Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

— Что это?..

Я распахнул крылья, горячий воздух моментально выбросил меня наверх, долина уменьшилась. Я повернул голову и рассмотрел по ту сторону холмов такой же полевой лазарет, только шатры желтые, а лекари в плащах до пола и закрывают лица, как палачи.

— Ничья, — сказал я с горечью. — Да и вообще… в войне не бывает выигравших — только проигравшие.

Принцесса перестала кашлять и спросила в недоумении:

— А где карнисса?

— Похоже, — ответил я, — где сражаются армии, никакая трава не растет. Тем более полезная. При войнах почему-то все полезное гибнет в первую очередь. Даже не знаю, почему.

Мириам вскрикнула:

— Вытоптали!.. Какие сволочи…

— Мириам, — ответил я с досадой, — какое вытоптали? Посмотри получше. Какой-то чертовщиной шарахнули.

Принцесса сказала жалобным голоском:

— Ударил тот, кто проигрывал. Такое оружие берегут, но когда все королевство в опасности…

Я поднялся еще выше, присмотрел густой и довольно обширный лес, пошел в его сторону и внимательно оглядел сверху. К счастью, никаких беженцев, Мириам и принцесса подавленно молчали, когда я снизился и шел над верхушками деревьев, выбирая место.

Полянка подвернулась крохотная, я растопырился весь, гася инерцию, гнал перед собой стену тугого воздуха, но все равно едва ухитрился не разбить морду о набежавшие деревья. Принцесса вскрикнула, когда я ударился плечом и грудью, деревья затрещали, но выстояли.

Мириам сразу же слезла и требовательно протянула к принцессе руки. Я сосредоточился, прямо на низкой траве начали появляться ломтики сыра, аккуратно нарезанная буженина, ветчина, карбонаты, а в довершение создал чашки с кофе.

Мириам села, скрестив ноги, принцесса опустилась, грациозно уложив длинные ноги под себя.

Я спросил громко:

— Кто-нибудь знает, где еще растет такая трава?

Мириам даже не поправила, что это не трава, а священная карнисса. Принцесса вздрагивала и смотрела огромными пугливыми глазами робкой лани.

После долгой паузы Мириам ответила хриплым голосом:

— Дядя знал…

— Другие места?

— Нет, — ответила она люто, — знал, что здесь не отыщем!

— Хороший способ убрать тебя из дворца, — согласился я. — Думаю, он не считает, что немедленно вернешься и потребуешь ответа.

— А что сделаю?

Я подумал, буркнул:

— Наверное, попробуешь отыскать в другом месте. Месть местью, но здоровье отца тебе важнее!

Она потрясла головой.

— Где искать? Я не представляю даже, у кого спросить.

Принцесса спросила жалобно:

— Но зачем? Воюют… это мужчины обожают, но зачем уничтожили карниссу?

— Думаю, — ответил я, — сперва в массовой драке просто вытоптали конницей. Когда носились туды-сюды. А потом… из страха, что снова прорастет и вообще долина достанется врагу, шарахнули чем-то из мощной магии. У королей в закромах все еще встречается всякая древняя чертовщина…

Обе ели вяло, Мириам вообще жевала так, что подсунь вместо ароматных ломтей сыра стельки ее сапог, сжует и проглотит так же бездумно. Взгляд устремлен вдаль, я вижу по ее лицу, что не столько отыскивает карниссу, как уничтожает тысячами способов коварного родственника.

Она подурнела за последние полчаса, глаза ввалились, а скулы резко и неприятно натянули кожу. Принцесса пробовала робко обнимать тонкими лапками, пытаясь утешить, Мириам зло поводила не по-женски широкими плечами.

Я подумал еще, сказал медленно:

— Знаете что, дорогие дамы… Побудьте здесь, никуда не высовывайтесь. Есть одна дикая мысль… я же сам дикий, понимать должны, вот и хочу проверить одну дикость…

Мириам вскинула на меня полный недоверия, но и надежды, взгляд.

— Насчет карниссы?

— Да, — ответил я.

— Можешь узнать?

— Попытаюсь, — ответил я. — За попытку не бьют… вроде бы. По крайней мере, у нас, драконов.

Принцесса сказала жалобно:

— Хочу быть драконом.

— Хоти, — разрешил я, — когда сильно хочешь, все может получиться.

Глава 5

Не-е-т, стучало в драконьей голове, эти земли завоевать так просто не получится. Это не Сен-Мари, варвары воевать готовы всегда, к тому же всегда и воюют. Пока дерутся друг с другом, но это как грызущиеся собаки, что разом прекращают распри и бросаются всей стаей на появившегося волка.

Правда, и мы не погрязшие в покое сен-марийцы, особенно боевой костяк армландцев, тоже не знающих иной жизни, как непрерывные войны с соседями. Однако после легкой победы над Орифламме, боюсь, здесь нас ждет если не поражение, то очень нелегкие испытания.

Я порылся в памяти, отыскивая хоть какие-то аналоги. Крестоносное войско, вторгшееся в сарацинские земли, в прямых сражениях обычно побеждало, однако сильно страдало от ночных набегов, от внезапных нападений легкой конницы.

К тому же у сарацин всегда пополнение, а крестоносцы воевали тем составом, что с великими трудностями сумел преодолеть невероятно длинный и трудный путь и добраться до этих странных земель, где пальмы, верблюды… В моем случае, к счастью, коммуникации не настолько протяженны, помощь из Брабанта всегда смогу направить, а в сам Брабант будут стягиваться из всего Сен-Мари…

Да что Сен-Мари, из Армландии, Фоссано и даже Турнедо! Вообще-то, будь я помешан больше на гигантомании, мог бы объявить священную войну неверным, Реконкисту, и призвать под свои знамена рыцарей всех королевств с той стороны Великого Хребта. Но это значило бы увязнуть здесь еще больше…

Земля послушно плыла подо мною, наконец я увидел знакомое место, где я вышел в этот мир, когда магистр Жакериус Глассберг, маг и бывший властелин города-государства, выпустил меня из своей «землянки». И хотя он может быть где угодно, однако меня не оставляет ощущение, что и сам держится на таком расстоянии, чтобы его бывший ученик не мог нащупать, в то же время не отдаляется слишком, чтобы не упускать врага и следить за каждым его шагом.

Я сложил крылья и грузно опустился на землю, пробежал чуть, чем туша тяжелее, тем сложнее посадка, наконец замер и огляделся. Седой туман, как борода Мерлина, укрывает низкую траву, поверх торчат верхушки стеблей и белых камней, гладких, как огромные яйца.

В прошлый раз здесь был песок, много песка. Маг знал, что я его использую, и потому опустил меня между двумя барханами. Сейчас же здесь безжизненная каменистая поверхность, трава чахлая, сухая, серого цвета.

Я осматривался по сторонам и вдруг увидел, как из-под одного огромного камня пробивается лучик света. Подумать, что маг совершил такую оплошность, это не уважать ни себя, ни мага: я весело хмыкнул, одним движением лапы отбросил камень, отошел на пять шагов и начал превращение в человека. Снова тошнота, головокружение, слабость и чувство полнейшей беспомощности…