Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира
Подобные действа полностью истощали ее силы, и она не могла заниматься со мной ни в этот день, ни на следующий, а я сумела понять, как ценен ее дар для этих людей и сколько опасностей поджидает кочевников, у которых нет такого хранителя.
Я не знала точно, сколько прошло времени с момента моего пробуждения в пещере под завалившим меня снегом. Но приблизительно на тридцатый день пути наши сани въехали в долину меж двух суровых скалистых гребней, изборожденную, словно морщинами, маленькими ручейками, которые в эту пору еще находились подо льдом. Мы продолжили путь и некоторое время спустя достигли низменности, где ручьи, как ни странно, вовсю журчали среди талого снега, а плотных и тяжелых сугробов как не бывало. Здесь все, кроме Ютты, слезли с саней и пошли пешком, облегчая труд собакам, которые уже выбились из сил.
Вскоре снег исчез совсем, и тогда двое молодых мужчин впряглись в сани, где сидела Ютта, помогая собакам тащить их. Понемногу на коричневой земле стали появляться зеленые живые островки: сначала это был грубый мох, затем пучки травы и низкорослые кустарники. Я испытывала странное ощущение, казалось, мы перешли из одного времени года в другое, и расстояние между ними всего лишь в несколько сот шагов.
Было уже тепло настолько, что мы впервые за много времени смогли, наконец, расстегнуть плащи, откинуть капюшоны, а немного погодя и совсем раздеться: мужчины и женщины племени шли голые по пояс, а на мне осталась только туника, влажная от пота, неприятно прилипавшая к телу.
Мы двигались вдоль реки, и если бы не пар, который стлался над ней, я бы непременно попила, потому что в горле совсем пересохло — от влажного зноя ужасно хотелось пить. Но вода была горячей, вероятно, она текла из какого-нибудь кипящего источника, и наверное поэтому долина, куда мы пришли, была уголком вечного лета.
Наше продвижение постепенно замедлялось, и не только потому, что отсутствие снега мешало нормальному ходу саней. Айфенг часто останавливался, чтобы посоветоваться с Юттой. Несмотря на то, что кочевники стремились именно сюда, здесь, по-видимому, могла таиться большая опасность для них. Ютта, поколдовав, давала знать, что можно безбоязненно двигаться дальше; так мы пришли туда, где должны были разбить лагерь на долгое время.
Повсюду виднелись следы старых костров, а расстояние между беловатыми деревьями было достаточным, чтобы поставить шатры; к тому же, своеобразная стена из беспорядочно нагроможденных камней служила дополнительной защитой на случай опасности. И вапсалы принялись спешно устраивать постоянное поселение.
Стены жилищ были укреплены снаружи завалами камней, так что из-под них едва виднелись только меховые верхушки. Впрочем, здесь, в этой теплой, насыщенной мягкими испарениями долине, в подобной защите не было такой необходимости, как в снежной пустыне, через которую мы пришли сюда.
Бесчисленные бассейны и горячие источники в изобилии снабжали нас водой, которую не нужно было кипятить. И оставшись, наконец, одни в нашем шатре, мы вымылись, что было для меня ни с чем не сравнимым и почти забытым наслаждением.
Из ярко раскрашенных сундуков Висма достала для всех нас чистую одежду, и теперь я была одета как все женщины племени — в штаны с вышитыми узорами, и подпоясана широким ремнем, украшенным драгоценными камнями, а на шее появились многочисленные ожерелья. Она хотела разрисовать мою грудь наподобие своей, но я отрицательно покачала головой. Позже я узнала от Ютты, что поступила совершенно правильно, потому что девушка не разукрашивает себя подобным образом до тех пор, пока не захочет допустить к себе воина, и, согласись я на предложение Висмы, я бы невольно сделала приглашение мужчинам племени.
Однако мне некогда было углубляться во все тонкости обычаев вапсалов, потому что Ютта, наконец, взялась за мое обучение как следует, и у меня едва оставалось время на сон и еду. Я очень уставала и похудела, и если бы никогда прежде не сталкивалась с дисциплиной, царящей у колдуний, то, наверное, просто сломалась бы от перенапряжения. В то же время мне казалось, что Ютта чувствует себя превосходно и вовсе не страдает так, как я.
Все, чему она учила меня, были те самые приемы, которые она использовала во благо клала. Нередко в последние дни она призывала меня помочь тем, кто приходил к ней, и хотя она всегда была рядом, наблюдая за моими действиями, но не вмешивалась, позволяя мне творить мои собственные заклинания. На удивление, обитатели поселка не отвергали мою помощь и не обижались на то, что вместо всемогущей Ютты ими занимается всего лишь ученица. Впрочем, возможно, именно ее присутствие заставляло их доверять мне.
Я выучила заклинания, исцеляющие больных, и те, которые необходимы для удачной охоты. Но до сих пор она не посвящала меня в дар предвидения, и я начала подозревать, что она не делает этого намеренно, не желая дать мне возможность связаться с кем-нибудь из моих близких, а это и впрямь легко было сделать, поскольку способы предвидения и мысленного поиска на большом расстоянии в значительной степени похожи.
Словом, борьба за мои собственные интересы была крайне затруднена; туман, застилавший в памяти мои последние дни с Динзилем, наконец, рассеялся, и мне стало ясно, что я злоупотребила Даром и, может быть, никогда уже больше не смогу восстановить его. Я вспомнила с дрожью в сердце и с ощущением острой вины, что Кемок сказал мне, как, будучи полностью во власти Тьмы, я использовала свое призвание, пытаясь заставить Килана изменить Зеленой Долине. Ничего удивительного, что Дар у меня отнят. Ведь в саму его природу заложено это; если им злоупотреблять, использовать для недобрых целей, он может быть отнят, а если и восстановлен потом, то не в полной мере.
По-прежнему мольбы, обращенные к Ютте, сказать мне, живы ли мои братья, оставались без ответа; я получала лишь весьма туманные и загадочные заявления, которые могла истолковать как угодно. И все так же меня питала вера, что связь наша от рождения сильна настолько, что я бы непременно почувствовала, будь мои братья мертвы.
Количество дней, подсчет которых я вела на изнаночной стороне своей куртки булавочными царапинами, достигло уже сорока, и я прикинула, что успела сделать за это время. За исключением умения мысленного поиска на большом расстоянии, я сейчас обладала теми же познаниями, как и по истечении второго года пребывания в Обители Мудрейших, но и здесь имелись пробелы, которые Ютта не могла — или не хотела — восполнить.
Несмотря на то, что для вапсалов отпала жесткая необходимость скитаний, обитатели поселения не оставались в праздности. Теперь они взялись за ремесленные работы: выделывали шкуры и шили прекрасную одежду, а кузнецы, окружив себя учениками, которых выбирали сами, передавали им тайны своего мастерства.
По долине теплых источников бродили отряды охотников, убежденных Юттой, что бояться им нечего. Очевидно, зимой можно было не опасаться нападения морских бродяг, и таким образом вапсалы обрели ненадолго покой в этих необитаемых местах, ибо других племен поблизости тоже не было.
В благодатном краю теплых источников я чуть не забыла, что нахожусь в Эскоре; здесь не встречались руины, где гнездились пороки Тьмы, вообще, ничто не напоминало Эскор, который я знала. А люди племени были так непохожи на людей древней расы или обитателей Зеленой Долины, что я иногда задумывалась, действительно ли они уроженцы этого мира или тоже пришли через какие-нибудь Ворота, открытые одним из всесильных властителей?
Однажды в наш шатер принесли ребенка, упавшего со скалы и разбившегося так сильно, что вапсалы не могли спасти его своими средствами. Я смогла определить, что у мальчика повреждено, так как просматривала его тело насквозь. Сотворив заклинания, я погрузила ребенка в глубокий сон, чтобы он не навредил себе каким-нибудь неосторожным движением. Ютта нисколько не помогала мне, предоставив все делать самой.
Когда мать ушла, унося своего ребенка, колдунья пристально посмотрела на меня, приподнявшись на своей подбитой мехом постели — она теперь лежала так день и ночь, не в силах держать свое дряхлое тело.
— Хорошо. Ты достойна называться «дочерью».
В тот момент ее одобрение значило для меня очень многое, ибо нас связывало не просто уважение. Мы не были ни друзьями, ни недругами, мы скорее походили на две срубленные ветки одного дерева, кружившиеся вместе в одном омуте; но слишком велика была разница в возрасте, жизненном опыте и знании.
— Я уже стара, — продолжала она. — И когда вглядываюсь в это, — она указала на шар, что неизменно находился возле ее правой руки и которым она в последнее время ни разу не пользовалась, — когда вглядываюсь в это, я хочу видеть только одно: скоро ли опустится последний занавес. — Она замолчала, а я приблизилась к ней, с волнением чувствуя, что сию минуту она скажет что-то исключительно важное для меня. Ютта чуть приподняла руку, указывая пальцем на полог, закрывавший вход в наше жилище, и, казалось, даже такое незначительное движение исчерпало ее силы.
