Светлана Графная - Ступени к Храму

Лена поколебалась, теребя в руках прядку волос, но все-таки спросила:

– А что ты будешь делать, если тебе… станет плохо? Грустно… Тоскливо…

Я медленно поставила чашку на стол и спокойно ответила:

– Пойду на Путь.

– Так ты и так, насколько я знаю, с него ни разу не уходила! - удивилась она.

Я с улыбкой пожала плечами:

– Значит, просто пойду дальше. А что тебя так заинтересовало?

Она растерянно отодвинула подальше блюдо с плюшками, подперла щеку рукой и грустно уставилась куда-то в стол:

– Не знаю. Просто лично я в таких случаях предпочитаю забиться в свою конуру и переждать - а там видно будет.

Я снова взяла чашку и, прежде чем сделать глоток, пояснила:

– Видишь ли, у меня словом "плохо" измеряется не обычная нервотрепка из-за сломавшегося ногтя, легко разрешаемая шоколадкой или чем-нибудь ещё сладеньким, а что-то гораздо более серьезное и… страшное. Когда просыпаешься по утрам просто оттого, что наступил рассвет, и ложишься спать вечером исключительно потому, что за окнами темно. Ешь и пьешь просто по привычке, по инерции. И ничуть не страдаешь, если однажды забудешь об этом. Встаешь с постели с недоумевающей мыслью: "А зачем я вообще встала?". Чтобы весь день ходить как зомби, работать, разговаривать, давать с умным видом советы, а вечером приходить в свое гнездо и недоумевать: "Зачем я ложусь?". Жить, веселиться, грустить, но быть внутри… пустой, словно выпитой до дна. Согласись, такое не переждешь в гнезде, потому что это не день и не два, а месяц… год… пять лет…

Лена нахмурилась, перебирая пальцами по столешнице:

– Но ведь если тебе настолько плохо, то тебя на Пути и убить могут!

– Могут, - согласно кивнула я. - Но, во-первых, сидеть на кладбище в засаде, выслеживая упыря, и рассуждать о смысле своей никчемной жизни - вещи малосовместимые. Как-то не до того!

Лена чуть улыбнулась:

– А "во-вторых"?

– Что - "во-вторых"? - не поняла я.

– Ну, ты сказала "во-первых" - и про упыря. А что тогда "во-вторых"?

Я вздохнула, подбирая нужные слова:

– А во-вторых, за полвека я уже успела привыкнуть, что рано или поздно с Пути не вернусь. К тому и же и возвращаться-то особо некуда…

Лена ещё посидела, обдумывая услышанное, а потом тряхнула головой, вставая:

– Ну и Хранящие с ним! Ты ещё чая хочешь?

Я тихонько рассмеялась:

– Хочу!

Удивительный человек! Простой, светлый и добрый. Если она когда-нибудь кого-то обидит, то просто извинится и пойдет дальше, не терзая себе душу никчемными сомнениями.

Может быть, она мудрее меня. Но что счастливее - это точно.

Ещё немного покрутившись по залу, Лена сказала, что гнездо на ночь переходит в мое полное распоряжение, а она отправляется… в гости.

Искренне надеюсь, что я дала ей хороший совет…

Воспользовавшись отсутствием проводницы, я решила наконец-то привести себя в порядок. Ну, хотя бы относительный. А то ведь Тая с Ильянтой и не узнают накворр!!!

И, пометавшись по "союзу" (кстати, надо будет спросить, почему теперь гнездо в таком странном месте), я обнаружила ещё одну, ранее не замеченную комнату - ванную. Дверь в неё была закрыта на магический замок, из чего я заключила, что общественным помещением здесь и не пахнет - едва ли общественность вообще когда-то видела эту дверь. И, прихватив полотенце, мыло и расческу, отправилась приводить себя в ведьминский вид.

Сколько раз поражалась способности странников жить практически в любых условиях! Я могу спать на полу, покрытом ковром, на каменной гряде, продуваемой со всех сторон сквозняками, на королевской кровати и даже в каземате с ледяными стенками. А уж мыться! В реке, в бане, в бадье и в бассейне - лишь бы была вода и мыло!

С минуту поизучав этикетки на множестве пузырьков и бутылочек, я, не долго думая, вылила их все в воду (та сразу взбурлила, запенилась и приобрела целый каскад различных ароматов) и плюхнулась туда же сама. Где-то полчаса ушло на то, чтобы выполоскать из волос дорожную пыль и вволю набултыхаться (когда я вылезла, вокруг ванны расплылось огромное мокрое пятно, словно там слона купали).

А когда я, чистая, влажная, завернутая в два махровых полотенца (на волосах и на теле) и вполне довольная жизнью вообще, выплыла (почти в прямом смысле) из ванной и пошла в зал, временно возведенный в ранг моей комнаты, то увидела… очкастого мужчину в деловом костюме, сидящего во главе огромного черного стола и глядящего на меня как благородная дама на таракана.

– Ээээ, здравствуйте! - невнятно проговорила я, останавливаясь в дверном проеме.

– Здравствуйте, - небрежно кивнул он. - А вы кто?

– Я? Я… я… я - уборщица!

Судя по вытаращенным, как у пойманной рыбы, глазам, мужик впервые увидел уборщицу, рассекающую по убираемому помещению в таком виде.

– А вы кто такой? - не давая ему опомниться, перевела стрелки я.

– Я - Андрей Карулов! - торжественно провозгласил он, словно при одном звучании этого имени я должна была пасть ниц и начать увлеченно лобзать линолеум, вымаливая автограф.

– И что с того? - подозрительно уточнила я. - Что вы здесь делаете?

– Но.. но… - растерялся он. - Я же - Андрей Карулов!!!!

– Ну и что? - презрительно скривилась я. - А я - баба Маша, приятно познакомиться!

Андрей Карулов посмотрел на меня так, словно таракан превратился в злобную змеюку, недвусмысленно шипящую у него перед самым носом. По крайней мере ничего приятного в нашем знакомстве он однозначно не находил.

– Я хотел бы увидеть кого-нибудь, кто управляет вашим "союзом писателей"! - громогласно заявил он.

– Можете хотеть дальше, - пожала плечами я, подходя к лежащей на столе сумке и начиная перебирать платья в поисках подходящего. - Только их никого сейчас нет.

– Как нет?! - взвизгнул Андрей, брезгливо отшатнувшись от баночки, за прозрачным стеклом которой как ни в чем не бывало плескалась живая лягушка.

– Так, нет, - нудно пробубнила я, вытаскивая на стол все новые и новые мерзости из своей бездонной сумки. На черной столешнице непринужденно расположились мышиные хвосты, куриные перья, волчьи клыки и прочие прелести зельеварения. Как назло, одежда у меня лежала под зельями, так что вытащить её, не шокируя Андрея компонентами ядов и противоядий, не представлялось возможным.

– А когда будут?! - Карулов на всякий случай сменил дислокацию, отпрыгнув от стола при виде очередной склянки. А в ней-то ему что не понравилось? Стекло темное, ничего не видно. Ну и что, что на этикетке "ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!!!!!" написано - мало ли что я туда могла налить, на неё не глянув…

– Не раньше, чем через три дня, - радостно ответила я, добравшись наконец до платьев.