Элеонора Раткевич - Меч без рукояти

Меч без рукояти

Пролог

– Боги, – обреченно вздохнул Кенет, – зачем вы создали человека таким глупым?

– В чем дело? – Аритэйни оторвала взгляд от своего отражения в маленьком бронзовом зеркальце с наплавленным на него стеклом. Зеркальце было заморской новинкой. Кенет привез его жене из недавней поездки, и стоило оно недешево – но, по мнению Кенета, ни одно зеркало не может быть слишком хорошим или дорогим для Аритэйни. Лицо, которое зеркало сподобилось отражать, заведомо прекрасней любых самых дорогих и затейливых зеркал. Вот и сейчас на Аритэйни любо-дорого посмотреть. Не то что на него…

– Боги создали человека, – досадливо сообщил Кенет, – а человек создал церемониал. Очень глупая выдумка.

– И чисто человеческая, – усмехнулась Аритэйни. – Мне как дракону трудно ее понять.

– Мне как человеку тоже, – фыркнул Кенет. – Нам через полчаса нужно занять свои места, а я до сих пор не знаю, как мне одеться – как воину или как магу?

Маги редко бывают воинами, а воины почитай что и никогда не становятся магами. Кенет был единственным в своем роде исключением – и всякий раз перед любым торжественным событием ломал себе голову, мучительно пытаясь сообразить, что же ему надеть, дабы не вступить в противоречие со всемогущим этикетом: плащ мага или синий воинский кафтан хайю?

– Оденься как отец, – после недолгого раздумья посоветовала Аритэйни.

– Ни за что! – искренне ужаснулся Кенет. – Какой же из меня отец, если сынок меня мало не вдвое старше!

Действительно, положение Кенета можно было почесть двусмысленным. Обычай требовал, чтобы жениха к брачному ложу сопровождал отец, а невесту – мать… а в их отсутствие – сват или сваха. Даже Аритэйни забавно смотрелась на месте матери: на вид они с невестой были ровесницами. Что уж тут говорить о Кенете: жениху – своему наставнику в нелегком воинском искусстве – он годился если и не в сыновья, то в младшие братья, но никак уж не в отцы.

– И зачем только я их сосватал? – возопил Кенет.

– Чтобы они жили долго и счастливо, – хладнокровно заметила Аритэйни. – Надеюсь, у них получится.

– Наверняка получится, – невольно улыбнулся Кенет.

– До сих пор не понимаю, что Тайин в нем нашла, – вздохнула Аритэйни.

– Она говорит, что он самый добрый на свете, – ухмыльнулся Кенет. – И это чистая правда.

– Кто добрый – Аканэ? – удивилась Аритэйни.

– Поверь мне на слово, – заверил ее Кенет. – Мне куда больше интересно, что Аканэ в ней нашел? Тайин, конечно, добрая девочка, нам ли с тобой не знать, но…

– Аканэ мне говорил, – ехидно ответила Аритэйни, – что Тайин самая умная в мире.

– Тайин? – слегка удивился Кенет. – Хотя… если она сумела понять, что Аканэ добрый… да, бесспорно. Он прав… ради всех Богов, Аритэйни, – да придумай же, что мне на себя напялить!

Когда Кенет занял свое место в свадебной процессии – по правую руку от жениха, – даже самые строгие ревнители этикета могли вздохнуть с облегчением. Сочетать несоединимое Кенету удалось. Он был облачен в воинский кафтан хайю, только не синий, а черный, праздничный, и талию его вместо положенного по уставу пояса стягивал широкий, как полотенце, разноцветный пояс свата… да вместо праздничной накидки, опять-таки, предписанной строгим воинским уставом, пристегнут – именно пристегнут, а не наброшен на плечи – белый плащ мага. По мнению Кенета, он по части внешнего вида вполне мог бы заткнуть за свой широкий пояс всех пугал огородных от Сада Мостов до Казна, но мнения его никто не спрашивал. Зато этикет соблюден вполне, вот даже и Юкенна, придирчиво оглядев наряд Кенета, подмигнул ему с деланно-сочувственным одобрением. Эх, вот у кого Кенету стоило спросить, как и во что облачиться, – у его высочества принца Юкенны, профессионального дипломата, полномочного посла Сада Мостов в Дальнем и Срединном Загорье! Тот настолько привык одеваться не как душа просит, а как полагается, что ни на мгновение не затруднился бы дать приятелю столь необходимый совет. А то еще можно было посоветоваться с Акейро: наследник престола поневоле должен знать толк в требованиях церемониала.

Когда жениха и невесту усадили возле свадебного полотна и Кенет с Аритэйни подали молодым чарки с вином, самое тяжелое осталось позади. Можно было не стоять навытяжку, мучительно повторяя себе мысленно все, что обязаны сделать названые отец и мать. Можно украдкой испустить вздох облегчения. И пот со лба утереть. И на сияющие лица новобрачных полюбоваться. И на гостей свадебных. На физиономию своего побратима Акейро, такую нестерпимо довольную, словно это он женится. На принца Юкенну, которому для полноты радости на свадьбе близкого друга недостает только своих друзей из Загорья – но они прибудут лишь завтра, на второй день свадебных торжеств.

По счастью, только завтра прибудет из Казна и отец невесты. Кенет грустно улыбнулся, вспомнив, как именно состоялось его знакомство с отцом Тайин. А заодно – чего ему стоило явиться сватом к надменному старому вельможе, который больше всего на свете ненавидел сословие воинов. Не повезло ему, бедняге, – сначала сын в воины подался, а потом любимая дочь, свет очей и радость сердца, влюбилась в воина. Никому, кроме Кенета, не удалось бы сосватать Тайин за Аканэ… а теперь в награду за мучительные переговоры с ополоумевшим от высокомерия неуступчивым стариком Кенету приходится маяться, вырядившись, как попугай… ну нет на свете справедливости! Одна надежда, что брат Тайин, Наоки, сопровождающий посольство из Загорья, успеет прибыть завтра раньше, нежели припожалует его вельможный отец.

Однако на свадьбе недоставало еще одного гостя – что выяснилось, лишь когда он прибыл.

Едва только успели убрать чарки и полотно, едва только Акейро на правах самой властительной особы из всех присутствующих провозгласил Аканэ и Тайин мужем и женой, как толпа свадебных гостей раздалась, пропуская вперед высокого загорелого человека в пропыленном дорожном кафтане. На лбу незнакомца красовалась новенькая повязка, расшитая пестрыми шариками, какую носят бродячие комедианты – киэн. За ним следовал другой киэн, помоложе годами и получше одетый.

Едва завидев старшего киэн, Аканэ вскочил; глаза его полыхнули радостью почти нестерпимой.

– Шутов звали? – осведомился старший, озорно пришурясь.

– Хэсситай! – воскликнул Аканэ, бросаясь к нежданному гостю. Имени этого из уст Аканэ Кенет не слышал ни разу. Однако, судя по тому, что лицо Тайин озарилось почти такой же радостью, как и лицо ее мужа, вновь прибывший был очень дорог сердцу Аканэ – и Тайин в отличие от Кенета знала почему.