Аркадий Степной - Путь безнадежного

К его сожалению, из безнадежных больше никто не выжил, разве что только целитель Трент, весь бой пролежавший под повозкой без сознания. Кроме коронных копейщиков, ставших для Рустама чуть ли не родными, выжил один из арбалетчиков и даже один рыцарь. В разгар боя его притащили к повозкам коронные копейщики, раненного и в бессознательном состоянии. На резонный вопрос Гарта: «Зачем?» – копейщики пожали плечами. Молодой рыцарь умудрился уцелеть во время обстрела, упав с седла и спрятавшись за лошадью, а после храбро сражался, пока его не ранили и не свалили наземь. Его наскоро перевязали и бросили под повозку рядом с целителем, напрочь о нем забыв. А он, надо же, выжил. И даже благодарить ему некого: те, кто его притащил, в число выживших не попали.

Рустам сидел на покрытой кровью земле, привалившись спиной к повозке. Это была другая повозка, не та, которую они покрыли славой и щедро полили кровью. Нет, это была другая повозка, но все, кто выжил, сгрудились именно вокруг нее. Целители излечили их раны, но не наполнили их души, полные звенящей пустоты. Безучастными глазами наблюдал Рустам за закованными в броню всадниками, заполонившими покрытую трупами дорогу. Он уже знал, что это разведывательный отряд, сопровождавший нового короля и нового маршала. Его не взволновало известие о новом короле, он и старого-то видел только один раз, да и то издали. Еще меньше его взволновал новый маршал. Старый маршал, новый маршал – какая разница, их имена ничего ему не говорили.

И лишь то, что они остались живы, и то, что в конечном счете они победили, лишь это было для него важно. Но сил радоваться уже не было, телом он был с живыми, но душой остался с погибшими. Остальные выжившие себя чувствовали точно так же и невольно собрались вокруг своего последнего командира.

Здесь, правда, не было выжившего рыцаря – его увели всадники – и не было Трента – его забрали целители. Но разве это важно? Ведь они все равно были без чувств и не могли помнить, как содрогались щиты под секирами гномов, как ломались копья и кружились люди в бешеном хороводе с гномами и эльфами вокруг облитой кровью повозки. Они не могли помнить, как два арбалетчика, сохранившие арбалеты, забрались на повозку и били оттуда в упор, а когда кончились болты, взялись за топоры. Они не могли помнить, как много значило для них порванное лондейлское знамя и почему Гастер так и не выпустил его из рук. Они не могли помнить, как Гарт, уже теряя сознание, зубами вцепился в боровшегося с ним гнома и перегрыз ему горло. Именно в таком виде его и нашли королевские целители.

Молодой рыцарский оруженосец принес большую фляжку с вином и дал одному из коронных копейщиков. Коронный копейщик, не задумываясь, отдал ее сержанту. Он коронный, а Рустам всего лишь безнадежный, бесправный, все равно что заключенный, но разве это важно после того, что они прошли. Рустам откупорил фляжку, вздохнул пряный пьянящий запах и, словно очнувшись, тихо произнес:

– За ребят, – и, сделав глоток, передал ее Гарту.

– За ребят, – выдохнул Гарт и сделал большой глоток.

– За ребят, – тихим дыханием пронеслось над окровавленной землей.

Первыми вызвали коронных – копейщиков и арбалетчика. Люди из ведомства графа Честера, восстановленного в качестве главы Тайной службы его величества, провели тщательный допрос. После допроса коронные присоединились к молодым оруженосцам, складывавшим мертвые тела в две большие кучи, своих и чужих. Безнадежные хотели им помочь, но их вежливо оттерли в сторону. Оружия у них не забрали, но выставили рядом с ними трех конных арбалетчиков в качестве стражи.

– Все возвращается на круги своя, – криво усмехнулся в ответ на это Гарт, хотя в принципе не сильно огорчился. Не было уже сил огорчаться.

Рустам устало сидел, прикрыв глаза, и чуть было не уснул, когда чей-то тихий и властный голос спросил:

– Где сержант?

Рустам даже не пошевелился в ответ и не поднял головы. Мало ли здесь сержантов, офицеров и даже графов и баронов. Но возбуждение, невидимой волной прошедшее по окружавшим его людям, заставило Рустама открыть глаза. Над собой он увидел верного друга Гарта. Лицо Гарта сбросило апатию и преобразилось, даже глаза у него заблестели.

– Рустам, вставай, – сказал он ему и дрогнувшим голосом добавил: – Тебя зовет король.

Рустам сильно удивился, сонливость исчезла, он никогда в жизни не разговаривал с настоящим королем. Рустам поспешно поднялся на ноги. Безнадежные расступились, и прямо перед собой он увидел высокого молодого мужчину в простом, надежном доспехе, лишенном всяческих украшений. Лишь незамысловатая золотая корона на крепком стальном шлеме выдавала в нем короля. Да еще, пожалуй, глаза – резкие, синие, властные. Но больше всего на Рустама произвели впечатление все же доспехи. Иссеченные, покрытые вмятинами, кровью и пылью. Этот король не из тех, кто стоит в стороне, когда умирают его люди. И Рустам, который после всего перенесенного проникся каким-то особым, внутренним достоинством, не счел зазорным низко склонить перед ним голову.

– Сержант Рустам, преклони колено, – все так же тихо и властно проронил король, и Рустам опустился на одно колено, прежде чем понял, что он сделал. – Как называется то место, где ты родился? – спросил король, и Рустам, все еще не понимая, что происходит, ответил:

– Город Алматы… ваше величество.

Как необычно и в то же время естественно было произнести эти слова – «ваше величество».

– Странный город, – заметил король и обнажил меч, – но наверняка славный, если в нем рождаются такие мужчины.

Прежде чем Рустам успел испугаться либо подумать о чем-либо дурном, увидев обнаженный меч, король опустил меч ему на плечо, и зазвучали слова, старые как мир:

– Клянись быть честным и храбрым.

– Клянусь, – ставшими вдруг чужими губами поклялся Рустам.

– Клянись быть верным и справедливым.

– Клянусь.

– Клянись до последней капли крови защищать Глинглок, его народ и его короля.

– Клянусь.

– За доблесть и храбрость перед лицом врага, за честь и смелость, проявленные в бою, произвожу тебя в рыцари и нарекаю Рустамом Алматинским, рыцарем глинглокской короны, отныне и навеки. Встань, рыцарь! – Рустам ошеломленно поднялся на ноги. Король вручил ему в руки свой меч. – Возьми этот честный меч, Рустам Алматинский, и пусть враги о нем еще не раз услышат.

Рустам дрожащими руками принял меч, поцеловал холодную сталь и приложил его к груди. Он не знал, что нужно говорить в таких случаях, но губы сами выдохнули:

– Служу Глинглоку.

– Служи, ибо Глинглок нуждается в этом, как никогда раньше, рыцарь. – И король повернулся к остальным безнадежным, чьи лица озарились радостью за своего командира. – А теперь вы. Отныне вы больше не безнадежные, но в армии вам придется остаться, королевство нуждается в таких людях, как вы. По прибытии в Лондейл вы вольны будете выбрать любой полк, который захотите. Вас, капралы, я произвожу в унтер-офицеры, солдат соответственно произвожу в сержанты. То же касается и вас, господа. – Король повернулся к стоявшим в стороне выжившим коронным. – Более того, каждый, кто выжил в этой битве, получит денежную награду. Лойден, – обратился король к своему походному казначею, – выдать каждому выжившему по пять золотых.