Генри Каттнер - Ярость

Квадрат, похожий на залитое лунным светом окно моей комнаты, похожий, но не тот. Поэтому страха не было.

Напев, который я явственно слышал, был мелодичным, успокаивающим, как колыбельная матери, убаюкивающей ребенка.

Золотистый квадрат заколебался, подернулся туманной дымкой, и крохотные змейки света блеснули мне в глаза. Низкое пение очаровывало, лишало последних сил.

Золотые змейки сновали взад и вперед, словно охваченные удивлением. Они соприкасались с лампой, поверхностью стола, ворсом ковра и только потом окружили меня. И тут же увеличили частоту своих колебаний. Я еще не успел испугаться, а они уже окружили меня со всех сторон, сжали в своих бестелесных объятиях, окутывая пурпурными покрывалами сна. Напев зазвучал еще громче, овладевая мною.

Так косматое тело сатира Марсия дрожало в экстазе, подвластное мелодиям родной Фригии. Я был знаком с этим напевом… Я знал это заклинание!

В проеме утонувшего в золотистом свете окна мелькнула — нечеловеческая, с янтарными глазами и лохматой лапой — тень волка.

Тень заколебалась, словно отбрасывающий ее оглянулся назад. И сразу же в комнате возникла еще одна фигура, укутанная в плащ с капюшоном, скрывавшим и голову, и тело. Фигура была крохотной, как будто под плащом прятался маленький ребенок.

Волк и укрытый капюшоном висели в золотом тумане, наблюдая за мною и чего-то дожидаясь. Пение прекратилось и тут же вновь возникло, слегка изменившись в тональности. Теперь можно было следить не только за мелодией, но и различать слова песни. Подобных слов не было в лексиконе ни одного народа Земли, и все-таки смысл их легко доходил до моего сознания.

— Ганелон! Я зову тебя, Ганелон! Печатью скрепляющей повелеваю: услышь меня!

Ганелон! Ну конечно же, это мое имя! Мне ли не знать его?!

— Но кто призывает меня?

— Я взывала к тебе и раньше, но путь был закрыт. Сейчас через разделяющую нас бездну перекинут мост. Спеши ко мне, Ганелон!

Тяжелый вздох.

Волк оглянулся через худое плечо, оскалил желтые клыки. Фигура в капюшоне наклонилась в мою сторону. Я почувствовал пронзающий взгляд, устремленный на меня из-под непроницаемой материи, ледяное дыхание достигло моего лица.

— Он забыл нас, Медея. — Эта фраза была произнесена тоненьким голосом, который мог принадлежать только ребенку.

И опять тяжелый вздох.

— Так он забыл меня?! Ганелон, Ганелон! Неужто забыты объятия Медеи, губы Медеи?

Борясь с дремотой, убаюкиваемый золотым туманом, я попытался встать на ноги.

— Он забыл, — повторила фигура в капюшоне.

— Все равно он должен вернуться ко мне, мой Ганелон! Полыхает Огонь Нужды. Врата в Темный Мир открыты настежь. Огнем и Водой, Светом и Тьмой вызываю я тебя, Ганелон!

— Он все забыл!

— Несите его! Воспользуйтесь данной вам властью! Туманная пелена стала плотнее. Волк с горящими глазами и фигура в капюшоне направились в мою сторону. Я почувствовал, как меня приподняли и понесли куда-то, даже не справившись, желаю я этого или нет. Проем окна раздвинулся, сделался шире. Я успел дотянуться до покоящейся в ножнах шпаги, прижал ее к груди, но и эта незаменимая в битве сталь не помогла мне справиться со стремительным отливом, уносившим меня в неведомую даль. Волк и фигура в капюшоне плыли рядом со мною.

— Огонь, торопитесь к Огню!

— Он ничего не помнит, Медея!

— К Огню, Эдейри, торопись к Огню!

Кроны искривленных деревьев проносились под нами. Далеко впереди та часть проема, к которому нес нас прилив, осветилась пламенем костра, и оно становилось все ярче и ярче. Это полыхал Огонь Нужды.

Скорость полета нарастала, нас несло прямо в Огонь…

"Нет! В Кэр Ллур!"

Из глубины моей пробуждающейся памяти всплыли эти загадочные слова. Волк с янтарными глазами вздрогнул всем телом и пристально посмотрел на меня. Фигура в капюшоне еще плотнее закуталась в пурпурную ткань. Я почувствовал струи ледяного воздуха в окружающем нас тумане.

— Кэр Ллур, — детски-нежным голосом прошептала Эдейри, обладательница капюшона. — Он вспомнил Кэр Ллур, но помнит ли он Ллура?

— Он вспомнит! Он несет на себе клеймо Ллура! В Кэр Ллуре, дворце Ллура, он вспомнит остальное!

Пламя Огня Нужды возносилось к небу — расстояние до него значительно сократилось. Я сопротивлялся как мог влекущему меня приливу, но все попытки противостоять ему оказались тщетными. И тогда я взмахнул шпагой, откинув прочь ножны, и принялся полосовать золотистый туман, по-прежнему окутывающий нас.

Закаленная сталь полосовала космы тумана, он распадался под ее ударами, и вновь смыкался. Гармоничная мелодия прервалась на мгновение, наступила мертвая тишина, затем…

— Матолч! — вскричал кто-то совсем рядом, скрытый туманом. — Лорд Матолч!

Волк насторожился, оскалил клыки. Я направил острие шпаги в его рычащую пасть, но зверь прыгнул в сторону, легко избежав удара.

Мощные челюсти волка сомкнулись, обхватив тонкий клинок; одно движение крупной головы — и эфес шпаги выскользнул из моей руки. Золотистый туман вновь уплотнился, не выпуская меня из своих теплых объятий.

— Кэр Ллур, — шептали вокруг меня. Огонь Нужды рвался ввысь алым фонтаном. Из огня вышла женщина.

Волосы чернее темной ночи мягкой волной ниспадали до колен. Из-под ровных бровей бросила она на меня долгий взгляд, как бы вопрошая о чем-то. Эта женщина была воплощением красоты. Мрачной красоты.

Лилит?! Медея, ведьма Колхиса.

И…

— Врата закрываются, — предупредила Эдейри.

Волк, все еще державший в зубах мою шпагу, тревожно прижал уши. Вышедшая из огня женщина не проронила ни слова.

Золотистые облака толкали меня в ее сторону. И тут она раскрыла мне свои объятия.

Волк и фигура в капюшоне устремились в огонь; многоголосый хор, набрав силы, превратился в громоподобный рев, способный расколоть планету.

— Это трудно, очень трудно, — сказала Медея. — Помогите мне, Эдейри и лорд Матолч!

Огонь угасал. Залитые лунным светом болота исчезли, словно испарились; вокруг меня раскинулась серая, не имеющая очертаний пустошь, уползающая в бесконечность. Даже звезд не было видно.

На этот раз голос Эдейри вибрировал от страха.

— Медея, я изнемогаю… Я слишком долго пребывала в мире Земли.

— Открой врата! — вскричала Медея. — Открой их хоть немного, иначе мы навсегда останемся между двумя мирами.

Волк припал к земле и зарычал. Я почувствовал, как из моего тела стремительно изливается поток энергии. Мозг волка не был мозгом зверя.