Кэмерон Джейс - Скорбь Белоснежки

Цвета в мире вокруг Локи стали постепенно меняться. Ветер, что защищал ее отца, заклубился и взвился в небо сумасшедшими разноцветными кистями.

— Что происходит? — спросил Локи.

— Держись, — ответила она, прижимая пальцы ко лбу, как иногда делают экстрасенсы. — Я пытаюсь показать тебе кое-что другое, пока мы стоим тут.

Цвета обрисовали вокруг них черты кладбища. Все, чего касался ветер, превращалось в плоть, кровь, камни и все было объемным, как в формате 3-D. Все было настолько правдоподобным, что Локи засомневался, что он находится во сне, они словно очутились в анимированной картине, сцены которой менялись сами собой. Посреди кладбища, Локи увидел Ангела, который разговаривал с мужчиной в черном плаще.

— Это мой дед, Ночная Скорбь, — поясняла Белоснежка словно заправский рассказчик за кадром фильма. — Он был самым жестоким вампиром-королем в Трансильвании, прямой потомок первых вампиров во всем мире.

— Самых первых?

— Да, и не спрашивай меня кто они, потому что я не знаю. Ночная Скорбь — мой дед, сбежал в Лор из Трансильвании, после того, как крестьяне сожгли его замок, когда им открылась настоящая правда о его злобной натуре. Ночная Скорбь его ненастоящее имя. Поговаривали, оно появилось в связи с тем фактом, что он привнес «скорбь» в «ночь», когда нещадно кормился на людях в Трансильвании.

— Выходит вполне сносно. Ты уверена, что ты Белоснежка, потому что в этом нет никакого смысла.

Белоснежка не ответила и продолжила историю.

— Однажды Ночная Скорбь поселился в Лоре, ему было приказано матерью всех вампиров создать секретный вампирский клан, который бы был достаточно силен, чтобы противостоять охотникам на вампиров, которые прочесывали в их поисках всю Европу. Она хотела создать целое королевство и завоевать Европу, все в пределах ста лет. Это был единственный для вампиров способ выйти из тени и заявить свои права на жизнь среди людей, — сказала Белоснежка. — Ночь отправил своего сына, Ангела, моего отца, посещать обычную школу в Лоре, замаскировав его под человека. Он хотел, чтобы ангел пообщался с людьми и изучил их жизни, дабы выявить их слабости.

— А я думал, что вампиры достаточно сильны, чтоб использовать подобные маневры, — произнес Локи.

— Не в этот период времени, — ответила Белоснежка. — Они были слабы, и их было очень мало. Они не знали, кто их создал, и все кончилось тем, что их стали выслеживать и убивать повсюду. Для того, чтобы мой отец мог общаться с людьми в Лоре, мать всех вампиров отложила его трансформацию в полноценного вампира до 16 лет.

— Разве его человеческие друзья не спрашивали об Ангельской семье? — удивился Локи.

— Моему отцу даровали двух человеческих рабов (их укусили вампиры, и они не полностью обернулись), играть роль его родителей. Эти, так называемые, Ренфилды (приме. пер. Ренфилд — имя взятое у персонажа книги Брема Стокера, последователь Дракулы, который готов на все ради своего Господина) делали все, о чем их просили, поскольку они не были ни людьми, ни вампирами, а им было необходимо, чтобы вампиры питались от них или же в противном случае, их ждала смерть. Они были двумя женщинами, которые притворялись матерью моего отца и тетей, которые заявили, что отец Ангела мертв.

— Думаешь, эти имена звучат похоже?

— Потому что Братья Гримм позаимствовали историю Белоснежки у них; это написано в исторических книгах, — сказала она.

— Хочешь сказать, они солгали Братьям Гримм?

— Или Братья Гримм солгали всему миру. Я, правда, не знаю правды.

Локи увидел, как Ангел упал на колени, умоляя о чем-то своего отца. Глаза его отца стали цвета крови от гнева.

— Что тут происходит? — спросил Локи.

— Ангел просит Ночь поделиться с ним человеческой кровью, чтобы завершить свою трансформацию. Как ты видел, мой отец питался лишь животными. Ему было около шестнадцати. Его шпионская миссия практически подошла к концу, и пришло время стать настоящим вампиром, и обратиться против людей, одним из которых он больше не хотел быть. Выросший с людьми, мой отец застрял меж двух миров. Он отказывался становится настоящим вампиром против желания своего отца. Готов к следующему сдвигу?

Прежде чем Локи успел ответить, меж ними зазмеился ветер. Словно губка, стирающая мел с доски, он стер деревья и небо над кладбищем, и начал рисовать новую жизнь и место перед ними. Они перенеслись в замечательный летний день и теперь стояли в огромной саду, посреди которого возвышался фонтан.

— Где мы сейчас? — спросил Локи.

— В Штирии, во времена царствования Франциска II, Императора Австрии, — ответила Белоснежка. — Конец 18 века.

Локи увидел прекрасную молодую девушку, вбегающую в яркий сад под сияющим солнцем в розовом платье, которое парило над лилиями фиолетового, желтого и лимонного цвета. Локи думал, что Штирия всегда была холодной и снежной, но со снами он поспорить не мог.

— Кто она такая? — спросил Локи. Ему нравилось, как выглядела Белоснежка, но эта девушка была такая же красивая и милая, как и она, если не еще прекрасней.

У нее были кудрявые светлые волосы, глаза цвета голубого моря, и улыбка, от которой перехватывало дыхание, а лилии звенели колокольчиками, когда она пробегала мимо. Белоснежка, сперва, не ответила, наблюдая за девушкой в лилиях заботливым взглядом. Ее глаза следили за каждым движением, каждым звуком и каждым вдохом.

— Та, на кого ты смотришь — моя мать, — наконец заговорила Белоснежка. — Ее зовут Кармилла Карнштейн.

Ангел вырос среди лилий как хитрый кот, сгребая Кармиллу в объятия и целуя ее сзади. Он поцеловал ее в шею единожды, прежде чем она игриво выскользнула из его рук, и ему пришлось догонять ее снова и снова.

— Моего отца отправили в Штирию учится, — продолжила она. — Ночная Скорбь послал его шпионить за отцом Кармиллы прямо в Доме Карнштейнов, богатая семья, известная охотой на вампиров. Общественность пока не знала, что Сорроу и Карнштейны одни из самых больших враждующих семей в истории. Одна семья была вампирами, другая охотниками на вампиров.

— Значит, Ночная Скорбь и отец Кармиллы были разными, как день и ночь? — спросил Локи. — А твой отец просто напросто влюбился в дочь Карнштейнов? Хороший ход, Ангел, — Локи приветливо махнул Ангелу рукой, забыв о предосторожностях. Но, ни Кармилла, ни Ангел не могли видеть их, не смотря на то, что Белоснежка и Локи стояли посреди поля лилий.

— Она того стоила, — промолвила Белоснежка, ее глаза увлажнились при взгляде на родителей.

Локи смотрел не отрываясь. Кармилла лежала в объятиях Ангела на одеяле из лилий, пока он нежно перебирал ее волосы. Она выглядела необычайно счастливой, и в это же время на ее палец приземлилась бабочка. Не смотря на то, что Ангел был сыном одного из самых злобных вампиров в мире, он не вообще не выглядел как вампир, за исключением его нечеловеческой красоты и силы. Он ждал, пока Кармилла заснет и украшал ее ложе фиолетовыми и желтыми лилиями, затем укладывал ее, затем наблюдал за ней, словно за спящей красавицей.