Селия Фридман - Пожиратели душ

Большой караван представлял собой товарищество двух торговых людей – Нетандо и южанина Урсти, чьи пряности насыщали воздух самыми разнообразными ароматами. Чернокожие воины Нетандо на вид были способны не просто победить, но и загрызть любого врага, охранники Урсти сидели на козлах, притворяясь простыми рабочими, везущими дерево или камень. Обманутые этим злодеи, напав на караван, оказались бы в западне. Стратегия Нетандо, рассчитанная на устрашение, явно шла вразрез с замыслом другого купца.

Андован удивлялся, как два таких разных человека согласились путешествовать вместе, но караван шел в горы, местность заведомо опасную, и всякий лишний боец стоил того, чтобы закрыть глаза на мелкие разногласия. Воровские шайки бесчинствовали повсюду, а уж на извилистых горных дорогах путникам приходилось быть осторожными вдвойне. Не будь у Нетандо с Урсти намерения закупить товары, доступные только здесь, они бы вовсе этим путем не поехали.

Так или иначе, в первый день Андован и другие разведчики зорко высматривали, не покажется ли где неприятель. Для Андована, учитывая его нездоровье, это был изнурительный труд, тем более что он никому не хотел показывать своей слабости. Зато его охотничьи навыки здесь развернулись в полную силу. Содранная кора и взрытая земля, говорившие его спутникам лишь о том, что кто-то здесь побывал, многое открывали ему.

Пока что обходилось без происшествий, и все человеческие следы, попадавшиеся им, были старые. Быть может, это богиня Лианна хранила его?

Лианне-ведьме он не все рассказал о ее тезке – но, возможно, девушка и без него знала этот миф. Каждую весну Лианна сходит на землю, чтобы сразиться со своим единокровным братом Умбаром, который правит миром в зимние месяцы. Когда они бьются, сама земля содрогается, а лед, которым Умбар сковал реки, ломается, и вода уносит его. Но полной победы Лианна добивается лишь после того, как соблазнит своего брата; жар их страсти согревает холодную землю и открывает дорогу лету.

Андован подозревал в глубине души, что зимний бог давно уже смирился с неизбежностью поражения и ведет свою войну лишь ради этой заключительной стадии, но сейчас принца куда больше занимала другая Лианна, смертная.

Она завладела его мыслями с первой же встречи, а когда Нетандо проговорился, что она умеет колдовать, одержимость Андована стала втрое сильней. Кто она и зачем присоединилась к этому каравану? Сначала он думал, что она как-то связана с его болезнью, но потом разуверился в этом. Будь так, чары Коливара непременно дали бы ему знать. Потом у него зародилась мысль, что Нетандо – ее любовник, и он тут же возревновал, но, понаблюдав за ними, отказался и от этой догадки. Быть может, она заинтересовалась им, Андованом? Это предположение льстило его мужскому самолюбию, но полной уверенности у него не было, хотя кое-какие признаки он порой замечал. Жаркий блеск ее глаз, когда она говорила с ним, долгие прикосновения ее пальцев к его руке и многое другое, что принц, да еще пригожий собой, учится распознавать смолоду. Однако он хорошо понимал и то, что дверь в свое сердце она ему открывать не спешит. Огонь, вспыхнув, тут же и угасал, и она вновь отгораживалась от него крепостными стенами.

Андован, недурной знаток женщин, чувствовал в ней какую-то давнюю горькую обиду. Если он верно разгадал историю с девочкой в «Третьей луне», то Лианна в детстве пострадала от такого же обращения. Неудивительно, что она не доверяет мужчинам и сторонится мужской любви.

Одно только это влекло его к ней с пугающей силой. Андован вырос в мире, где женщины были легкой добычей и льстились если не на его мужские добродетели, то на богатство и власть, которые он олицетворял. Он мог уложить в постель почти что любую женщину, исключая разве тех принцесс, брачный союз с которыми влияет на судьбу целых народов… да и с ними можно было что-то придумать, лишь бы их целомудрие осталось нетронутым.

Но за этой женщиной он не мог ухаживать открыто, не рискуя прослыть мужеложцем, а интерес, который вызывал в ней он сам, был ему не совсем понятен. Эта женщина много страдала в прошлом; стоит ему сделать неверный шаг, и она уйдет глубоко в себя, воздвигнув между ними такие стены, что ни одному принцу не одолеть. Все это манило его и даже вселяло бодрость. Ее прикосновения, казалось, наполняли его былой силой, и печать ее тайного жара долго держалась на коже. Он не знал, колдовство это или просто его фантазия, – знал лишь, что ни к одной женщине его не влекло так с самого начала болезни, а теперь он словно вышел из темной сырой пещеры на яркий свет дня.

Но возможность пообщаться с Лианной выпадала ему нечасто. Девушка явно не умела ездить верхом и путешествовала, сидя на козлах кареты Нетандо, откуда могла видеть весь караван. Когда разведчики приезжали с докладом, она ловила взгляд Андована, и ее улыбка говорила о секретах, которыми она, возможно, поделилась бы с ним, будь у них время и место. Эти безмолвные намеки сводили его с ума.

В первый день они ехали быстро, стараясь до наступления ночи подняться как можно выше. Дорога с каждым часом становилась все уже и круче, а прохлада сильнее. После удушливой жары побережья все вздохнули свободно, только чернокожие дурбанийцы кутались в плащи и сетовали на «северный край». Знали бы они, что такое настоящий Север!

Мест, благоприятных для засады, здесь пока еще не встречалось, но Нетандо рисковать не любил, и Андовану с другими дозорными было приказано выехать вперед, рассредоточиться и глядеть в оба. Дорога все время петляла, но разведчики поднялись по склону и стали ждать, когда караван поравняется с ними. Рядом, вместе с кругами от старых костров, чернели развалины постоялого двора, сожженного, должно быть, за то, что хозяин якшался с разбойниками. Хороший урок другим содержателям гостиниц, но для путников не слишком отрадное зрелище. Летом еще была надежда добраться до какого-нибудь пристанища, пока не стемнело, в другое же время года пришлось бы и вовсе солоно.

Как прекрасен закат в горах! Никакие деревья не заслоняют горизонт, и над западным хребтом открывается поистине великолепное зрелище. Даже вид башен Гансунга не мог с ним сравниться – хотя под Гансунгом Андовану, одурманенному чарами Коливара, было как-то не до красот.

Теперь эти чары то ли ослабели, то ли перестали его подгонять. Последнее означало, что едет он в нужную сторону. Он должен этому радоваться, не так ли? Неужели странная привязанность к рыжему «мальчику» с колдовскими задатками заставила его позабыть об истинной цели, с которой он отправился в путь?

Коливар сказал, что чары будут с ним, сколько потребуется. Раз они рассеялись, значит, нужда в них отпала, и добыча ждет его либо в Санкаре, либо на пути в Санкару.