Аркадий Степной - Путь безнадежного

Ангейро решает начать именно с орка, но навстречу ему попадается еще один безнадежный. Ничего особенного, одного с ним росту, худощавого сложения. Не противник, так, досадная помеха. Ангейро и отмахивается от него, как от досадной помехи. Но меч не долетает до цели, врезаясь в подставленный щит и отдаваясь болью в руке.

Ну что же, парень, держись! Ты сам на это напросился. Ангейро сосредотачивает на нем внимание и наносит новый удар, коварный и неотразимый. Но меч снова налетает на щит, и прерванный удар заново отдается болью в усталой руке. Капитан Ангейро уже по-настоящему свирепеет и обманным финтом выбивает щит. Перед ним изумленные узкие глаза на смуглом скуластом лице. А это еще кто такой? Вылитый орк, разве что не зеленый. А впрочем, какая разница. Получай!

Но меч не находит своей цели, не ожидавший от безнадежного подобной прыти Ангейро пытается перестроиться. Но что-то с силой бьет его в грудь, и холодный граненый наконечник, пробив кольчугу, доходит до самого сердца. В глазах темнеет, меч вываливается из рук, Ангейро падает на колени. Смуглое лицо с узкими оркскими глазами уже не обращает на него внимания, он для него в прошлом. Этот странный безнадежный выдирает из него копье, холодеющее тело отзывается болью, на плече безнадежного блестит на солнце покрытая кровью сержантская нашивка.

«Я не могу умереть, я не могу уйти в прошлое!» – хочет выкрикнуть Ангейро, но уже не может. Он падает навзничь, открытые глаза не отрываются от смуглого сержанта. «Вот он – мой убийца, – агонией бьется в умирающем мозгу мысль. – Как он непохож на меня: никакой радости от победы, ни следа веселья от боевой лихорадки. Он убил меня, меня – эльфийского капитана, и даже не рад этому. На лице только усталость и упрямство, в глазах горечь, сквозь которую пробивается металлический блеск внутреннего стального стержня».

Эльфийский организм крепче человеческого, но удар в сердце смертелен и для него. Капитан Ангейро умер, и последней запоздалой его мыслью было: «Где же были эти два вонючих гномьих пула?..»

Пока Рустам с трудом сражался со своим очень умелым и опасным противником, его товарищи обогнали своего сержанта и врезались в пробивших брешь эльфов. А когда ему наконец удалось выученным у Гарта приемом сразить этого изворотливого эльфийского лучника, эльфы и вовсе отхлынули назад, разразившись горестными криками. Копейщики восстановили строй, сомкнув щиты прямо над телами погибших товарищей, за которых, впрочем, было отплачено сполна.

Гарт вернулся к Рустаму и, увидев его поверженного противника, удивленно присвистнул:

– Ух ты! Целый эльфийский капитан, теперь понятно, чего они так завыли.

Рустам бросил взгляд на искаженное смертью лицо под ногами и равнодушно отвернулся. Да хоть генерал. Удивляться уже не было больше сил.

Он взобрался на повозку и огляделся. Копейщики выровняли строй, безнадежные перемешались с коронными, капралы Жано и Дайлин командовали людьми, и коронные не обращали внимания на их форму безнадежных, замечая лишь капральские нашивки. А чудом выживший во всей этой бойне Гастер из первого десятка крепко сжимал здоровой рукой потрепанное знамя. И копейщики, все без разбора, коронные или безнадежные – неважно, были готовы умереть, но не дать этому знамени опуститься.

Рустам обернулся назад, и сердце его похолодело. С той стороны, откуда они пришли, бежали разрозненные группы людей в форме коронных арбалетчиков, а вслед за ними медленно, но неумолимо, блестя начищенным металлом, шел грозный гномий хирд.

«Ну все, приплыли», – промелькнула мысль в усталой голове, а что-то внутри его упрямо отдало команду:

– Копейщики, построение еж! Первая шеренга остается на месте, вторая и третья переходит по другую сторону повозки! Капралы, сомкнуть ряды!

Залитый своей и чужой кровью, Гарт вскакивает на повозку рядом с ним, тоже видит гномов, и вот уже его рев подстегивает усталых солдат, заставляя их скорее закончить последнее перестроение. И четко выполнять сержантские команды.

Люди валятся с ног от усталости, но никто не ропщет, кем бы они ни были до сегодняшнего дня, теперь они – солдаты, прошедшие через страх, кровь, смерть и закалившиеся, как хороший метал. Что бы ни случилось, они не дрогнут и встретят смерть сражаясь, как и положено солдатам.

Рустам стоит на повозке, устало опираясь на копье, и безо всякого выражения на лице наблюдает за приближающейся смертью в лице железной гномьей лавы. Это конец для него и для его друзей. Но он уже не боится, отбоялся – хватит. Если нужно умереть, то лучшего дня и не придумаешь. Лесная деревня больше не стучится в память, смыты кровью тяжелые воспоминания. Долг мужчины, держащего в руке оружие, оплачен сполна. И широко распахнутые серые девчачьи глаза больше не будут мучить его по ночам. Стало уже неважно, что ждет его после смерти: рай, ад, другая жизнь или страшное небытие. На его сознание снизошел усталый покой, покой человека, оплатившего все свои долги. Оплатившего сполна и даже с лихвой.

Он спрыгнул с повозки и встал в строй наравне со всеми. Рядом с ним стали друзья – Гарт и Дайлин. И новые друзья, хотя нет, не друзья – соратники. Сколько раз раньше он говорил это слово, не понимая его смысла, и понял его только сейчас, когда смерть уже заглянула ему в глаза. Соратники – это те, кто рядом, кто прошел ад вместе с ним и не дрогнул. Среди них орк Сард; гоблин Джинаро; молодой Гастер, вцепившийся здоровой рукой в знамя; рыбак Жано, потерявший всю свою семью; крестьянин Бришноби, оказавшийся здесь ради того, чтобы у его братьев и сестер было молоко; и множество других, чьих имен он даже не знает. Большинство из них уже мертвы и приникли к сырой земле в последнем объятии. Кое-кто еще жив и стоит сейчас рядом с ним, с тем же спокойствием в глазах и упоительным чувством выполненного мужского долга. Соратники.

Рустам не смотрит на приближающихся гномов – незачем. Он переглядывается с Гартом, хлопает по плечу Дайлина, громко подбадривает остальных, в их глазах он не просто сержант, он командир, проверенный пеклом. Последний их командир. Они тоже готовятся к смерти, и его слова им приятны. Рустам жалеет, что не может пожать руку старику Жано: тот командует строем с другой стороны повозки, где готовятся к последней атаке воспрянувшие духом эльфы. Краем глаза, до этого, Рустам видел, как упрямый старик нарезал на своем предплечье свежие зарубки. Интересно, довел ли он свой счет до восемнадцати? Но в любом случае за него можно только порадоваться, его ждет воссоединение с семьей.

Гномы приближаются, скандируя свой клич:

– Торбин! Торбин!

С другой стороны эльфийские лучники в ожидании атаки своих союзников подбадривают себя кличем: