Валерий Вайнин - Убить Змея

Даша улыбнулась сквозь слезы.

— Не слабая речь, — вздохнула она. — И главное, без шпаргалки. Так я еду с тобой в Мытищи?

— Да, будь я проклят.

Даша порывисто обняла его, вручила сверток с бутербродами и бросилась надевать куртку.

В машине Глеб поведал ей об откровениях директора ее бюро. Даша не удивилась.

— Нечто подобное я и предполагала.

— Едва ли, — усомнился Глеб, гоня свой «жигуленок» по Садовому кольцу. — Где орудует Грач, там нити дергает твой дядя. Зачем им это? Никак не постигну их логики. То прыгнут, то отскочат. То грозят, то ластятся. То «хвоста» привесят, то теряют вдруг интерес. Малхасянца из окна выбросили, чтоб не трепал лишнего. А Кашина-то зачем? Чтоб нервы тебе пощекотать?.. Ну, допустим, пощекотали. Дальше-то что? Логично было бы тебя убрать. Но что для них ты с детским твоим расследованием? Что для них я с моей импровизированной буффонадой?.. Нелепо все, непрактично. И суетливо как-то.

— Ну их всех к лешему, — отмахнулась Даша и принялась кормить его бутербродами.

На Ярославском шоссе они попали в пробку. Впереди произошла авария, и колонне застывших машин не видно было конца. Глеб нервно взглянул на часы.

— Вот же увязли! — проговорил он в досаде. — И так на душе кошки скребут…

— Чуть не забыла, — спохватилась Даша. — Илья просил тебе передать, что сегодня дистрибьютор его Алки в каком-то назидательном контексте упомянул о Мангустах и Змеях. Мангусты, по его сведениям, рождаются от ангелов, а Змеи — это духи Тьмы.

Глеба аж перекосило.

— Что за бредятина?

Даша развела руками.

— За что купила.

— Больше этого не покупай. — Глеб опустил стекло и высунул голову наружу. Пробка рассасываться не собиралась. Водитель стоявшей сзади «волги» вышел из машины и отправился вперед на разведку. — Эх, семь бед — один ответ! — махнул рукой Глеб, закрывая окно. — Даш, обними-ка меня крепко, закрой глаза и ничего не бойся!

Не задавая вопросов, Даша сделала, как он велел. И в тот же миг лицо ее обожгло нестерпимым холодом. Возникло ощущение, будто она падает в бесконечную черную пустоту, и сердце остановилось, объятое каким-то первобытным ужасом. И длилось все это одно лишь долгое, невыразимо долгое мгновение.

Открыв глаза, Даша увидала побелевшее лицо Глеба. Он замер, откинувшись на спинку сиденья, и лоб его покрывали капельки пота. «Жигуленок» их оказался в Мытищах, метрах в двадцати от поворота в переулок графини.

— Господи, — Даша дотронулась до щеки Глеба, — ты в порядке?

Глеб слабо ей улыбнулся.

— Восемнадцать секунд… я восстановлюсь… Я не должен был этого делать и не имел права ждать. Которое из этих зол меньшее? — Сделав глубокий вдох, он включил зажигание, и «жигуленок» выехал из просевшего сугроба.

— Сама-то как? — спросил Глеб. — Очень худо было?

Даша прижалась щекой к его плечу.

— Пустяки.

Свернув в переулок графини, они заметили коричневый джип, отъезжающий от ее калитки.

— Дашка, — сказал Глеб, — беда.

Когда они притормозили, коричневый джип уже сворачивал за угол на другом конце переулка. Выскочив из машины, Глеб и Даша бросились к дому графини.

Двери верандочки были распахнуты настежь. На полу отпечаталось несколько влажных следов. Графиня в естественном своем облике лежала на полу у порога комнаты, на месте горла у нее зияла кровавая дыра. Даша издала крик ужаса. Глеб опустился перед графиней на колени, склонился над ее лицом и коснулся сонной артерии. Графиня приоткрыла глаза и взглянула на него, явно не узнавая. Губы ее беззвучно шевельнулись. Из дыры в горле надулся кровавый пузырь и лопнул.

Даша метнулась к двери.

— Я сбегаю к соседям, позвоню в «скорую»!

— Стой, — приказал Глеб.

— Но ведь есть хоть какой-то шанс! — зарыдала Даша.

— Стой на месте! — повысил голос Глеб. — И ни звука!

Даша повиновалась. Присев на стул, она закрыла руками лицо и тихо плакала.

Глеб застыл, склонясь над графиней. Он сжал ее виски ладонями и, казалось, перестал дышать. Только фиолетовые его глаза будто увеличились и озарились мерцающим гипнотическим светом. Через минуту-другую на горле графини лопнул еще один кровавый пузырь, затем дыра стала затягиваться, и еще через минуту от нее не осталось и следа. Графиня судорожно вздохнула, точно всхлипнула, и дыхание ее выровнялось, взгляд обрел осмысленность.

— Глеб Михайлович… — проговорила она тихо, — как славно, что вы приехали… Кто у нас там плачет?

Даша вскочила со стула, подбежала и остолбенела, не веря глазам. Губы графини растянулись в улыбку.

— Дашенька… до чего же я рада вас видеть.

Даша обняла стоящего на коленях Глеба и зарыдала в голос.

Графиня приподнялась. Силы ее быстро прибывали.

— Ну-ну, девонька, ну-ну… Эка невидаль: старуха в обморок упала… Глеб Михайлович, вы не могли бы помочь мне подняться?

— Пардон, Наталья Дмитриевна, я как-то замешкался. — Глеб подал ей руку, и Даше показалось, что он сам вот-вот свалится.

— Восемнадцати секунд хватит? — спросила она с тревогой.

— Пятнадцатью обойдусь, — пообещал Глеб.

— О чем вы шепчетесь? — улыбнулась графиня. — Консилиум у моего тела собирать пока рано. Конечно, эта волчица-оборотень могла бы меня потрепать, но вы, по счастью, ее спугнули. Судя по всему, интересное у них там общество.

Глеб задумчиво потер переносицу.

— Скажите-ка, у этой женщины-оборотня запястья рук не были забинтованы?

Графиня нахмурилась, припоминая.

— Да, кажется… одна рука была замотана чем-то красным. А что, Глеб Михайлович, вы разве ее…

— Вопросы потом, Наталья Дмитриевна, — прервал ее Глеб. — Собирайте вещички, закрывайте дом и поехали.

Графиня посмотрела на него в недоумении.

— Куда?

— Сегодня поживете на квартире у Даши, причем под охраной. А завтра к вечеру я поселю вас в одном безопасном местечке.

— Глеб Михайлович, по-моему, вы зря хлопочете. Вряд ли они рискнут вернуться и повторить свое назойливое приглашение…

— Простите, графиня, — проговорил с поклоном Глеб, — если вы не подчинитесь, мне придется вас похитить.

Графиня рассмеялась.

— О, я подчиняюсь! Хоть меня давно уже не похищали и стоило бы освежить память! Дашенька, вы поможете мне собраться?

Сборы оказались недолгими. Через полчаса графиня вручила Глебу небольшой чемоданчик и заперла дом. Взгляд ее был печальным. Глеб обнял ее за хрупкие плечи и посмотрел в глаза.

— Скоро я изведу эту нечисть, Наталья Дмитриевна. Вы сможете вернуться, если захотите. Обещаю.