Эндрю Николл - Добрый мэр

На работу Агата опоздала очень сильно, но поскольку мэр сидел, положив голову на стол, и спал, это вряд ли имело значение. Она села на свое место и посмотрела на пишущую машинку. Ничего не произошло.

В одиннадцать часов Тибо проснулся от колокольного перезвона и выбрался из кабинета в поисках кофе. Увидев Агату, он замер на месте и проговорил срывающимся голосом:

— Агата! Господи, Боже мой! Он вас ударил!

Агата махнула в его сторону рукой и сказала:

— Не глупите, Тибо. Никто меня не ударил.

Но Тибо встал перед ней на колени и со слезами на глазах обхватил ее ноги, а потом протянул руку и нежно погладил кончиками пальцев ее щеку.

— Он поднял на вас руку. Ублюдок! Бедняжка моя, мне так жаль! Я так виноват перед вами!

Она улыбнулась ему всепрощающей улыбкой, как улыбнулась бы умственно отсталому ребенку.

— Тибо, хватит говорить глупости. Никто меня не бил.

— Но ваше лицо, ваше бедное лицо! Только посмотрите, что он сделал. Такой синяк! Бедная моя Агата!

Агата нежно отвела его ладонь от своего лица, задержала ее в своих руках и сказала:

— Тибо, постарайтесь все-таки понять. Гектор меня не бил. Да и как он мог это сделать? Зачем?

— Потому что вы вернулись домой без денег. Вы не принесли ему тысячу восемьсот марок, он избил вас, и виноват в этом я!

— Ну, Тибо, это же просто глупо. Только очень плохой мужчина может ударить женщину, а я долго жила с Гектором и, если бы он был плохим человеком, то я бы знала об этом. Я перевернула всю свою жизнь вверх тормашками, чтобы быть с Гектором. Отказалась от наших с вами отношений, бросила Стопака. Разве я могла сделать такое ради плохого человека, ради человека, который не любил бы меня? Это смешно. Тибо, послушайте. Это не синяк. Это часть моего окраса. Я превращаюсь в собаку.

Тибо обмяк и уселся на пол.

— Как вы сказали? Превращаетесь в собаку?

— Да. Это немного странно и чудесно, но вам не стоит бояться.

— Где он?

— Кто, Гектор?

— Где он? Я его убью!

— Ну вот, теперь вы договорились до чистейшей глупости, так что хорошо, что я не знаю, где он.

— Он избил вас и убежал.

Агата удрученно вздохнула.

— Тибо, я ведь все уже объяснила. Никто меня не бил. Я превращаюсь в собаку — думаю, в далматина. Помните, я все мечтала поехать в Далмацию?

— В далматина, — повторил Тибо. Вид у него был совершенно сокрушенный.

— Именно. У меня уже есть пятно на глазу — кстати, я нахожу его очень привлекательным — и несколько пятен на ногах. Думаю, скоро появятся новые — когда изменения станут заметнее.

— Когда изменения станут заметнее… Агата, вы не собака. И не превращаетесь в собаку. Вы просто немного расстроены.

Агата покачала головой.

— Тибо, я никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас. Конечно, теперь в наших отношениях кое-что изменится. Я подаю заявление об увольнении. Я не могу больше у вас работать. Собаки не умеют печатать.

— И разговаривать.

— Глупости.

Тибо посмотрел на Агату и решил, что возможности воззвать к ее здравому смыслу исчерпаны еще не до конца.

— Агата, — сказал он, — а вы подумали, как вы будете жить? Вам не удастся просто бродить по улицам. В Доте есть очень умелый ловец собак. Он поймает вас и отвезет в приют, и если через десять дней за вами никто не придет — а за вами никто не придет, потому что у вас нет хозяина… — Тибо схватил себя за уши и издал электрическое жужжание: — Дзззззз!

На лице у Агаты появилось уязвленное выражение, но она все-таки ответила:

— Да, я думала об этом и надеялась, что вы возьмете меня к себе.

— К себе…

— Да, Тибо. Ну же, признайтесь, неужели в детстве вы не мечтали, что однажды за вами увяжется на улице щенок и родители разрешат его оставить? Было такое? Было, было, я знаю! Ну вот, а сейчас мечта сбылась.

При этих словах Тибо вспомнил, как однажды, очень давно, он, еще мальчишка, стоял на углу в одном из не самых благополучных районов Дота, смотрел на маленькую собачку с желтыми лапами и надеялся, что она перебежит через дорогу и останется с ним, выберет его своим хозяином. Но собачка побежала домой. Собаки всегда возвращаются домой. И вот теперь Агата виляет перед ним хвостом.

— Хорошо, — сказал Тибо, — можете перебраться ко мне. Когда для этого придет время.

— Когда придет время.

— Да, тогда вы сможете перебраться на новое место.

— Место! — со значением повторила Агата и подняла палец.

— Я не в этом смысле! Агата, вы не превратитесь в собаку. Я этого не позволю. Даже слышать об этом не хочу. Вы просто немного переутомились, вот и все.

Агата надулась.

— Агата, послушайте. Послушайте меня. Мне сейчас нужно будет на некоторое время уйти по делам. Вы в самом деле хотите переехать ко мне? Тогда вы должны хорошо себя вести. Никакой чепухи про превращение в собаку!

— Тибо, это не чепуха. Пожалуйста, попытайтесь понять. Все на самом деле именно так, как я сказала, и я этого не стыжусь и не собираюсь об этом молчать!

Добрый мэр Крович погладил ее лицо — он мечтал сделать это много лет, но всегда представлял, что это будет прологом к поцелую. Он и представить себе не мог, что будет гладить синяк под глазом.

— Агата, бедняжка моя. Мне так жаль. — Сказав это, Тибо быстро поднялся на ноги. — Ждите меня здесь.

Выходя, он запер дверь снаружи.

Спустившись по черной лестнице, Тибо поговорил с Петером Ставо и строго-настрого наказал ему в следующие полчаса никого и близко не подпускать к резиденции мэра, «даже если начнется пожар», и вышел из Ратуши.

~~~

Тибо никогда не был известен как человек спортивный. Ни одному жителю Дота никогда еще не случалось вечером за стаканчиком сказать: «А я сегодня опять видел, как мэр Крович бежал по Замковой улице». Но в тот день он именно бежал — со скоростью курьерского поезда донесся до дверей «Золотого ангела» и не остановился.

Брови Чезаре взметнулись так высоко, что едва не скрылись в набриолиненных волосах, но он все же выдавил из себя любезную улыбку. Однако любезность сменилась тревогой, когда мэр Крович, нарушив весь протокол, зашел за стойку.

— Чезаре, на минутку.

Вот и все, что он сказал.

Положение было настолько серьезно, что Чезаре лишился способности отдавать приказы бровями. Он поднял палец, подозвал Беппо, который стоял в другом конце зала, и сказал ему:

— Брат, остаешься за главного. Не подведи.

И за то мгновение, в которое Беппо подрос сантиметров на десять и приобрел торжественный вид сотрудника похоронного бюро, а остальные официанты посмотрели на него и вздохнули, как вздыхает ветер в тростниковых зарослях в устье Амперсанда, Чезаре увел Тибо в комнатку за стойкой.