Элеонора Раткевич - Деревянный Меч

Боги превеликие – да кто посмел отдать такой приказ воину?! Будь он хоть трижды, хоть четырежды император – как он посмел?.. Нет. Не император. Определенно не он. О, массаона знал, в каком виде иной раз доставляют государственных преступников в столицу. Одного из них по летней жаре раздели догола и обмазали медом задницу и причинное место – едва потом живым довезли. Другого тащили через полстраны в железной клетке, выстукивая металлическим дрыном по прутьям клетки государственный гимн, – и довезли слюнявого идиота, исходившего жутким нечеловеческим криком при первых же звуках этого самого гимна. Император любил потешиться над поверженным врагом и скудостью фантазии отнюдь не страдал. Но проделывали все эти штучки не воины, а хорошо обученные императорские палачи. Приказать хотя бы самому последнему воину самого ничтожного ранга настолько запятнать свою честь значило восстановить против себя всю армию. Нет, императору бы и в голову не пришло. Дурак, да не настолько. Приказ отдавал кто-то другой. Хоть и стоит императорская печать на свитке, но измыслил приказ никак уж не император. Но кто? Кто пользуется таким влиянием на императора, чтобы подсунуть ему на подпись подобные указания? Странные указания. Тут и речи нет о том, чтобы поиздеваться над беззащитным пленником. Так ловят того, кого опасаются. Да, но почему тогда всенепременно живым? Живым – с заткнутым ртом, с полностью перебитыми руками и вырванными глазами? Так не ловят государственных преступников. А вот магов… да, магов должны ловить именно так. Но уж если ты решил обезопасить себя от мага, лучше всего обезопасить окончательно и попросту убить его. Император бы так и поступил. Кому мог понадобиться пленный изувеченный маг?

Заметив, что вестник искоса наблюдает за ним, массаона поспешно опустил список в жаровню и поднес к нему огонь. Пусть эта мерзость сгорит поскорее. Никогда еще массаона Рокай не предавал огню секретный приказ с большей радостью.

– Вы все запомнили? – строго спросил вестник. Массаона кивнул. От гнева и унижения лицо его побледнело, отяжелело, возле крыльев носа обозначились резкие складки.

– Кенет Деревянный Меч будет схвачен и отправлен в столицу в самое ближайшее время, – ровным голосом произнес он.

– Не в столицу, – возразил посланец. – В Замок Пленного Сокола.

У массаоны вторично сперло дыхание, в глазах потемнело. Разные слухи ходили о том, кто из советников императора обитает в Замке Пленного Сокола, – в том числе и тот слух, в истинности которого массаона с этой минуты не сомневался. Вот, значит, с кем сразились его подопечные в страшном сне. Вот кто оставил на их телах рубцы. Вот у кого хватило наглости и равнодушия поручить воину работу палача. Великий Инсанна. Только ему, и никому иному, мог понадобиться юный маг-целитель живым, и только живым.

Мысль массаоны работала по-военному быстро и четко. Теперь он знал, кто ему противостоит. Знал он и что надо делать. Только вот действовать придется очень быстро.

– Я полагаю, поиски надо начать прямо сейчас, – произнес он, впервые за время разговора глядя гонцу прямо в глаза, – пока преступник не успел прослышать о вашем приезде.

Гонец неспешно наклонил голову. Он был явно доволен покорностью каэнского массаоны.

– Сейчас и начнем, – заверил его массаона. – Следуйте за мной.

Он умышленно протащил вестника через всю казарму, чтобы все, кто не получил увольнительной, увидели его и запомнили, и спустился в комнату, где томился скукой отряд для особых поручений: массаона всегда имел под рукой человек десять на случай чего-нибудь непредвиденного, а уж в дни праздника – тем более.

– Есть приказ, – объявил он.

Воины повскакали со своих мест и замерли навытяжку.

– Объявлен розыск государственного преступника. Лица воинов несколько поскучнели: такими делами занимается совсем другая служба. И охота была массаоне мараться!

– Имя преступника – Кенет Деревянный Меч.

А вот теперь в выражении их лиц ошибиться невозможно: омерзение, и еще какое! Отправить воинов ловить воина, чтобы отдать его на расправу столичным кровососам. К тому же Кенета после памятного всем трибунала в каэнском гарнизоне уважали и любили.

– Приказываю, – торопливо выговорил массаона, пока никто из воинов не успел запротестовать. – Искать преступника по имени Кенет Деревянный Меч со всем тщанием. Приказ ясен?

– Ясен, массаона, – расплылся в улыбке начальник отряда.

Глядя, как ухмыляются воины, массаона и сам с трудом сдержал ухмылку. Что, съел, болван столичный? Не такая уж мы и провинция. Тоже кое-что смыслим. Воины действительно поняли приказ, как того и добивался массаона. Поняли буквально. Не схватить и даже не найти – искать. Вот искать они и будут, а как же. Весь город перероют, чтоб никаких сомнений не оставалось.

– Места, где он обычно бывает, вам известны? – с деланной суровостью спросил Рокай.

– Да, массаона, – ответил один из воинов; глаза его так и искрились смехом.

– Тогда приступайте. Да, и вот еще что, – как бы между прочим обернулся массаона к посланцу, – вы, наверное, сочтете нужным присоединиться к поискам?

– Если это только возможно… – начал было гонец, предвидя возражения: вряд ли массаона допустит, чтобы он сам, лично, мог проверить выполнение приказа.

– Не вижу никаких препятствий, – развел руками массаона. – Почту за честь.

Глядя, как оживленно задвигались воины, как ехидно заблестели их глаза в предчувствии развлечения, массаона позволил себе усмехнуться вслед императорскому вестнику. “Топай-топай, Голос Императора. Долго же ты будешь искать в моем городе воина по прозванию Кенет Деревянный Меч. И если я только знаю своих людей – а я их знаю, не сомневайся, – поиски твои будут сопряжены с такими приключениями, что тебе на всю жизнь рассказывать хватит”.

* * *

Очень узкая полоска сумерек отделяла каэнским летом день от ночи. Когда на страницы легла нежно-лиловая полумгла и читать стало невозможно, Кенет с сожалением захлопнул книгу и встал. Он немного полюбовался заливом, по вечернему времени уже усеянным огнями, спешащими к берегу, и покинул порт. Когда Кенет проходил мимо ночного рынка, его ворота уже распахнулись, встречая первых покупателей. Ночь опустилась на город быстро. И едва угас над горизонтом последний отблеск вечерней зари, как в темном небе над Каэном вспыхнул праздничный фейерверк.

Казалось, все вокруг громыхало, гремело, взрывалось, трещало и хлопало. Радужные корабли рассекали черный небесный океан, раздувая под незримым ветром пламенные паруса. Огненные драконы взмывали во мрак и осыпались на город золотыми звездами. Воздвигались и рушились и снова воздвигались полыхающие замки. Огонь крутился колесом, вертелся волчком, плясал и подпрыгивал. Гигантские ветряные мельницы бешено вращали огромные пламенеющие лопасти. Золотые и серебряные птицы, разбрасывая огненные перья, летели куда-то в ночь, прогоняя ее в немыслимую даль. И то и дело вспыхивала и гасла, вспыхивала и гасла и снова вспыхивала огромная сияющая рыба, и из ее разверстой пасти текла нескончаемым серебром дорога.