Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Король-консорт

Она улыбнулась еще ласковее.

— Когда Ваше Величество, еще не будучи Вашим Величеством, одаряли меня своим высоким и милостивым вниманием, я впитывала его мудрость, его слова, выражения и даже интонации.

— Господи, — вырвалось у меня, — я что, вот такой гад?.. И такое несу? С ума сойти. А я воображал себя таким красивым, мудрым, неповторимым...

Она перевела взгляд на столешницу.

— Ваше Величество, какой из этих кубков ваш?

— Чтобы допить и узнать все мои мысли? — спросил я с подозрением. — Нет уж, пейте из своего...

Я создал фужер из самого тонкого и прочного стекла, украсил золотой вязью и осторожно наполнил дорогим шампанским.

Ротильда приняла из моих рук, в зеленых глазах помимо благодарности что-то еще хитрое, но когда сделала первый глоток, глаза распахнулись во всю ширь в неподдельном изумлении и радости.

— Господи!.. Что это?

Я посмотрел на свод шатра, там ткань колыхнулась, но ветерок тут же умчался без следа.

Ротильда отпила еще чуть, полные губы вздулись, как переполненные сладким соком черешни, заблестели.

— Ваше Величество, что за божественное вино?

Я буркнул:

— Мне показалось, вы спрашивали у Господа... хотя не понимаю, неужели он отвечает и женщинам?

— В отдельных случаях, — ответила она. — Но, думаю, вы вполне можете заменить Его. Я имею в виду, ответить вместо Него. И даже отвечать.

Она сделала еще пару мелких глотков, потом не выдержала, изящные манеры пусть идут лесом, допила до дна, но едва осторожно опустила фужер на стол, я наполнил снова доверху.

— Вы очень любезны, — проговорила она тем голосом, в котором ни следа сексуальности, видит мою настороженность и не желает спугнуть дичь, не знает, что я еще тот стреляный воробей, на мякине не проведешь, — и у вас такие дивные умения...

Меня на мякине не проведешь, повторил я про себя твердо. На меня эти штучки не действуют.

Глава 12

Она заснула на моей груди, потом засопела, сползла и отвернулась, но я подгреб ее нежную разогретость, вжал в себя и через пару минут заснул тоже, повторяя каждый изгиб ее тела, со стороны мы явно похожи на сложенные ложки в ящике.

Утром, разлепив веки, я ощутил, что она еще спит, а когда тихонько приподнялся на локте, долго всматривался в ее счастливое и мирное лицо, ничего в нем нет от неистовой королевы, что правит железной рукой и нагибает лордов. Может быть, мелькнула мысль, она из скрытых ведьм? Есть же такие, не подозревают о своих способностях, пока не случится нечто особое...

Хотя пока что все, что делает, можно объяснить великолепно развитым мышлением, настойчивостью, пониманием природы людей, деловой хваткой...

Она засопела, приоткрыла один глаз, сообразила, что я, опершись на локоть, рассматриваю ее, широко распахнула глаза, такие ярко-зеленые, что у меня снова сердце затрепетало щемяще и радостно.

— Ваше Величество?

— Доброе утро, — сказал я.

— Доброе, — ответила она настороженно. — А оно доброе?

— Для кого как, — ответил я.

Она запнулась на миг, спросила:

— А для меня?

По ее виду можно угадать, на языке было «а для нас», но удержалась вовремя, возобновление нашего союза пока что висит на волоске, а еще оба знаем, постель таких, как мы, совершенно не связывает и никакими обязательствами не облагает.

— Это зависит, — ответил я уклончиво.

Она всмотрелась в мое потемневшее лицо.

— О чем задумались, Ваше Величество?

— Ротильда, — буркнул я, — ты меня поставила в несколько неожиданное положение. Я сам предпочитаю ставить так других, но чтоб меня...

Она прошептала нежно:

— А какие неожиданности?.. Мои люди знают, что я выполняла ваши указания. Никто не должен знать, что у вас на какие-то мгновения были некоторые подозрения на мой счет.

Я охнул.

— На какие-то мгновения?

— Ну да, — проговорила она мирно, — разве я не все объяснила?

— Это были не объяснения, — оборвал я. — Или не совсем те объяснения. Ладно, я не могу признаться своим лордам, что меня одурачили. Сделаем вид, что поверил.

— Только вид?

— Молчи, — сказал я свирепо, — а то удавлю прямо щас. В общем, я принимаю решение... какое принимаю решение... нужно что-то умное... и правильное... Ага, сделаем так. В общем и целом...

За тонкой стенкой палатки послышались приближающиеся шаги, строгие голоса, затем полог без всяких церемоний отлетел в сторону, вошел сотник Гаргастер.

— Ваше Величество, — сказал он жизнерадостно, словно обращался к родному брату, — что со свитой... леди Ротильды?

— Снабжайте их всем необходимым, — ответил я, в то время как Ротильда натянула одеяло почти до самого горла, но великолепные плечи все же оставила обнаженными. — К сожалению, мне придется на несколько дней отлучиться из лагеря.

Он выпучил глаза.

— Ваше Величество! Мы же на марше! Почти на марше.

— Марш будет долгим, — ответил я строго и возвышенно. — Но мы, мужчины, отвечаем, как повелел Господь, за мир, который он создал, а он кроме птиц и зверей, как мы знаем, создал еще и Еву. Увы, отвечаем за ее потомство, как подал нам пример благородный Адам, приняв на себя вину Евы и разделив с нею наказание. Вы поняли?

Он взглянул в сторону ложа и пробормотал хмуро:

— Вы собираетесь исправить то, что она сломала? Я имею в виду не совсем Еву... Но разве такое возможно?.. Где проходит женщина, там...

— Надо, — оборвал я.

Я выбрался из-под одеяла, начал одеваться, потом спохватился, услышав за спиной рассерженное шипение.

— Ах да, сотник!

Гаргастер поклонился.

— Да-да, уже почти понял.

Едва он вышел, она выскользнула из-под одеяла, я уже не обращал на нее внимания, оделся и опоясался мечом, а когда оглянулся, она каким-то образом оказалась в платье и с усилием, загибая руки за спину, пытается сама застегнуть там многочисленные крючки.

— Давай, — сказал я, — помогу.

Она посмотрела с такой благодарностью, что мне стало неловко. Даже удивительно, что королева может одеться самостоятельно. Это значит, что ей пришлось побывать в таких тисках, когда это приходилось делать... а еще, что она все просчитала, как и что получится здесь...

— Чудная спина, — сказал я искренне, — просто даже не нахожу слов. Вот тут уже крылышки пробиваются... Правда, черные.

Она повернулась, в зеленых глазах лучится даже не радость, а счастье, губы расползаются в широкой улыбке, обнажая ровные жемчужные зубки.

— Ах, Ваше Величество!

— Ричард, — напомнил я. — В конце концов, мы же равны. Я король, ты королева...

Она взвизгнула и, бросившись на шею, осыпала жаркими поцелуями, которые я принял благосклонно, аки великий король, одаривший чем-то весьма и зело.