Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

— Да что это такое, в конце концов?! Латриэль — то, Латриэль — се, Латриэль, не вертись под ногами! Господин Аскер, вы обращаетесь со мной, как с предметом меблировки! Вы — наглец, каких мало!

Аскер расхохотался: четверть часа тому назад ему сказали то же самое, но с совершенно противоположным смыслом.

— Как хорошо было, когда вы молчали, господин Латриэль! — сказал он, страдальчески закатив глаза. — Не обижайтесь, прошу вас: мне в самом деле нужно поговорить с принцессой без свидетелей.

Латриэль, ни слова не сказав, выбежал из каюты. Аскер занял его кресло и повернулся к Дариоле.

— Принцесса, — сказал он, приняв самый серьезный вид, — известия, полученные мною сегодня, возможно, шокируют вас, но, как говорится, нет худа без добра. Вчера утром принц Лабеон, ваш жених, защищая свою землю от неприятеля в Фан-Суор, пал смертью храбрых.

Аскер сделал паузу, чтобы посмотреть, как Дариола воспримет это известие.

— Какая жалость! — сказала она. — Значит, я зря тащилась через три моря за тридевять земель? Свадьбы не будет, и я вернусь домой, чтобы киснуть в этом забытом всеми богами Лиалурине!

Убедившись, что кончина жениха ее нисколько не волнует, Аскер сказал:

— Я рад, принцесса, что ваш взгляд на вещи совпадает с моим собственным. Принц Лабеон был серым пятнышком на пестром полотне жизни: никому не доставил огорчений, но и радости тоже не доставил. Это был не аврин, а только место для титула. Он умер — титул исчез. Но вам, принцесса, разумеется, не безразлично ваше собственное положение, на которое смерть принца повлияла не лучшим образом. Я вполне понимаю ваше огорчение и разделяю его. Скажу вам, принцесса, что на меня смерть принца повлияла в гораздо большей степени, чем на вас.

— Насколько более серьезно? — обеспокоенно спросила Дариола.

— Скажем… это грозит мне смертной казнью.

Зрачки Дариолы от ужаса расширились.

— О боги! Неужели вы, господин Аскер, можете умереть?

— Увы, это так. Вы не знаете короля Аолана, принцесса, а я его знаю, и это знание внушает мне серьезные опасения. Король Аолан — слабовольный правитель, недаром его прозвали Тюфяком. Он прислушивается к своим министрам, а вернее, они часто диктуют ему, что он должен делать. Это так легко — внушать ему свои мысли, если за это умело взяться! Пока я был при нем, он слушал то, что я ему говорил, но теперь, когда меня не было почти месяц, другие заняли мое место и нашептывают королю на уши всякую клевету про меня.

— Но ведь вы ни в чем не провинились, господин Аскер! — воскликнула Дариола, схватив его за руку.

— Это еще как посмотреть… Я отлично знаю, что скажут про меня мои недоброжелатели, стоит мне явиться перед королевские очи. Во-первых, я должен буду отправить вас обратно в Корвелу, что неизбежно вызовет скандал. Во-вторых, лишившись по моей вине кредита доверия у короля Корвелы, Эсторея не получит военной подмоги, на что мы очень рассчитывали. И третье, самое главное: они скажут, что принц Лабеон погиб по моей вине.

— Но это же абсурд! — негодующе воскликнула Дариола.

— Не совсем так. Уезжая, я просил короля, чтобы к моему возвращению принц находился в Паореле, а не в северо-восточных провинциях, где он обычно охотится, и король мне сказал, что он вызовет принца немедленно. А дальше все очевидно: принц, который славится своей склонностью к хандре, смертельно заскучал в столице и испросил у короля разрешения проехаться хоть куда-нибудь. И прямая дорога ему была к месту военных действий, где его и укокошили на радость королеве Геренат.

— Я все равно не понимаю, господин Аскер, при чем тут вы?

— Ну как же? Если бы я не додумался устроить эту свадьбу, принц так и сидел бы в своем Гизене, живой-здоровый.

— Это ужасно! В каком подлом мире мы живем! — с горечью воскликнула Дариола. — Нет, я не могу смириться с тем, что вам отрубят голову! Поедем в Корвелу, к папочке, и я все ему расскажу, как на духу. Я уверена, он предоставит вам убежище и защиту, возьмет вас к себе на службу. Мой папочка очень умен, и он оценит вас по достоинству.

Аскер откинулся в кресле и улыбнулся.

— Я бесконечно благодарен вам, принцесса, за ваше предложение, и высоко ценю ваше великодушие, но позвольте мне отказаться. У меня есть другое предложение.

— Какое же у вас может быть предложение в этой ужасной ситуации?

— Король Аолан — вдовец, а значит, неженат. Итак, у нас есть невеста и неженатый король. Вы меня понимаете, принцесса?

Дариола обладала гибким умом, и долго догадываться ей не пришлось.

— Вы хотите сказать, — медленно проговорила она, — что я могу выйти замуж за вашего старого Тюфяка?

У Аскера все оборвалось внутри. Конечно, он был излишне самоуверен. Она откажется.

Но вместо этого Дариола, забыв о приличиях, вскочила с кресла, повисла у него на шее и поцеловала сразу в обе щеки.

— Господин Аскер, вы — гений! — завопила она. — Свадьба состоится, и я не еду в Лиалурин! Я стану не женой наследника престола, а сразу королевой, и весь двор будет ползать у меня под ногами!

— Да, вы будете королевой, — сказал Аскер, аккуратно отстраняя ее от себя. — Но, моя королева, существует одно маленькое препятствие: король Аолан еще не знает о том, что он — жених, а когда узнает, то может не согласиться, и тогда мне отрубят голову.

При упоминании о том, что Аскеру все-таки должны отрубить голову, Дариола болезненно скривилась, словно это ее шеи уже коснулся топор палача.

— Господин Аскер, этого не должно произойти! — воскликнула она в отчаянии. — Что я должна делать, чтобы этого не случилось?

Аскер пристально посмотрел на Дариолу, гадая, где же предел ее самопожертвованию. Он в очередной раз подумал, что своей душой лучше распоряжаться самому.

— Вы бесподобны, принцесса, — сказал он с улыбкой, в которой была и доля жалости. — Вам ничего не нужно делать. Это моя голова, и то, насколько крепко она держится на моих плечах, — тоже моя забота. А теперь не пора ли нам на берег? Мой друг, Эрлан Моори, уже все приготовил к вашему отъезду из Маэркела.

Когда Дариола спускалась по трапу, опершись на руку Аскера, экипаж, запряженный четверкой резвых эсторейских скакунов, уже ждал ее на причале.

— Как здесь тихо, — заметила Дариола, оглядывая порт.

— Все думают, что свадьбы не будет, — со смешком сказал Аскер.

От кареты отделился Моори и тут же был представлен Аскером принцессе. Дариоле он понравился с первого взгляда. Она так и сказала:

— Господин Моори, вы — воплощение прямоты и честности. Ваше открытое лицо меня к себе располагает.

Аскер усмехнулся, искоса посмотрев на принцессу: несмотря на всю ее проницательность, она приняла за чистую монету то, что уже давно перестало существовать.