Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – властелин трех замков
Клотар сразу цапнул голову, однако зашевелилось туловище и, поднявшись, двинулось к Клотару. Он заорал и ударил ногой, целя в живот, но промахнулся. Колдун продолжал надвигаться, Клотар отступал, не выпускал голову, что начала щелкать зубами и впилась ему в руку. Ревель набежал сзади и, как регбист, сбил туловище на землю.
В это время под моими руками вспыхнул огонек, мы с Альдером быстро развели костер, Клотар пробежался вокруг могил, уходя от вновь поднявшегося туловища, подбежал к костру. Я поймал момент, когда он бросил голову на землю, сильным ударом расколол пополам, оба принялись жечь половинки в огне, а я кинулся к туловищу, рубил и рубил, Ревель и Клотар уносили куски и жгли в огне.
Луна обошла половину неба, когда мы закончили с трупом, а Клотар пособирал даже землю, куда падала кровь колдуна, ее тоже бросили в огонь, который, как известно, очищает от любой нечисти.
Внезапно зашелестела трава, из темноты выметнулось огромное, страшное, сбило меня с ног, я не успел опомниться, как огромный горячий язык облизал мне лицо. Я отпихнул огромную морду, торопливо вскочил.
– Ты чего прибежал?.. Я же велел оставаться с Кадфаэлем!
– Неспроста, – буркнул Альдер, в голосе звучала тревога.
– Все, – сказал я тревожно, – возвращаемся. Не нравится мне это кладбище. И не нравится, что пес прибежал.
– Мы здесь очистили, – сообщил Клотар. – Магии больше нет.
– Мне вообще кладбища не ндравятся, – буркнул я. – А там брат Кадфаэль всех привидений поразгоняет! Или каяться заставит.
– Он такой, – согласился Альдер.
Клотар снова пошел впереди, всматриваясь в следы, по которым явились сюда. По всему кладбищу мертвая тишина, даже совы и летучие мыши не летают, никто еще не понял, к добру или к худу, что завалили такого могучего колдуна, выжидают, премудрые пескари, а ведь тот, кто первый сообразит, что такая область осталась без хозяина, тот и станет президентом.
Чем ближе мы подходили к зарослям, где оставили Кадфаэля с конями, тем тревожнее я себя чувствовал, а мурашки так и бегали по всему телу. В животе как будто подвесили пудовую гирю, вытащенную из морозильника. Альдер поглядывал на меня тревожно, буркнул, что я даже исхудал что-то, устремился вперед.
Клотар и Ревель шли за мной, в этом темном мире, где и луна ушла с затянутого неба, я ориентировался по тепловым следам. Мир выглядит причудливо, как будто смотрю сквозь мощнейшие светофильтры на поверхность застывающего вулкана: то здесь, то там багровые изломанные полосы, пятна, отчетливо вижу остывающие следы, что оставил Альдер. Брехня, что ящерицы – холоднокровные, тогда бы я их не видел вовсе, а так уже трижды видел слабые розоватые или алые силуэты выбежавших на охоту рептилий. Конечно, их не сравнить с мышами, те катаются как огненные шарики, сами вырабатывают тепло, но и пресмыкающиеся, оказывается, то ли запасают тепло на ночь, то ли немножечко вырабатывают сами…
Впереди раздавался тревожный голос Альдера:
– Кадфаэль… Кадфаэль!.. Да где же ты, чтоб тебя… ангелы взяли!
Я чувствовал, как Ревель и Клотар обнажили мечи и молча разошлись в стороны. Я взял в одну руку молот, в другую меч, двигался уже медленнее, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Чувство опасности ушло, но теперь оно трансформировалось в странное чувство потери.
Альдер крикнул:
– Коней на месте нет!..
Ревель прокричал далеко слева:
– А Кадфаэль?
– Тоже… Э, тут кровь!
Я услышал топот ног, сам ринулся к месту, где оставили Кадфаэля. Поляна вся усеяна красными следами, я видел багровые пятна даже на деревьях, которых касались руки или плечи, что значит чужаки были здесь совсем недавно, на земле красные отпечатки копыт и сапог и… россыпь горящих жемчужин…
Бросившись по следу, я почти сразу наткнулся на Кадфаэля, его тело пламенеет в кустах, то ли сам заполз, то ли туда вбросили изрубившие его бандиты. Я упал, ломая ветви, обхватил руками, прижался всем телом.
– Живи, Кадфаэль!.. Живи!.. Не умирай!..
Несколько мгновений мне казалось, что Кадфаэль уже мертв, уже не вернуть, затем жуткая слабость пронзила меня от макушки до пят. Я упал бы, если бы уже не лежал на Кадфаэле. В ушах раздался звон, перешел в комариный писк. Сердце стучит так, что едва не выпрыгнет, кислорода недостает, горло высохло, там свистит, как в дырявой водосточной трубе.
Над нами звучали встревоженные голоса, я слышал, как меня тормошат, сильные руки подняли и усадили у костра, откуда он только взялся, в дрожащие руки всунули краюху хлеба, которую я проглотил, как волк, не разжевывая, и, чуть оживая, посмотрел по сторонам голодными глазами.
– Что с Кадфаэлем?
– Да вот он сидит… его тоже трясет.
В ярком пламени костра я уже не вижу в тепловом излучении, зато разгорающийся костер бросает яркие блики на встревоженные лица соратников, круг света ширится, отодвигая тьму и те страхи, что таятся во тьме.
– Их было трое, – сообщил Клотар. – Сам Грубер и двое из самых близких подручных. Они всегда с ним. Кажется, скоро буду знать их привычки, даже имена. Подкрались, наш монах и пикнуть не успел, как его оглушили. Нет, не дорезали, сперва поспрашивали, хоть и быстро…
– Это Кадфаэль сказал? – спросил Альдер недоверчиво.
Он оглянулся на монаха, тот сидит по ту сторону костра, придвигаясь все ближе к пламени, его трясет, слышно, как стучат зубы. Клотар отмахнулся.
– Это следы сказали. Спросите Кадфаэля, подтвердит. А потом его дорезали. Но, видно, в темноте промазали… Крови натекло много, но монашек все еще жил, дождался…
Кадфаэль наконец проговорил, сильно лязгая зубами:
– Да… все так… Грубер… Это был сам Грубер…
Я сказал слабо:
– Доберемся и до Грубера. Только теперь у них к своим коням еще и наши. Правда, мой Зайчик…
Я сложил непослушные губы, свистнул. Получилось плохо, свистнул еще, потом еще и еще. На меня смотрели с сочувствием, но вскоре в ночи послышался конский топот. Он приближался с угрожающей быстротой, Клотар и Альдер метнулись в стороны, и перед костром возник прекрасный черный конь, весь блестящий в багровом свете костра, с выпуклыми мышцами, длинной гривой и роскошным хвостом.
Он подошел, кося огненным глазом на Альдера и Клотара, ткнулся мягкими замшевыми губами мне в шею. Дыхание горячее, успел разогреться в коротком пути, да и вообще он горячий, словно печка внутри. Я поднялся, обнял его за шею, расцеловал, прижался к горячему телу.
Клотар кашлянул нетерпеливо, сказал сухо:
– Можно считать, что Грубер потерпел серьезное поражение.
Альдер сказал быстро, с подъемом:
– Самое главное, что леди Женевьева так и не сказала Груберу про умение сэра Ричарда исцелять раны!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});