Кирилл Клеванский - Большое приключение. Пепел

— Мне это действительно неведомо, — голос мастера Линга оставался все таким же тихим и спокойным. — Но мудрость Ляо-Фень позволила мне прозреть суть. Брат Эш, боги прокляли тебя за то зло, что твои руки принесли на земли королевства Арабаст.

Магик дернулся и скривился — опять притчи о богах и их проклятьях.

— В таком случае, — юноша часто заморгал, пытаясь сдержать предательскую резь в глазах. — Зачем же вы отправили Джинджинга на поиски? Почему именно его, когда любой другой убил бы меня не задумываясь!

Старик легко, словно и вовсе взлетел, поднялся на ноги и подошел к волшебнику. Старая, морщинистая рука необычайно крепко сжала плечо бывшего генерала, чье сердце в данный момент трепыхалось подобно плененной птице.

— Однажды, когда будешь готов, ты найдешь ответ на этот вопрос. А сейчас послушай меня, Мастер Тысячи. Никогда у тебя не будет ни дома, ни края, куда бы ты смог вернуться. Судьба будет вечно гнать тебя, подобно безвольному перекати полю, и всюду, куда бы не ступила твоя нога, расцветут алые цветки пожаров и черные бутоны смертельных бед. Боги прокляли тебя стать орудием в их руках и нести беду туда, где она должна произойти по Их плану. В вечности ты проклят быть левой рукой богов. Но все это потом, а сейчас же давай насладимся последней нотой сестер. Боюсь, по их музыке я буду скучать больше всего…

Эш прикрыв глаза, силился не дать волю кому в горле. Он не мог поверить в то, что совсем скоро придется расстаться с монастырем Мок-Пу; не мог поверить в то, что настоятель Линг так спокойно рассуждал о страшном проклятье, пусть даже сам магик в него и не верил. Он знал, что Чернокнижник может наложить смертельный малефеций, знал, что любой иной может произнести несколько слов, олицетворяя пагубные чары, но вот боги…

Нет, юноша просто не хотел верить в это, не хотел признавать себя беспомощным и обреченным на судьбу опавшего осеннего листка, гонимого своевольным ветром.

А на улице действительно звучала песня без слов. Эш еще не слышал этой композиции и ждал, когда флейта выдаст последнюю ноту, чтобы завершить тихую, лиричную музыку. Что ж, если честно, волшебнику придется ждать этой ноты еще долгие, долгие годы. Порой магик будет просыпаться по ночам, утирая пот со лба и прогоняя страшные сны, в которой музыка то и дело обрывается страшным свистом и глухим хрипом.

Вместо мелодичного шепота флейта выдала страшный визг. Спустя меньше чем мгновение, стену павильона пробил черный наконечник, с которого на пол закапала кровь. Эш, захваченный инстинктами, развитыми в пылу десятка страшных битв, резко вскочил на ноги поднимая посох. Старик Линг все так же сохранял абсолютное спокойствие.

Тяжелые, огромные двери затрещали и взорвались, впуская внутрь огненный смерч вслед за котором появились черные фигуры, чьи изорванные плащи колыхались на ветру подобно крыльям ночных демонов.

Впереди же шефствовал высокий человек. Его тяжелые латы сотрясали стены металлическим эхом, а вытянутая вперед рука говорила о том, что с определением «человек» можно было и промахнуться. Четырехпалая, покрытая чешуей и увенчанная желтыми когтями, она мало чем напоминала обычную ладонь.

Капюшон надежно скрывал лицо интервента, но каким-то неведомым образом волшебник все же встретился с ним взглядом. Пусть существо и стало необычно высоко; пусть от его силы дрожали стены и громким визгом в паль разлетелся стеклянный Ляо-фень; пусть огонь, словно преданный пес, следовал за убийцей, а глаза сверкали золотом и вытянутым, черным зрачком. Пусть он не был похож ни на одно создание, виденное волшебником за всю его жизнь, но в этот момент Эш был уверен как никогда.

— Рэккер, — прохрипел магик, чья глаза вспыхнули багрянцем.

Фигура вздрогнула, а затем когтистая лапа резко сдернула капюшон, обнажая ужасную морду. Зеленая, чешуйчатая, она являлась помесью человеческого лика и змеиной башки — столь же вытянутая и украшенная двумя прорезями вместо носа. От левого виска и до правой скулы, пересекая правый глаз и переносицу, тянулись три шрама, оставленных острым гребнем во время осады Задастра. Внезапно раздвоенный язык вырвался из клыкастой пасти, вызывая приступ омерзения у наблюдавших эту картину.

— Генерал! — прошипел бывший лейтенант Смрадного Легиона. — Вот и с-с-свидилис-с-сь.

— Убийца, — прорычал Эш, вокруг которого начала сгущаться неведомая энергия.

Застонал камень под ногами, стальные статуи бога покрылись трещинами, а в воздухе то и дело вспыхивали огоньки пламени — кислород, под действием пламенной ярости сгорал, окружая магика огненным ореолом.

Рэккер, представший в образе огромной ящерицы, засмеялся и волшебник вновь вздрогнул. И раньше в смехе этого маньяка ни звучал не намека на человечность, но сейчас… сейчас Мастер Тысячи уверился в том, что видит перед собой монстра, исторгнутого самыми черными глубинами бездны. Даже демоны не были так омерзительно-пугающе, как эта тварь, чей закованный в латы хвост скользил по полу, подобно живой змее.

— И это мне говорит с-с-сам Пепел? — оскалилось чудовище. — Тот, ч-ш-чьи руки по локоть в крови мирных ж-ш-шителей Арабаста и чье имя предано забвению?! Да по с-с-сравнению с-с-с тобой я невинное дитя.

На этот раз вместе с рептилией засмеялась и его хунта. На пол упали тяжелые цепы, скрипнули луки, засверкало свечение, окутывающее тяжелые клинки. На топорах и шипах засияли руны, на кинжалах отчетливо проглядывалась водянистая, ядовитая смазка.

Волшебник приготовился к схватке, но Рэккер взмахнул рукой, и банда мигом успокоилась.

— Я с-с-сам, — прошипел он и повернулся к бывшему командиру. — Пос-с-смотри на меня, генерал. Пос-с-смотри!

И юноша посмотрел. Не глазами, а энергий, собранной им за это время. И то что увидел магик не могло не пугать. В груди рептилии сиял белый огонь, такой яркий и такой мощный, что Эш невольно зажмурился и отшатнулся.

— Ты поглотил её, — произнес магик. — Поглотил Драконью Эссенцию.

— Да! — рявкнула тварь. — Я с-с-сделал то, на ч-ш-что у тебя не х-с-хватило духу! Глупец, я не предус-с-смотрел, ч-ш-что она с-с-со мной с-с-сделает! Но я наш-ш-шел вы-х-с-ход. С-с-скоро я обрету ис-с-стинную мос-щ-…

Договорить рептилия не смогла. Эш, чья ярость своим огнем могла затмить свет Ирмарила, собрал накопленную энергию и ударил посохом о землю, рукой прикрывая молчавшего все это время настоятеля. Из пола, навстречу убийцам, устремился огромный, ревущий поток пламени. Высотой двадцать футов, он обжигал далекий свод; шириной в сорок, он оставлял подпалины на стенах. Огненный вал, способный испарить небольшой пруд, ударился о выставленную когтистую лапу. Ударился и с хлопком исчез, будто и не было его.