Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира
Это сын его старшей сестры нашел меня с помощью своей гончей собаки. Ранним утром — на следующий день после того, как Ютта взяла меня к себе на службу, он сам явился в ее шатер вместе с племянником, собираясь, согласно давнему обычаю, заявить о его правах на меня..
Племянник стоял чуть позади него, очень довольный тем, что вождь отстаивает его права, а я в это время сидела, поджав ноги, на расстоянии шпаги позади моей новой хозяйки, предоставив старейшим решать мою судьбу. Молодой охотник так жадно смотрел на меня, что я возблагодарила судьбу за то, что есть Сила превыше других сил и что поэтому Ютта не даст меня в обиду.
Айфенг сразу заявил, что спорить не о чем — есть обычай и следует его соблюдать. Я не понимала его речь, но смысл ее уловила прекрасно, благодаря частым и настойчивым взглядам в мою сторону; время от времени он делал красноречивые жесты по направлению ко мне и в сторону гор.
Ютта внимательно слушала его, и вдруг единственной, язвительно брошенной фразой разбивала все аргументы. Затем до меня дошел ее мысленный приказ:
— Девочка, воспользуйся своим Даром. Взгляни-ка на тот кубок, подними его и поднеси к Айфенгу одной лишь своей волей.
Как легко мне было сделать подобное в прежние дни, но сейчас это казалось невыполнимым. Однако я не посмела ослушаться, подняла руку и, указав на один из серебряных кубков, сконцентрировала свою волю на задаче, которую она поставила передо мной.
Я больше чем уверена, что не моя, а ее воля, действующая через мою, привела в ту минуту к желаемому результату: кубок действительно поднялся в воздух, поплыл и остановился у правой руки Айфенга. Тот громко вскрикнул от удивления и резко отдернул палец, коснувшийся сосуда, словно он был раскален.
Затем вождь повернулся к племяннику, голос его поднялся до крика, а отругав охотника, он снова обернулся к Ютте, коснулся рукой лба, что на языке их жестов означало прощание, и вышел из жилища, заставив молодого человека следовать за собой.
— Но это сделано не мной, — тихо произнесла я, как только наши посетители отошли достаточно далеко.
— Спокойно! — раздался у меня в голове ее голос. — Ты сможешь сделать гораздо больше, наберись терпения. Или, может быть, ты предпочитаешь лежать под Сокфором и ублажать его? — Она улыбнулась — ее лицо избороздили тысячи мелких морщинок — прочитав в моих глазах ужас и отвращение. — То-то же! Я давно служу этому племени, и знаю — никогда ни Айфенг, ни Сокфор, ни кто-либо другой не осмелится перебежать мне дорогу. Запомни, девочка, и будем вместе выполнять нашу работу: я одна защищаю тебя от всех этих самцов, пока ты заново не обретешь свою Силу и не сможешь постоять за себя сама.
Ее доводы были весьма убедительны, и мне захотелось приступить к обучению немедленно.
Среди ее домочадцев были две другие женщины, о которых стоит упомянуть. Одна — старуха, на вид почти такая же древняя, как Ютта, хотя по годам она была гораздо моложе, да и много сильнее, чем могло показаться на первый взгляд; своими жилистыми руками со скрюченными пальцами она выполняла работу в жилище, а было ее поистине не мало. Именно ее я видела той ночью в лагере, когда она, закутанная в плащ с капюшоном, подбрасывала в костер траву. Звали ее Аторси, и я редко слышала ее голос. Она была безгранично преданна Ютте, и я допускаю, что мы все, остальные, существовали для нее только лишь как тени ее хозяйки.
Женщина, которая привела меня к Ютте, тоже была вапсалкой, хотя и не из этого клана. Как я узнала, она была вдовой погибшего вождя другого племени, которое вапсалы разгромили во время одного из жестоких набегов, после чего оба клана объединились и стали единым племенем. Само собой разумеется, в качестве военной добычи она должна была достаться Айфенгу, но в его шатре уже имелось две жены, причем одна из них была безумно ревнивой.
После двух-трех дней бурных домашних перебранок состоялась торжественная церемония передачи этого военного трофея Ютте в качестве служанки. И здесь, среди прислуги колдуньи, Висма нашла именно то место, которое более всего подходило ей и какого она не получила бы у Айфенга, даже став его главной женой. Этой женщине от природы было присуще желание господствовать, и ее нынешнее положение связующего звена между Юттой, которая очень редко покидала жилище, а вернее, только тогда, когда наступала пора сниматься с места, и она усаживалась в сани, закутанная в меха — и прочими представителями клана, — устраивало ее как нельзя лучше. В качестве охранницы и надзирательницы она была просто незаменима.
Поначалу казалось, что она жестоко обижена моим появлением, но едва Висма поняла, что я никоим образом не претендую на ее место и не угрожаю ее авторитету, она успокоилась и приняла меня. В конце концов она сумела использовать молву о моей растущей силе как новый аргумент в пользу своего высокого положения.
В жизни этого кочевого племени была одна странность. С одной стороны, Ютта и ее приближенные олицетворяли образ жизни, который был мне хорошо знаком, а именно — общину женщин, использующих свой Дар для поддержания порядка и закона. С другой стороны, Айфенг и остальные обитатели лагеря следовали совсем другим законам — законам общества, управляемого мужчинами.
Вскоре я поняла, что Ютта была права, советуя мне быстрее выучить заново или вспомнить то, что я прежде умела, поскольку дни ее, похоже, приближались к концу. Скитальческая жизнь утомляла ее: она плохо переносила холод и частые перемещения, хотя была окружена всем возможным комфортом, какой только Аторси и все мы могли ей предоставить.
Наконец Висма направилась к Айфенгу и решительно заявила, что нужно срочно найти пристанище, где бы можно было обосноваться на длительное время, ибо никому не ведомо, как долго еще протянет Ютта в этих непрестанных скитаниях, тягостных для нее. Слова Висмы так напугали вождя, что он немедленно снарядил своих лучших разведчиков на поиски подходящего места; что ни говори, услуги Ютты несомненно приносили охотникам удачу, все осознавали это — их везение не шло ни в какое сравнение с удачливостью других подобных кланов.
Дней через десять после моего пленения кочевники снялись с места и отправились на восток. Я не могу сказать, сколько лиг сделали мы, удаляясь от гор, которые по-прежнему неясно вырисовывались далеко позади. Я не единожды умоляла Ютту узнать по ее волшебному шару хоть что-нибудь о моих братьях, но она каждый раз неизменно отвечала, что не намерена понапрасну растрачивать себя на подобные пустяки и что я сама выясню все, когда наберусь сил для того, чтобы прибегнуть к мысленному поиску, а ее эти неоправданные усилия только сведут в могилу раньше времени. В общем, получалось, что в моих собственных интересах по возможности скорее научиться пользоваться шаром, если я не хочу ее преждевременной смерти. Впрочем, я с мрачным недовольством отметила, что, следуя своим собственным стремлениям, она была гораздо более могущественной, нежели тогда, когда я просила ее выполнить какие-либо мои желания.
Однако я отдавала себе отчет, что кроме нее никто не поможет мне вернуть потерянное, не говоря уж о том, что она оставалась своеобразным буфером между мною и мужчинами племени, особенно Сокфором, который не переставал преследовать меня своими мерзкими взглядами всякий раз, когда мы с ним встречались, Обрети я вновь хотя бы частицу своего утраченного Дара, я могла бы освободиться по крайней мере от этой угрозы: настоящую колдунью нельзя взять силой, против ее воли, и это однажды доказала моя мать в крепости Верлена, когда некий высокородный вельможа из Карстена хотел было затащить ее в постель.
Конечно, мне незачем было ссориться с Юттой, А она, мало сказать, что она была довольна, она просто торжествовала, когда в течение долгих часов обучала меня, явно надеясь, что я стану во всем похожа на нее.
Я непрерывно убеждалась в том, как неистово ждала она долгие годы ученицу, и теперь все ее чаяния были устремлены на меня.
Она располагала многими приемами колдуний, и я с легкостью усваивала их. Впрочем, очень скоро я стала находить эти занятия утомительными, потому что ее память рассеянно перескакивала с одного раздела на другой, который, как ей в тот момент казалось, мне должно было освоить в первую очередь. Все, что я в конце концов приобрела (со всем старанием, на какое только была способна, представляло собой путаницу из разрозненных обрывочных знаний, которую, как мне казалось, совершенно невозможно привести в порядок. Я начала уже опасаться, что останусь такой, какая есть, разве что смогу изредка помогать Ютте при необходимости, но могущества, достаточного для того, чтобы хоть как-то защитить свои интересы, так и не получу. Судя по всему, ее это вполне устраивало.
Дважды с начала нашего пути мы устраивали более или менее длительные стоянки. В первый раз — по прошествии десяти дней, когда мужчины отправились на охоту, пора было пополнить наши запасы. Перед тем как им уйти, Ютта творила заклинания, вовлекая и меня в колдовские действа, и я помогала ей по мере сил. Картины, вызванные ее колдовством, ярко запечатлялись в сознании охотников, причем она показывала им не только те места, где водилась дичь, но и те, которых следовало избегать, ибо они находились под властью Тьмы.
