Павел Блинников - Инквизиция

— А она не загорится? — спросил Ваня. Это были первые слова, которые он произнес с тех пор как они вышли из больницы.

— Если соблюсти правильную расстановку не загорится.

Маньяк, войдя в квартиру, стал раздеваться. Под медицинским халатом обнаружилось тонкое шелковое белье, которое подчеркивало его худобу и идеальную слаженность фигуры. Давид достал мусорный пакет и запихал в него медицинскую одежду.

— Тебе надо переодеться. — сказал Давид. — У себя дома я не выношу посторонних запахов, а ты пропах больницей и кровью. Иди, прими душ, а я подыщу тебе что-нибудь из одежды. Хотя у меня нет твоего размера, но я сейчас позвоню портному, и он сошьет тебе костюм к утру.

— Он что будет работать ночью?

— Я его давний клиент и думаю, он сделает для меня исключение. Иди, мойся. От тебя несет как из помойки.

— А что для вас очень важно чтобы те, кого вы собираетесь убить, хорошо пахли?

— Для меня важно чтобы все хорошо пахли. Иди.

Ваня пошел в ванну, а Давид поднял трубку телефона и позвонил портному. Он пообещал приличную плату и продиктовал все мерки, опираясь исключительно на свой газомер. Потом он стал рыться в шкафу, и отыскал шелковую пижаму. Он взял ножницы и обрезал рукава и штанины. Получилось достаточно прилично. Когда мальчик, закутанный в полотенце, вышел из ванны Давид отвернулся, пока тот одевался.

— А вы не боитесь, что я нападу на вас сзади? — спросил мальчик, помня, как за ним следил Андре, когда они познакомились. Да инквизитор тогда с пистолем не расставался, не то чтобы вот так просто повернуться, причем, когда на кровати лежали большие ножницы, а он сам был не вооружен.

— Нет, Иван.

— А почему?

— А ты считаешь себя настолько опасным, что я должен тебя бояться?

— Вообще-то я действительно опасен. Недавно я убил премьер министра. — Ваня думал, что это удивит колдуна, но тот никак не отреагировал. Он подождал, когда Ваня оденется и повернулся в тот самый момент, когда мальчик застегнул последнюю пуговицу на рубашке с обрезанными рукавами.

— Неплохо. Можно конечно подшить, но я сегодня слишком устал.

Давид прошел к стене и, открыв неприметную дверцу, достал оттуда графин с коньяком.

— Ты не хочешь выпить? — спросил Давид.

— Мне всего тринадцать.

— Я не спрашивал тебя о возрасте.

— Тогда да.

Давид налил два фужера, и протянул один Ивану. Мальчик аккуратно попробовал напиток и тот приятно обжег горло. Коньяк Ваня пробовал первый раз в жизни. По телу разлилось тепло, и он сразу почувствовал себя бодрее. Давид подошел к пианино и, поставив фужер на его крышку, закурил тонкую сигару. Он не обращал внимания на мальчика, как будто того не было в комнате. Он открыл крышку, поставив фужер пол, и пробежался по клавишам, выдав легкую мелодию. Ваня одним залпом допил коньяк и закашлялся — он попал не в то горло. Давид отреагировал на это, взяв более низкие ноты.

— Нельзя пить такой напиток залпом мальчик. — сказал Давид когда тот перестал кашлять. — Иначе он обидится на тебя.

— Кто коньяк?

— Ну да. — сказал Давид так, как будто говорил очевидные вещи. В голове Ивана появилась легкость, которая добавила ему смелости.

— Вообще-то напитки, как и жидкости не могут обижаться. — ехидно сказал мальчик, и подумал что сейчас его ударят. Но ошибся.

— А откуда ты знаешь, что могут напитки и чего они не могут. Ты что сам напиток?

— Нет.

— Ну так и не решай за них. Конечно, простая вода редко обижается, но она слишком демократична. А вот коньяк, и особенно такой хороший, может затаить обиду.

Давид говорил это ни насмешливо, ни иронично, он просто говорил и все. И Ваня понял, что колдун действительно верит, что коньяк может обидеться. Давид играл на пианино, не выпуская сигару изо рта. Иногда к его ногам падал пепел. Ваня не знал как ему себя вести. Он понимал, что находится в комнате с кошмарным убийцей, и тот наверняка убьет его. Он стоял посреди большой комнаты босой и в пижаме с подрезанными рукавами и штанинами, и чувствовал себя очень глупо. С Андре было как-то проще. Инквизитор хоть и собирался его убить с самого начала, но его хотя бы можно было понять. А этот колдун был настолько загадочный и какой-то неправильный. Пока он играл он, казалось, забыл обо всем на свете, полностью отдавшись этому занятию. Но вот, наконец, он докурил и прекратил мелодию. Он затушил сигару в пепельнице и повернулся.

— Ты не голоден? — спросил Давид.

— Вообще-то да.

— Я тоже. Я закажу еду, ее принесут сюда, а сам пока приму ванну. Ты откроешь дверь курьеру и скажешь, чтобы оставил тарелки там же где и всегда, хорошо?

— Х-хорошо. А вы что не боитесь, что я убегу пока вы будете мыться?

— Не мыться, а купаться. А ты что хочешь убежать? И куда ты пойдешь?

— К Андре.

— Так он сейчас еще без сознания. В любом случае я попросил бы тебя никуда не уходить. Потом еще придется за тобой бегать и все такое…

Колдун встал и пошел в ванную. Ваня так и не понял, шутит ли он или угрожает. В ванной тоже стоял телефон, и Давид позвонил в ресторан оттуда. Спустя полчаса, которые Иван провел сидя на кровати и болтая ногами, в дверь постучали. Ваня пошел и открыл ее. На пороге стоял молодой человек с чем-то вроде чемодана.

— А где господин Пушкин? — спросил он.

— В ванне. Он сказал чтобы вы оставили еду где и всегда. — ответил Ваня.

Парень вошел в квартиру и, подойдя к окну, открыл чемодан и стал вытаскивать оттуда тарелки и несколько блюд, накрытых крышками. Дверь за ним осталась открыта, но почему-то Ваня не хотел выходить из квартиры. Он был уверен, что если попытается это сделать, маньяк его легко поймает. И надо сказать был совершенно прав. Давид, находясь в горячей пенной воде, пахнущей ромашками, прекрасно знал, что происходит сейчас в квартире. Его уши улавливали любой звук, и если бы даже по полу в комнате пробежала мышь, он услышал бы это.

Парень из ресторана расставил тарелки прямо на полу и, поставив бутылку вина, удалился. Когда за ним закрылась дверь, из ванны вышел Давид, облаченный в махровый халат. Он прошел к одному из встроенных в стену шкафов, и достал оттуда что-то вроде кимоно. Когда Давид скинул халат, Ваня отвернулся, точно так же как это сделал Давид, когда он переодевался. Вот только повернулся он, когда на его плечо легла рука колдуна. Как тот подошел Ваня не слышал.

— У вас прекрасные манеры молодой человек. — сказал Давид.

— А разве мужчины не должны отворачиваться только когда переодевается женщина?

— Это еще почему. Голая женщина радует глаз, а голый мужчина не очень. К тому же у некоторых есть телесные недостатки, и показать их существу одного с тобой пола гораздо неприятней, чем противоположного. Но давай отдадим должное ужину. Уже поздно и тебе, наверное, захочется спать в ближайшее время.