Василий Горъ - Проклятие короля

— Вроде бы нет, — честно ответил я. И, решив, что пора сходить и поискать отхожее место, как всегда перед выходом из дому прикоснулся рукой к амулетам.

— Все на месте? — среагировав на жест, ехидно спросила сестра. Потом прищурилась, вгляделась в мои амулеты и… уперлась мне пальцем в грудь: — Так! Замри!!!

Я повиновался.

Выхватив из ножен кинжал, Мел чиркнула им по ленте на своем рукаве. И, повертев друг относительно друга амулеты, принялась приматывать их друг к другу!

— Интересно, что скажут дворцовые сплетницы, увидев красную ленточку на груди твоего телохранителя? — буркнул я, представив, как я буду смотреться со стороны.

— А мне плевать, что они скажут… — пробормотала сестра, не прекращая экспериментировать с взаимным расположением амулетов. И, забыв про мое существование, принялась бурчать что-то понятное только ей одной: — Амулет Великой защиты тут лишний… Значит, откидываем… Вот тут не хватает печати Малой жизни… Сплетаем… И пары ма-а-алюсеньких перемычек… Добавляем… Теперь амулет Алого безумия надо повернуть вот та-а-ак… И сдвинуть пониже… Еще чуть-чуть… Теперь примотать поплотнее… Еще одну перемычку во-о-от сюда… Все, готово!

— Что именно? — спросил я, оглядев странную конструкцию, состоящую из пяти наложенных друг на друга основ и алого бантика.

— Одна очень веселая вещь, — хмыкнула Меллина. И, покосившись на Марту, «объяснила»: — Ес-… если тебя ранят, сломай вот этот кусок основы… Только очень осторожно: если при этом ты сдвинешь все остальные — потом получишь от меня по голове!

— Как скажешь, — кивнул я, сообразив, что рассказывать при Марте о том, как работает ее новое плетение, Меллина не собирается. А потом несколько раз взял в руку и отпустил тот самый кусок основы, который должен был активировать новую печать, чтобы привыкнуть к новому движению.

В это время дверь в коридор бесшумно отворилась и в проеме возник тот самый Идрик:

— Ваша милость? Ваши сундуки!

Услышав его голос, Меллина повернула голову к дверям и царственно произнесла:

— Можете заносить.

Глава 46

Баронесса Меллина Орейн

Заставив меня перемерить все наряды моей матери, прихваченные с собой, Марта отобрала десятка полтора требующих небольшой переделки вещей, побросала их в одно из кресел и, натянув на меня ночную рубашку, откинула покрывало на моей кровати:

— Ложись, деточка. Уважающая себя девушка должна спать как можно больше…

«…чтобы становиться все круглее и круглее…» — усевшись на постель, мысленно добавила я. И потерла давно слипающиеся глаза.

— Так! Погоди-ка! — Не успев укрыть меня одеялом, служанка сорвалась с места и, выбежав из спальни в гостиную, принялась чем-то громыхать.

Пара минут ожидания, и она вернулась, сжимая в руках небольшой кувшин.

— Пять глотков перед сном, — тоном, не терпящим возражений, потребовала она. И от души ливанула весьма неплохо пахнущую жидкость в прихваченный с собой кубок. — Пей, солнышко! Он сладенький и очень приятный на вкус.

— Тот самый? Для груди? — затравленно спросила я.

— Ага! — довольно улыбнулась Марта. — Успела-таки сварить, пока таскали сундуки. Так что с грудью у тебя скоро все будет в порядке.

«У меня и так ничего…» — подумала я. Но отвар все-таки выпила. Решив, что не хочу ссориться со своей служанкой в день приезда в королевский дворец…

Забрав у меня пустой кубок, Марта подхватила с кресла требующие подгонки наряды и сообщила, что ее можно не искать. Так как она отправляется на поиски портных.

На мое робкое замечание по поводу того, что дело идет к полуночи и все портные давно спят, она ехидно прищурилась, задула свечи и в полной темноте изрекла:

— Ты не в Орейне, а в королевском дворце. А тут по ночам спят только дворяне. Так что, девочка моя, можешь не волноваться: к утру все твои платья будут в полном порядке…

Решив, что ей виднее, я перевернулась на бок, закрыла глаза и… с ужасом поняла, что не смогу спать на животе, если моя грудь дорастет до тех размеров, которые Марта считает нормальными. Впрочем, минуты через две до меня дошло, что если бы у моей мамы грудь была заметно больше моей, то, надев любое из ее платьев, я бы продемонстрировала окружающим свои колени через декольте. А таких платьев среди тех нарядов, которые я только что примеряла, не было.

— «Значит, Марта слегка преувеличивает», — успокоенно подумала я. А потом как-то слишком быстро провалилась в сон…

Пробуждение было… странным: я чувствовала жуткую слабость, от которой мутилось в голове, озноб и легкую тошноту. А еще у меня почему-то не билось сердце. Однако меня это совершенно не беспокоило. Видимо, потому, что мое сознание было подернуто какой-то мутью, сквозь которую изредка пробивались чьи-то голоса.

Открывать глаза было лень. И если бы не прикосновение к внутреннему сгибу левого локтя, от которого мне стало щекотно, то я бы снова погрузилась в свои сны. А тут я дернула рукой и вдруг поняла, что она привязана!

Кое-как заставив себя открыть глаза и повернув голову налево, я наткнулась взглядом на темное пятно, которое то и дело подергивалось рябью и качалось из стороны в сторону. Несколько раз моргнув, я все-таки сфокусировала на нем взгляд и рассмотрела силуэт, сидящий на краю кровати и склонившийся над моим запястьем. В этот момент в груди гулко стукнуло сердце…

«Знакомые ощущения… — отрешенно подумала я, наблюдая, как трепещет пламя горящей рядом с ним свечи. — Как после Костра силы…»

Тем временем мужчина потянулся рукой к столику и негромко поинтересовался:

— Тебе там еще много, а, Урмас?

— Расписываю правое бедро…

С большим трудом оторвав голову от подушки, я повернулась к источнику второго голоса и уставилась на второй силуэт, склонившийся над моей правой ногой. По краешку сознания промелькнула мысль, что имя Урмас мне откуда-то знакомо. Но поймать ее за хвост мне не удалось — в голове помутилось, и я снова начала соображать только тогда, когда почувствовала прикосновение к бедру. Намного выше колена. К тому месту, которое должно быть всегда закрыто подолом ночной рубашки…

Я закрыла глаза, прислушалась к своим ощущениям и поняла, что мои ноги тоже привязаны. А еще разведены в стороны, как лучи звезды…

— Что-то ты медленно, — тем временем проворчал первый. — Мало я тебя гонял…

— Кстати, отец, а она пришла в себя…

— Как это? — удивился первый. — Не может быть… Хотя… Создатель с ней — пусть бодрствует…

Мысль о том, что лежать на кровати в задранной до пупа ночной рубашке и с раздвинутыми ногами как-то неправильно, возникла в голове через целую вечность. А еще через вечность я почувствовала, что начинаю злиться. И прошипела: