Владимир Корн - Небесный странник

— Скажи, почему ты, еще до встречи с Эйленорой, выглядела такой потерянной?

На какое-то время у Николь пропал вид легкомысленной девицы, присущей ей после того, как она съела орешек.

— Знаешь, Люк, — с самым серьезным видом сказала она, — я как будто бы вернулась домой впервые за долгое время, а дом мой оказался в полном запустении, и в нем никого не осталось, все уже успели умереть…

Затем она улыбнулась так печально, что у меня дрогнуло сердце.

Мы снова долго шли какими-то длинными коридорами, поднимались или спускались по лестницам, снова поднимались, а потом случилось то, чего я больше всего и опасался: мы столкнулись с господином Энжуриасом и его людьми. Столкнулись нос к носу, причем именно тогда, когда наконец выбрались на поверхность.

Перед этим мы очень долго не могли открыть очередную дверь, и я уже раздумывал над тем, чтобы вернуться и отыскать другой путь наверх. Мы по очереди прикладывали ладони к овальному пятну в центре двери, я снова крючил мизинец, но тщетно.

Надеюсь, Николь не очень прислушивалась к проклятиям, что я бурчал себе под нос, — они не для женских ушей. Уже отчаявшемуся, мне пришла в голову другая мысль, и я попробовал отвести дверь руками в сторону. На удивление она ушла в стену очень легко, и мы попали в один из двух тех домов, что сверху показались мне похожими на небольшие дворцы. В отличие от того дома, куда мы заглянули в самом начале нашей прогулки по городу Древних, этот имел вполне обжитой вид. По крайней мере, ни малейших следов трухи или пыли. Мне даже почудился запах жарившегося мяса, напомнивший о том, что в последний раз я ел очень давно. Глядя на по-прежнему улыбающуюся Николь, нисколько на вид не уставшую и ни разу ни на что не пожаловавшуюся, я всерьез уже раздумывал над тем, чтобы все же использовать орешек куири, хоть половинку от его ядрышка.

Вот тогда-то и произошла наша встреча. Еще одна дверь, открытая нами, — и мы оказались в огромной прихожей, где по лестнице, ведущей со второго этажа, и спускалась вся эта компания.

Завидя друг друга, на какой-то миг все мы застыли, а потом произошла еще одна неожиданность — вперед бросились не Руд с Нерчем и Фледом, а выступила леди Эйленора.

За то время, что мы ее не видели, она успела сменить синее платье на серое с закрытым воротом, но по-прежнему обтягивающее ее фигуру, как перчатка. Я сразу же почувствовал, что кто-то будто бы залез внутрь моей головы рукой и шевелит пальцами.

Затем наваждение внезапно исчезло, а сам я посмотрел на сделавшую шаг вперед Николь. Сейчас она не была похожа на ту девушку, что я видел буквально несколько минут назад — веселую, что-то напевающую и даже хихикающую чуть ли не над каждым моим словом. Николь стояла, побледневшая, вся сосредоточенная, не спуская глаз с леди Эйленоры.

«Они борются между собой! — понял я. — Но как же Николь выдерживает атаку Эйленоры, она же сама говорила, что леди сильнее ее? Наверное, ей помогает куири».

Ну а сам я сделал то, что мне только и оставалось сделать. Четвертый л'хасс с собой я все же прихватил, и когда мы внезапно столкнулись с Энжуриасом и его людьми, тяжелый камень как раз надоел мне до такой степени, что я мечтал от него избавиться и приглядывал местечко, в котором его можно было бы спрятать. Ну не оставлять же такую ценность на виду, вдруг Создателю еще придет в голову сделать так, чтобы я снова сюда попал.

Держа л'хасс на ладони, для чего мне пришлось прижать локоть к ребрам, другой рукой я сорвал с шеи медальон навигатора. Тот самый, медный, подаренный мне моим первым капитаном Кторном Миккейном, который я все не решался поменять на золотой, ведь для этого были причины.

Л'хассы можно сбрасывать вниз с огромной высоты, оставлять их на долгие часы в огне, со всей силы бить по ним кузнечным молотом — им ничего не будет. Боятся они только Желтого тумана, чрезмерной нагрузки да еще одной вещи, о чем и рассказал мне капитан Кторн Миккейн, вручая медальон.

«Люк, — сказал он, — когда-нибудь может возникнуть такая ситуация, что у тебя просто не будет выбора и ты предпочтешь умереть, лишь бы от нее избавиться. Видишь черный камешек? — С этими словами Миккейн указал пальцем на вставленный в медальон черный крошечный камень, не сверкающий даже при ярком солнечном свете, настолько он был черен. — Так вот, этот камень, а называется он брунд, — то, чего л'хассы боятся помимо Тумана. Однажды ты сам станешь капитаном, и может случиться так, что он может тебе понадобиться. Не приведи Создатель, конечно, но в этой жизни случается все.

После чего Миккейн достал из-за ворота свой медальон, такой же медный, что и подаренный мне, и тоже с вкрапленным в нем черным камнем.

— И не пытайся вставить брунд в медальон из любого другого металла, его может удержать только медь…»

— А теперь прошу обратить внимание и на меня! — громко заявил я, после чего провел по л'хассу медальоном.

Л'хасс потемнел на глазах, и по его боку поползла трещина.

«Не слишком ли я его поцарапал? — тревожно пронеслось у меня в голове. — Ведь вполне возможно, пройдет какой-то миг, и л'хасс разлетится во все стороны с дымом, грохотом и пламенем. И не станет никого: ни меня, ни Николь, не леди Эйленоры, ни господина Энжуриаса, ни остальных. А я ведь только хочу их напугать».

Л'хасс оставался таким же холодным, как и обычно, но мне почему-то показалось, что он начал жечь мне руки, а в весе прибавил чуть ли не втрое. Но знают ли все они, что может произойти с камнем в любое мгновение? Нет у меня времени на объяснения, да и захотят ли они поверить?

Я выдохнул с облегчением: вся компания дружно отступила назад, вверх по лестнице, не сводя глаз с лежавшего у меня на ладони вмиг почерневшего л'хасса. Все, в том числе и Эйленора. Ну а сам я сделал наоборот — приблизился к ним.

— Всем известно, что может произойти с ним, царапни я чуть сильнее? — спросил я, на что они все как один утвердительно кивнули.

Не скажу, что мой голос прозвучал ровно, но по крайней мере слова произнес я вполне отчетливо, а кто в такие моменты слишком уж прислушивается к собственным интонациям?

— Сейчас мы с Николь пойдем к «Небесному страннику», — заявил я, обводя взглядом всех по очереди. — А вы нас дружно проводите. И не нужно никаких слов, будто на башнях Древние механизмы, что могут обратить мой корабль в пыль, я об этом уже наслышан. Ну а для того чтобы все не выглядело так трагично, сделаем вот что.

Говоря это, я бросил л'хасс, по-прежнему жегший мне руки, в какое-то темное отверстие в полу. Вряд ли мне удастся когда-нибудь извлечь его из этой дыры, но треснутый л'хасс мне и даром не нужен.