Елизавета Дворецкая - Солнце Велеса

– Покуда я, сынки, еще не стар, пришла мне охота вас женить! – гнусил Славята, прицепив соломенную бороду и изображая старого князя из кощуны – того самого, у которого младший сынок подхватил на болоте берегиню, которая пожелала принять человеческий облик и выйти замуж.

– Батюшка! – Огневец, младший сын Молигневы, и двое его столь же юных приятелей в притворном ужасе падали на колени. – Помилосердствуй! Нас и так-то у тебя трое, а если еще молодые снохи в дому заведутся – покуда ты еще не стар! – так и вовсе от ребятни проходу не будет!

– Лавок не напасешься! – кричала Ветлица.

– Молчать! – «Старый князь» топал ногами, одной рукой придерживая бороду. – А ну бегом за невестами! Да помоложе чтоб выбирали, покрасивее!

После этого началась беготня и драка. Лютава хохотала, наблюдая за действом; пожалуй, она была единственной из девушек, у кого с этими предсвадебными игрищами не было связано никаких волнений, надежд и страхов. Все в волости знали, что ее замужество связано с каким-то зароком и волей духа-покровителя; толком никто ничего не ведал, но после исчезновения Молинки многие вслух удивлялись, что это произошло не с Лютавой. Ведь это за ней должен был пасть с неба неведомый дух и унести за горы и реки!

Лютава и сама в глубине души ожидала чего-то подобного. И когда через несколько дней после Дожинок в избу Темяны прибежал бойник Прочко с известием, что Темяну и Лютомера с сестрой просят в Ратиславль, она никак не могла заподозрить, что это касается в первую голову до нее. Уже было известно, что вчера вернулось наконец посольство, ездившее к дешнянскому князю Бранемеру, и было очень любопытно, чего удалось достичь.

На этот раз посланные Вершиной Солога и его брат Хмелиня прибыли на лодке, чтобы отвезти старую Темяну в Ратиславль. Как они сказали, вместе с Благотой приехал дешнянский волхв Яровед с Ладиной горы, близкий родич Бранемера.

Услышав об этом, Лютава заволновалась. Ладина гора, старейшее и наиболее почитаемое святилище богини-матери, было известно далеко за пределами своей округи. Зачем тамошнему волхву ехать сюда и просить о встрече с ними? В голову ей пришла только одна мысль – о матери. Если хоть кто-то на свете знает, что случилось с Велезорой и куда она исчезла, но только они, волхвы старейшего Ладиного святилища. Это как-то связано с ней – иначе зачем ему искать встречи с детьми Велезоры?

Князь и гости ждали их не в обчине, а в избе Вершины – значит, беседа не предполагала участие всех Ратиславичей. И это подтвердило догадки Лютавы, усилив ее волнение. Едва войдя, она бросила взгляд на рослого, с длинной окладистой бородой, красивого мужчину средних лет, даже раньше, чем поклонилась отцу.

Яровед поднялся, приветствуя ближайших родичей хозяина, и хотя начал он с Темяны, матери князя и старейшей угренской волхвы, его живой любопытный взгляд тоже устремился в первую очередь на Лютаву. Он ясно увидел, что девушка взволнована встречей; взор, который она на него бросила, был пристальным, почти молящим. Она чего-то ждала от него, да с нетерпением, которое едва могла сдержать. Но что? Яровед был даже несколько озадачен. Неужели ей что-то известно о замыслах Бранемера? Что тогда означает ее волнение – что она рада сватовству или наоборот? В общем-то, жениха лучше, чем Бранемер, никакая княжна не дождется.

Кроме отца, здесь же сидели Обиляна и Любовида. Считая Темяну и Богониху, старшие женщины рода были в сборе. Сам Вершина, когда все покончили со взаимными приветствиям и уселись, тоже поглядывал главным образом на Лютаву. Дело явно предполагалось какое-то семейное.

– Любопытную весть мне послы привезли, – начал наконец Вершина. Было видно, что новость он считает неплохой, но беспокоится почему-то. – Вот, Яровед, брат Бранемера дешнянского, прибыл к нам не по лисицу, не по куницу, а по красную девицу. Сватает он, мать, внучку твою Лютаву за князя своего. Что скажете?

– Да ты позабыл разве? – откликнулась баба Темяна. – Она уж седьмой год своего жениха из Нави дожидается.

– Слышали мы, что дочери Вершининой Лютаве написано на роду родить сына, да не простого, а золотого, – начал Яровед. – Что будет ее сын между всеми витязями прославлен. Правда это?

– Правда, – кивнула Темяна. – Еще от матери своей она этот зарок унаследовала. И избрал ее сильный могучий дух. Сам он в Яви был витязем славным, кудесником и оборотнем, жил в дунайских землях, и уж два века тому миновало. Греки от одного его имени трепетали, а славяне в песнях и сказаниях славили. Достойную он жизнь прожил, цесаревну греческую в жены взял, трех сыновей вырастил. Погиб – все жены славянские глаза исплакали на его погребении. И вот приходит пора ему вновь в земной мир вернуться, в потомке своем возродиться. И избрал он Лютаву, чтобы она стала его матерью в новом рождении. Для того должна она сделаться женой того, кого ей дух укажет. Кто этот человек – нам пока неведомо.

– А ведомо ли вам, откуда тот человек придет и как вы его узнаете?

– Нет. – Темяна покачала головой. – Да ведь известно: судьба придет – за печкой найдет, суженого и пешком не обойти, и конем не объехать.

– А теперь послушайте, что я вам расскажу, – с удовлетворением подхватил Яровед. – Всем хорош князь Бранемер, и всем дом и земля его изобильны, одно плохо: нет у него детей. И вот нынче под Зажинки снится ему сон…

Яровед пересказал, как во сне явилась к Бранемеру дева-удельница и повелела искать будущую мать своего сына на Угре. Все слушали затаив дыхание, Лютава безотчетно вцепилась в руку брата, боясь, что иначе упадет. Она дрожала так, что едва могла дышать. Перед ней раскрывалась ее долгожданная судьба. Все сходилось одно к одному: разумеется, ее неведомый жених должен быть княжеского рода. И даже то, что от других женщин у Бранемера не было детей, казалось знаком судьбы. Будучи старше ее на десять лет, он, конечно, должен был взять какую-то жену, поскольку Лютаве, когда он повзрослел, было всего шесть, но детей боги не посылали ему, будто берегли всю его силу для того единственного сына, рождения которого ожидали уже лет двести! Все как в сказании, где могучий витязь родится единственным поздним чадом старика и старухи…

И вот наконец свершилось! Лютава повернула голову и бросила взгляд на Лютомера. У нее было чувство, будто между ними возникла пропасть и края ее разъезжаются на глазах, унося их друг от друга все дальше…

Этим летом она уже видела первую трещинку – когда почувствовала, что Лютомер думает о Семиславе, молодой жене гостиловского князя Святомера. Его не просто потянуло к ней – она затронула его сердце, стала первой женщиной, которую он счел достойной разделить всю его жизнь. Но это продолжалось недолго: они уехали с Оки, и скоро Лютомер перестал думать о Семиславе. Время для этого еще не пришло: прежде чем улаживать свои дела, ему нужно было устроить сестру. А поскольку его избранница была не девицей, а мужней женой, спешить, чтобы завладеть ею, уже не приходилось.