Всадник - Юрий Валерьевич Литвин
Такие вот они подземные жители. Эвона куда нас занесло. А жрец между тем неумолимо приближался, друзья капитана несколько притормозили его продвижение, пока сам капитан опекал Одинцову, и выиграли для нас еще немного времени. Я подобрался поближе к карликам.
Чем же они тут занимаются? А главное, на чьей они стороне? Их карликов хрен поймешь.
Когда я вернулся и доложил капитану свои соображения, он весело сказал:
– К обороне они готовятся… И … я не думаю, что от нас.
– Ага,– я кивнул,– если жрец им нас не заказал.
–Они на нашей стороне,– вдруг подала голос наша спутница.
Я не возражал, но пробурчал:
– Враг моего врага, наш враг вдвойне… И такое может быть.
Одинцова слабо улыбнулась. Капитан поморщился. Вот так всегда, я нравился женщинам и не нравился военным. Одно непонятно, зачем за мной военкомат так долго охотился? Скажите на милость…
Подождем. Впрочем, ждать пришлось недолго, и из прохода повалил снег, прям вьюга пещерная поднялась. Семена жизни, влетавшие в пещеру, превращались, превращались…
Место, где копошились карлики, мгновенно тоже заволокло какой-то фигней и они исчезли, а мы нет.
А еще мы все вдруг поняли, что нулевая точка рядом. И мы на пороге Чертога Правителя.
Сила у этого места ощущалась немалая. Я не мог понять ее характер, но отчетливо понимал, что сейчас что-то произойдет. И действительно, вслед за появлением снега, карлики прекратили работы и стали скапливаться равномерными группами вокруг каменного цветка. А потом…
Одинцова сбивчиво стала рассказывать про какую-то знакомую карлицу, и тут из середины цветка ударил такой фейерверк!
Свет ярчайший свет озарил подземную площадь. В голове у меня разорвалась трехтонная бомба, и похоже не только у меня, потому что я успел заметить как скрутило кэпа, и Одинцова переломилась пополам и потом рухнула на колени…
Постой, постой! Как это? Да, действительно так! Я отчетливо понял, что любая моя мысль сейчас будет материализована, по крайней мере, в той самой реальности, где будут находиться и наши противники. Именно, так!
Пещера раздвинулась, а потом исчезла.
Ага поиграем! Если так.. То и мы вот так. Карлики говориш? Будут тебе карлики!
Я не мешкая двинул вперед пехоту, ну ту что с длинными копьями, им я придумал еще и абордажные крючья для блезиру. И египетская конница притормозила, ну а вы б не притормозили, когда б посреди пустыни на вас копьеносцы, да еще и с крючками. Неожиданно. Сработало, пока на время, но и то дело.
Противник перестроился, у них тоже появились дополнительные силы в виде паскудних уродов с длинными мечами, которыми они лихо стали срубать наконечники копий моему храброму воинству. Ну да ладно придумаем еще что-нибудь.
Пока я думал, копьеносцы пали в неравном бою, толи им стой кости не хватило, то ли мне ума. Не знаю. Следующими я создал пехоту посолидней, тяжелую пехоту, ну очень тяжелую, они с ног до головы были закатаны в броню, на такой то жаре! Но что поделаешь, комфортом пришлось пренебречь. Хотя лично я бы прибил такого полководца. Я очень рассчитывал на их суммарную массу, потому что у противника конница, тоже заметно потяжелела. И видимо не рассчитал нагрузки, враг поначалу конкретно увяз в моих нехитрых построениях, а потом прорвался, пехотинцы мои оказались на редкость неповоротливыми.
Пока эти гады просачивались, сквозь мои железные кордоны, я быстренько стал мастерить сзади моих красавцев, нечто вроде обоза, я такое в кино видел неоднократно и решил, что должно сработать. Я валил в кучу мешки с песком на телеги, благо проблем с материалом не было, а за телеги рассаживал арбалетчиков и лучников, потом как-то сами собой подошли ребята с добрыми пращами, и завязалась неплохая, на мой взгляд, перестрелка.
Однако у противника тоже хватало ресурса, и в моих полетели тучи жалящих стрел. Причем так густо, что я и не ожидал.
Я добавил деревянных щитов, но это не помогло. Они били издалека, откуда-то из-за стен висевшей в воздухе пыли и били точно.
Ну что за гадство!
Тут голос капитана подсказал: «Смола. Жги!»
Молодец Коновал, вовремя очнулся, сейчас мы им всыплем.
Я смекнул, что к чему и подкатил на позиции несколько бочек со смолой, и она потекла, отделив неприятеля от моих удальцов черной блестящей лентой. Еще один мысленный пассаж и смола запылала. Вот это было зрелище, не для слабонервных, особенно тогда, когда объятые пламенем фигурки стали валиться в песок. А на них напирали и напирали.
Какое-то время я заворожено смотрел на эту дикую картину, развернувшуюся в театре военных действий, а потом капитан снова прорвался и заорал:
« Где твоя конница?»
Я смутился, а действительно где? Минуточку… И конница появилась, конница ударила с флангов одновременно! Во-первых, это было что-то! Во-вторых, это было красиво.
Враг дрогнул и стал отступать, а потом кто-то выключил свет, и пустыня погрузилась во тьму.
Когда я снова пришел в себя, то первое что увидел, были Верины глаза со слезами в них, и рогатая башка капитана.
– Слышь кэп, – я с трудом узнавал свой голос,– а по-моему этим тварям, причем и тем и другим наплевать, чем тут все закончится. У них это вроде ритуала. За наш счет.
– А ну это нормально…
–Ты думаешь?
– Ну да, а на войне всегда так. Не парься…
Я потрогал рожок и сказал:
– А и вправду уменьшился.
После чего опять куда-то провалился.
х х х
Мусорные ящики Во дворе бабахали
Мы на кухне пьяные тосковали-плакали…
(А. Маношин полн. собр. соч.)
А потом появились они, невысокие, крепкие, на кривых мускулистых ногах, бородатые, закованные в темную броню. Самые настоящие, без дураков. Аборигены. Деловито строились, перегораживая проход на площадь, лязгнули щитами, так что, казалось, заколыхались древние стены, накинули крючья, чтобы было труднее разорвать строй, откуда-то я слышал, что при таком построении даже мертвые воины представляли подспорье для обороняющихся. Грозно сверкнули глазами, ощетинились копьями и замерли.
На нас они явно не обращали внимания. Мы, конечно же, поспешили убраться в сторону, так как назревало, что-то серьезное, и трудно было сказать какая нам предстояла роль во всем этом.
Потом каким-то образом я почувствовал, что Нечто остановилось, на пороге Зала. Там тоже что-то происходило. Кажется, где-то играли неслыханные мною трубы. Жрец приближался, но теперь уже собственной так сказать персоной. Добегались, довоевались, однако, как говорит один
