржавый прут из пазов – ничего не произошло. Либо ловушка исчерпала самое себя, либо те, кто мог пустить дротик, не пережили Покрывала Смерти.

Элхадж толкнул дверь. Дальше, насколько хватало взгляда, простирался коридор; сырые стены были увешаны гроздьями странных шариков – каждый величиной с глаз щера. Они-то и служили источником света, заключая внутри колючие синие искры.

«Любопытно, – Элхадж подошел к ближайшей грозди, – что бы это могло быть?»

Но – по крайней мере сейчас – он и понятия не имел, из чего изготовлены эти светильники. Было похоже на слюду или даже на горный хрусталь. Но как заключить внутрь живой и не гаснущий огонь?

«Потом узнаю, – решил синх, – обязательно… вот только разделаюсь с Отступником».

И Элхадж пошел дальше, вслушиваясь в тревожную тишину и не слыша ничего, кроме стука собственных шагов.

…Странное чувство приближающейся опасности. Он замер, даже не опустив ногу, покрутил головой. Затем опустил взгляд и едва не рассмеялся. Оказывается, шагал-то в пустоту! Непонятно, конечно, как он это видел, но под тонким слоем твердой породы зиял провал. Ловушка, оставленная специально для тех, кто посмеет сунуться в тайный тоннель Храма… И – тихий, шелестящий смех богини, от которого могут лопнуть барабанные перепонки.

– Третий Глаз Шейниры, Элхадж, – сказала Мать всех синхов, – ты зрил его и теперь видишь то, что есть обман.

– Значит, мне не страшны ловушки Храма? – Элхадж с благодарностью сложил руки на груди. – Благодарю тебя, о Шейнира…

Ответа не последовало.

А Элхадж, поражаясь собственному спокойствию (как же, только что побеседовал с Матерью, и словно бы ничего из ряда вон выходящего не случилось), зашагал дальше.

Время словно остановилось для Элхаджа. Исчез и весь Эртинойс, съежившись до размеров узкого тоннеля, освещенного гроздьями тускло светящихся кристаллов.

Синх шел вперед, старательно обходя расставленные ловушки. Порой ему казалось, что за плечами развевается плащ из тонко выделанной щеровой шкуры, а следом, в сумраке, послушно бредут все синхи Эртинойса.

Они шли за Избранным, за победителем. За тем, кто должен был стать во главе народа и вести его к процветанию. От осознания собственной значимости сердца Элхаджа суматошно колотились, в висках ухала кровь; в мыслях своих он уже был далеко, перешагнув через тело Отступника и торжественно шагая к алтарю Темной Матери…

«Да, это шествие победителя, – нашептывали идущие сзади синхи. – Избранный, дошедший до Храма и принесший в жертву того, кому обязан жизнью, не остановится перед кознями предателя нашего народа».

И только дважды Элхадж почувствовал себя неуютно.

Сперва, когда в голове промелькнула шальная мысль: «А вдруг тоннель замкнулся и я иду по кругу и никогда не достигну Храма?» – Синх даже остановился и внимательно осмотрел стены, пытаясь сообразить, не проходил ли здесь ранее. Но кладка была везде одинаковой, и Элхадж отмел глупую мысль, словно мусор. А потом ему померещился плечистый ийлурский силуэт у поворота. Альсунея на спине мгновенно промокла, синх замер, застыл, стоя на одной ноге.

– Дар-Теен? – сипло спросил он у обманчивого плетения теней.

Ответом была тишина.

Элхадж осторожно стал на обе ноги, прищурился, до рези в глазах вглядываясь в темноту. Силуэт качнулся и исчез, свернув за угол.