Владимир Пекальчук - Жестко и быстро

— Не очень. Я в Кортанию так, проездом. Лет на семьдесят задержусь, может восемьдесят, вряд ли больше.

— Не понял?

— В поисках политического убежища, так сказать, — пояснила Гордана.

Дело оказалось до неприличия простым и неприглядным. Закончив университет и успешно получив сертификат боевого мага младшего пятого уровня, Гордана выехала в Мааженту, в туристическую поездку. Стала на учет у консула, все как полагается, затем принялась колесить по стране, перебираясь из одного живописного места в другое. Месяца через два консул позвонил, осведомился, все ли в порядке, и поинтересовался, когда Гордана планирует вернуться в Аквилонию. Горди в ответ поинтересовалась, с чего господин консул решил, что она планирует. Не то чтоб Гордана собиралась оставаться в Мааженте всю жизнь, но такой ответ был продиктован спонтанным желанием проверить степень своей свободы.

Консул звонил еще дважды, через месяц и через два, и каждый раз получал все более решительный отказ. А три месяца спустя Гордана узнала, что по ее персоне запущена официальная процедура экстрадиции.

— Вот тогда-то, когда меня решили вернуть силой, словно беглую рабыню или преступника, я поняла, почему ты сбежал, — закончила она свой рассказ. — Ну и сбежала тоже. И кстати. Теперь моя очередь задать вопрос, на который у тебя не будет другой возможности ответить. Ты на мне женишься?

Мы поженились три дня спустя.

Переход из ранга дворян в простолюдинки Гордана пережила совершенно безболезненно. С гражданством у нас с ней тоже не возникло никаких проблем. Ее, правда, сразу же попытались завербовать, посулив кортанское дворянство — ну а как же иначе, чай не каждый день маги пятого уровня приезжают, — но она всех послала.

— Обойдусь, — сказала мне Горди, — у меня, между прочим, диплом не самого последнего университета.

Но работать по специальности ей не пришлось: мне в моем деле настоящий сильный маг очень пригодился, и теперь мои ученики проходят краш-тесты на мастерство пустотного щита в условиях, весьма приближенных к боевым. Такой вот у нас получился семейный подряд.

Недавно, правда, когда Горди как раз не было дома, в дверь постучались двое в черных пиджаках и с сильным аквилонским акцентом спросили, не здесь ли проживает госпожа Гордана Ковач.

— Здесь живет моя жена, Гордана Куроно, — сказал я и отделал обоих почти до потери сознания, после чего сдал полиции.

— Преследуют мою жену, следят, — пояснил я причину конфликта, — да еще и при въезде в страну заполнили документы неправдиво. Уверен, ни один не написал, что работает на аквилонское правительство, а значит, я поймал шпионов.

— Ничего, мы разберемся, — понимающе кивнул здешний начальник полицейского управления.

Его сын тоже учится у меня, так что мы с ним хорошо друг друга понимаем.

Когда врачи «скорой» закончили оказывать шпикам первую помощь и полицейские собрались сунуть их в машину, я попросил у них прощения.

— Мне жаль, что я причинил вам вред, ведь с вас спросу никакого, вы только выполняли команды, как и положено цепным псам. С гораздо большим удовольствием я всыпал бы вашему хозяину, но его тут нет, а я полон решимости оградить себя и свою семью от таких, как он и вы. На вашем примере я хочу показать вашим коллегам, что здесь аквилонских ищеек ждет очень недружелюбный прием. Убедительно прошу вас предупредить об этом ваших коллег.

Больше они меня не беспокоили. Может быть, дошло, что ни меня, ни Гордану в Аквилонию уже не вернуть.

Вот так я и живу теперь, и полностью жизнью доволен. Все, что мне нужно для счастья, — моя семья, мое призвание и мои ученики. И все это у меня есть.

Здесь, в Кортании, я выстроил не просто свой новый дом. Порой мне кажется, что я создал тут небольшой кусочек моей милой Японии. Или, наверное, чуть иначе: где я, там и Япония. Ведь я бережно храню частицу ее в моем сердце.

А еще я больше не терзаюсь мыслями о том, кто же я такой. Такаюки Куроно и Реджинальд Рэмм во мне полностью примирились, и никто не тащит одеяло на себя. Я — Реджинальд Куроно, человек, который помнит две свои прошлые жизни. И живет жизнью настоящей, следуя только своим убеждениям и своей совести.

Я снова иду к макиваре, но тут возле додзё останавливается машина. В ворота входит пятилетний карапуз в маленьком пиджачке, сопровождаемый дворецким. Ах да, ведь я вчера договорился о приеме очередного ученика в новую группу для самых маленьких.

Для них не нужно никакое испытание: ведь малышей ни к чему проверять на целеустремленность. Они вырастут такими, какими я их сделаю, и не будут представлять себе иного способа жизни, кроме «пути пустой руки»… Как не представляю себе иной стези и я. И я приложу все усилия, чтобы мои ученики стали такими, каким был Такаюки Куроно. Такими, как я.

Иду навстречу, малыш семенит ко мне и смотрит серьезным, сосредоточенным взглядом.

— Здравствуйте, господин учитель! — вежливо здоровается он. — А чему вы меня научите?

Улыбаюсь ему в ответ:

— Здравствуй, малыш. Я научу тебя быть сильным.

СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ БОЕВЫХ ИСКУССТВ

Дзиттэ — ката, упражнение в боевом искусстве.

Айкидо — боевое искусство.

Дан — степень мастерства в японских боевых искусствах, и не только в них. Низший дан — первый, высший — девятый. В исключительных случаях присуждается также десятый дан, зачастую посмертно.

Дзю-дзюцу — старояпонское боевое искусство, практиковавшееся против противника в доспехе. Предок современного джиу-джитсу.

Додзё — школа, место, где учат. В том числе боевым искусствам.

Камикадзе — дословно «божественный ветер». Так назвали тайфун, дважды уничтоживший флот хана Хубилая, пытавшегося покорить Японию. Выбор этого слова для летчиков-смертников не случаен.

Катана — японский двуручный меч для бездоспешного боя.

Кэндзюцу — боевое искусство владения мечом.

Макивара — мишень для стрельбы из лука и отработки ударов.

Маэ-гэри — прямой проникающий удар ногой.

Ниндзято — дословно «меч ниндзя». Был в обиходе у ниндзя.

Сокуто-гэри — прямой удар ребром стопы.

Сэйкэн-цуки — прямой удар кулаком.

Тайхо-дзюцу — техника ареста.

Тамэсивари — разбивание предметов руками и ногами в карате.

Татэ-цуки — прямой удар вертикально расположенным кулаком.