Татьяна Чернявская - Роза из клана Коршунов

— Не беспокойтесь, не человечина.

Судя по тону мужчины, утреннее показательное изъятие новоприобретённой столичной ведьмы успело отложить не самый благостный отпечаток на образ как самой девушки, сделав её последней трусихой, так и на весь беловолосый народ, обличив их едва ль не во всех грехах человеческих. Каринаррия без особого аппетита отправила в рот скользкий и от того ещё более подозрительный кусок сладковатого и волокнистого нечто. Вкус был не самым ужасным, но после вынужденного голодания и рабочего измора только безукоризненное воспитание и сдержанность не позволили девушке распрощаться даже с такой пищей. Карина постаралась в дальнейшем просто не смотреть на тарелку и упрямо рассматривала гроллина. Только взгляд напрочь отказывался фокусироваться на охраннике, расплываясь вокруг него невообразимым смазанным пятном и подавая мелкой рябью также полог шатра и утоптанную землю. И чем больше она пыталась, тем сильнее начинало рябить.

"Замечательно, — подумала девушка, снова утыкаясь в тарелку. — Больше всего для счастья мне нахватало ослепнуть и волочься по городу с большим увеличительным стеклом, как та хранительница пансионской библиотеки. С другой стороны, меня в таком случае больше не будут привлекать к работам, но и кормить, увы, никто не станет…"

От столь безрадостных мыслей её оторвало трое вурлоков из неподверженных тадо, ввалившихся в шатёр со всеми возможными извинениями и увещеваниями, на какие способны были взволнованные и немного испуганные мальчишки. Двое волокли Каринины немалые пожитки в купе с длинноворсным ковром и подушками, при этом даже излишне не напрягаясь, словно перетаскивали корзины с пухом. Третий нёс на широком подносе несколько закрытых блюд и дымящийся кувшин с настоем, прикрытый по-походному незатейливой кружкой. Пареньки одновременно и побаивались своего недавнего ревизора, и желали выглядеть наиболее бравыми и по-хозяйски раскрепощёнными. В итоге получалось весьма забавно и немного неуклюже.

— Вот, — третий, видимо, самый старший, поставил к украденной тарелке свой поднос и украдкой сделал защитный знак от враждебных чар. — Гхурто Рокирх приносит свои извинения, что не может предоставить на эту ночь более подходящих апартаментов для госпожи из клана Коршуна, и выражает надежду, что Вы сможете обустроиться здесь.

Паренёк мысленно сверился с заготовленным текстом, наверняка, написанным на отдельном листке и сейчас прожигающем своей поражающей сложностью и вычурностью карман, довольно кивнул самому себе и лишь потом отошёл от стола.

— Мы вещи Ваши тут оставим, — пролепетал его собрат, что при проверке, кажется, шёл в первом десятке и всё время теребил манжету рубахи от волнения.

— Если что — зовите, — бросили ещё совсем мальчишки напоследок и с заметным облегчением поспешили скрыться из шатра, искренне надеясь, что "если что" никогда не наступит.

Каринаррия прислушалась к собственному организму и, удостоверившись, что сегодня вряд ли способна к столь сложным операциям как приём и переваривание пищи, широким жестом предложила последнему из своих охранников присоединиться. Гроллин всё ещё расплывающийся и раздваивающийся перед глазами с почти детским любопытством принялся обшаривать особые кушанья, пробуя понемногу от каждого и особенно налегая на рассыпчатые сласти. Сама же девушка ограничилась кружкой настоя, что к чести мастерам-вурлокам, действительно снимал усталость и головные боли. Она даже подумала, не пожалеть ли ей о столь несвоевременной щедрости, поскольку десерта за несколько минут стараниями мужчины почти не осталось.

— А мне вот интересно, — прожевав как следует, начал гроллин, без всякого приглашения усаживаясь на раскатанный ковёр и покручивая в руках палочку, — Вы только вурлоков взглядом проверять умеете, или ещё что-нибудь можете, как ведьма.

Каринаррии в данный момент совершенно не хотелось грубить единственному собеседнику, столь внимательному на свой гроллинский лад к её тяготам, но ещё больше не хотелось тратить такой полезный и ставший почти вкусным настой для развлечения не в меру любопытного вояки. Тем не менее, девушка устало помассировала виски и оперлась на стол:

— Что у Вас в руках?

— Ну, прут, я думаю, — уставился на свою находку мужчина, словно палочка могла обратиться змеёй или жабой.

— Этот прут повторяет по форме древнюю руну "свет, льющийся с небес и раскрывающий истину", сожмите её покрепче…

Гроллин послушно сжал. Раздался треск разрываемого замка.

Каринаррия от неожиданности едва не уронила кружку с горячим настоем, поперхнувшись благоразумно подавленным криком. На ковре, вытянув уставшие ноги, сидел Ларсарэц собственной персоной и ошарашено переводил удивлённый взгляд с одной руки, покрытой трухой от благополучно рассыпавшейся руны, на другую, с которой на грубой шнуровке свисала растрескавшаяся глиняная пластинка-маска. Будущий Император и надежда Долины медленно и как-то зачарованно пощупал свой резко выровнявшийся, уменьшившийся нос и соизволил выразить собственные эмоции по поводу странного возвращения истинного облика в таком цветастом выражении, что распоследний гроллин-охальник изошёлся бы от зависти. От таких выражений Каринка обомлела ещё сильнее:

— О, теперь я вижу чётко…

— Вот плут, — немного пришёл в себя застигнутый врасплох Наследник престола и с лёгкой извиняющейся улыбкой продемонстрировал ведьме разбитый амулет. — Мои гроллины это у того рыжего колдуна отобрали, когда он к папе на бал пытался проникнуть под личиной барона Раммиша…как-то там. Забавнее всего было, когда он этому же борону и доказывал, что тот самозванец. И самое удивительное, что ему почти удалось…

— Зачем Вы это сделали? — отступившая было усталость медленно сменялась глубоким и непреодолимым бессилием перед жестокостью судьбы.

— Я ведь уже говорил, что хочу поближе познакомиться с последней ведьмой, — Наследник с поистине Императорский выдержкой изображал полнейшую невозмутимость, поскольку сама Карина не стала б предполагать, что он действительно столь легкомысленный.

— Вы понимаете, что вопрос не относился к пребыванию в моём шатре или общению с моей скромной персоной. Вы можете не отвечать, но, в таком случае, я не буду уверенна в возможности содействия с моей стороны.

Найвысочайшая персона в Империи, расцениваемая некоторыми (особенно отцами молоденьких дочерей из дворянских родов) подчас даже выше Императора, ловко поднялась на ноги и вплотную подошла к настороженной ведьме, нависая над ней всем своим величием.