Виталий Сертаков - Кузнец из преисподней

События следующего дня развивались очень быстро. В четыре часа пополудни Военный Совет переехал для следующего совещания в здание Двенадцати Коллегий. Сюда президент три года назад переселил полицию, так что охрана была на высоте. В шестнадцать двадцать поступили данные о масштабном бунте в четырех уральских губерниях. Связи с президентом страны по-прежнему не было. В шестнадцать тридцать Совет отдал в печать приказ о новой масштабной мобилизации. Призывались легионеры, принимавшие участие в боевых действиях. Возвращались в строй все неженатые и бездетные, не связанные с сельским трудом. Всего около сорока тысяч человек по центральным, самым лояльным, губерниям. Комплектование полков было поручено главному полицмейстеру страны. Мера неожиданная, но оправданная. Армии предстояло сдерживать собственных сограждан.

В семнадцать десять стало известно, что Пермь горит. Примчался курьер от Хранителя Валдиса с самыми плохими новостями. Уральские Качалыцики подтвердили страшный диагноз – Звенящий узел невиданной силы, но сдерживать атаку природы уральские семьи не собирались. Измена подкралась с той стороны, с которой никто не ожидал. Хранитель Валдис сообщал, что немедленно вылетает из Павловска на Беломорье, собирать всех своих.

Губернатор Элисты прислал срочную шифровку. Разбитые четыре года назад калмыцкие лидеры снова затеяли беспорядки. Пока в самой Элисте, где стоял сильный гарнизон, было спокойно, но в области полыхали пожары. Причем жгли и били не русских, а пришлых с Кавказа…

– А ведь президент Кузнец трижды предлагал Думе провести границу России севернее Кавказских гор, – с горечью напомнила Моника Арро. – Он мог просто приказать, но хотел, чтобы закон приняли честно. Провели бы новую границу, выселили всех бандитов за нее…

В семнадцать тридцать Совет отправил три срочные телеграммы в Варшаву, в Прагу и в Киев с просьбой о помощи. Желающим встать под знамена «черных клинков» предлагалось высокое жалованье, десять окладов по ранению и сто окладов вдове в случае смерти. Кроме того – неслыханное дело – предлагались во владение пахотные наделы в пограничных областях. По первым прикидкам, ожидалось не меньше шестидесяти тысяч наемников. Решение привлечь братьев-славян для усмирения бунтующих волостей далось непросто. Но в конце концов решили, что уставших после аравийского похода солдат лучше не трогать.

В девятнадцать ноль-ноль на Совет были приглашены девятнадцать банкиров и представители сорока богатейших торговых домов. Рубенс поставил вопрос предельно четко – или сегодня государство получит от частного бизнеса беспроцентные ссуды, или завтра государство за безопасность этого самого бизнеса не отвечает. С теми структурами, которые учреждал лично президент Кузнец, обсуждение быстро и удачно завершилось. Промышленники тоже особо не возмущались, поскольку все были заинтересованы в полицейской защите. Уперлись торговцы, особенно держатели дальних караванных троп. Эти ни черта не боялись – они сами содержали маленькие армии, сами наводили мосты и нанимали суда.

Однако Рубенс нашел и для них проникновенные слова. Он вызывал оптовиков поочередно, каждому ласково напоминали о налоговых и таможенных прегрешениях, затем каждому предлагалось выбрать. Выбор оказался невелик – или добровольное участие, или продажа своего бизнеса государству. По четко фиксированной цене. Прямо тут и сию минуту.

К немалому изумлению многих членов Военного Совета, далеких от финансов, в течение получаса банкиры и торгаши собрали почти сорок миллионов золотом. Немыслимые деньги, на них можно было содержать несколько лет целую наемную армию!

В двадцать один двадцать все законы мирного времени были отменены.

С нуля часов следующего дня в восемнадцати неспокойных городах начинал действовать комендантский час. Власть в губерниях переходила от гражданских властей к гарнизонному начальству. Для наемных полицейских сил под казармы освобождались лучшие особняки. Аппарат сыскного ведомства был увеличен втрое, дознаватели разъехались с самыми жесткими приказами в отношении зачинщиков.

В десять вечера Совет проголосовал за передачу Михаилу Рубенсу диктаторских полномочий.

32

ЗА ТРИ МИНУТЫ ДО КОНЦА СВЕТА

– Здесь, что ли?

– Справа рельсы взорваны. Есть только один путь – вперед. Но туда тоже опасно, вдоль Камы-то…

– Встретим их здесь, – постановил Артур. – Глуши мотор!

– Дай-ко поглядим, факел дай…

– Река вроде рядом?

– Ага. Лодку сюда давайте! Да тихо вы!

Берег реки находился неподалеку, с другой стороны подступали кривые домишки, но за потоками ливня виднелись лишь размытые габаритные огни дрезины. Железнодорожное полотно в этом месте примыкало почти вплотную к воде. От Закамска отъехали совсем недалеко. На западе, в черте города, плясали языки пожаров, которые не мог погасить даже ливень.

– Дед, ты их чуешь?

– А то. Окружают нас, звереныши. Поживей давайте, пока псов не спустили! По воде уйдем…

– Это хорошо, что окружают, – потер ладони Коваль. – Значит, отвлекли мы их от города…

– Те, кто каторжанами заправляет… – задумался германец. – Они наверняка уверены, что вы бежали вместе с женщинами. Вы умно придумали, герр президент!

Паровик на дрезине пыхтел, разбрасывая искры. Яркие фары разгоняли мрак не дальше, чем на десяток метров. Тьма сгущалась вокруг единственного вагона. Кочегаром и машинистом на дрезине был в одном лице адмирал Орландо. Раскрасневшийся итальянец закинул в топку последнюю лопату, вопросительно глянул на мокрых спутников.

– Не ронять давление! – шепотом крикнул ему Артур.

– Не забудьте мою поклажу, – поправляя очки, Лева Свирский тянул из вагона рюкзак с мертвыми бесами.

– Да уж не забудем, второй ходкой! – Карапуз подхватил арбалеты, ящик с патронами и рысцой кинулся к реке.

Коваль повернулся к наступавшей дымной стене. Судя по треску рельсов, до фронта Звенящего узла оставалось совсем немного, километров двадцать. Воронка колоссального взрыва продолжала бесшумно расширяться, перемалывая реальность, уничтожая под собой все живое и неживое. К счастью, звери и птицы давно покинули эпицентр. Иначе они бы набросились на членов Братства с диким остервенением…

Зато воронка рождала тех, кого земля носить не желала вовсе. О передок дрезины с визгом ударилось слепое мокрое существо с двумя крыльями стрекозы, короткой жесткой шерстью и множеством цепких лапок. Не успело оно оправиться от удара, как Вонг разрубил его надвое. Никто даже не заметил, как наставник храма Девяти сердец превратил свой бамбуковый посох в длинный гибкий меч. С такой же скоростью стальное лезвие исчезло в посохе.