Сиреневый ветер (СИ) - Владимиров
Осев на холодный пол, Алрефе пытался просто дышать, но горло словно сдавила невидимая рука. Почему он легко простил даже семью, оправдав их тем, что они из-за природы своей не могли поступать иначе, но ничего не мог поделать с ненавистью, отвращением к себе? Что сожрёт его раньше: эти чувства или тьма, голос которой тем сложнее заглушить, чем масштабнее разрушения? Если из клетки нет выхода, пусть добьёт хоть что-нибудь, только поскорее. Пусть сила, о которой он не просил, сотрёт эту личность, от которой одни разочарования и проблемы.
Невесомая рука коснулась щеки, снова напоминая о том, что всё это — сцены, оставшиеся в далёком прошлом. Он уже смог пережить это, вырваться. Но когда эмоции слишком сильны, голос разума бессилен. Когда ощущаешь всё ярче, чем в самых реалистичных снах, кажется, что снова вот-вот сломаешься, а рассудок балансирует на самой тонкой грани. И снова не удавалось смыть въевшийся запах крови, а в ушах звенело от криков. Снова хотелось выплюнуть свою дрянную суть, даже если она будет выходить с почерневшей кровью, желчью или кусками лёгких. Хотелось разрушить себя, словно это способно оживить хоть кого-то.
— Всё закончится, всё обязательно закончится, — шептал слабый голос над ухом, а нос что-то защекотало и обдало запахом сирени.
Алрефе потёрся щекой о руку, не в силах дать хоть какой-то ответ, закрыл глаза. Да. Осталось недолго — день побега всё ближе. А после него… Петля сможет перекинуть только к событиям настоящих дней. Там не так страшно. Там выход.
Медленно приходя в себя, он задавался вопросом: «Если ему так плохо от увиденного, то каково сейчас Сильене? Сколько сил она прилагает, чтобы звучать так спокойно, чтобы продолжать подавать руку?» Пусть для него отягощающим фактором являлась вина за содеянное, для феи жестокие картины сами по себе потрясение, навечно оставляющее в памяти рубцы. Как много она видит? Как много чувствует? Как ей хватает сил не только перебороть собственный ужас, но и позаботиться о ком-то другом? Как Сильена ещё не отвернулась от него? Слишком много вопросов надо обсудить, но для начала — встретиться.
Когда Алрефе вышел из ванной, на столе его уже поджидала кружка… Нет, не с чаем или чем-то подобным, а с ядом — жест доброй воли от Олеонте, без которого в подобные дни не уснуть при всей усталости.
Не сумевшее провалиться в сон сознание из настоящего увидело то, о чём раньше не знало: в комнату зашёл Олеонте. На самом деле дверь была заперта, но как это могло стать преградой для личного убийцы Райлера? Он подошёл к столу, забрал кружку, но не ушёл сразу — повернулся к кровати и застыл, пристально смотря на спящего Алрефе. Тяжёлый вздох.
— Ал, почему ты всё ещё здесь? — тихо спросил Олеонте. — Что продолжает тебя удерживать? — Он подошёл ближе, остановился у изголовья. Даже темнота не мешала заметить столь неуместное для демона выражение горького сожаления на лице. — Ты ведь умный. Найдёшь способ, если очень захочешь. Я закрою глаза, честно, просто будь осторожен. Если я смогу убедить хозяина, что тебе нельзя больше работать в университете, это станет достаточным стимулом? Ты всё же решишься уйти? Если хоть что-то будет зависеть от меня… Я найду слова, чтобы убедить хозяина поручить поиски мне, и дам тебе столько времени, сколько смогу. — Олеонте посмотрел на дно пустой кружки, криво усмехнулся. — Ты хоть представляешь, какая тут сейчас дозировка? С какой скоростью её приходится повышать? Недалёк день, когда твоя резистентность не поспеет за увеличением дозы. Я не боюсь тебя убить, но не хочу за это огрести… И просто не хочу твоей смерти. Где ещё я найду такого дурака? Уходи — тебе здесь не место. — Он покачал головой и вышел.
Что же это получается… В прошлом Алрефе не мог понять, почему Райлер так резко стал против преподавательской деятельности, которая никак не мешала службе. Запрет стал той точкой, за которой ничего не держало среди демонов, никакое беспокойство за учеников и незащищённую докторскую не мешало продумывать план побега. Но… Кто же знал, что к этому причастен Олеонте!
«Когда мы пересечёмся снова, я обязан тебя поблагодарить, мой милый друг. Но скажи, то раздражение при нашей встрече в настоящем… Не злился ли ты на самом деле на то, что я всё же попался?»
Глава 33. Обратно к свету
Петля пронесла их сквозь последние годы перед побегом. От самых мрачных дней, когда стремительно рушилось то, что удерживало на старом месте: запрет на преподавание, недели особенно зверских опытов, когда Алрефе почти что жил в подземелье, подготовка к новому заданию на истребление, до безрассудного шага в круг неправильно составленного телепорта.
Свет заклинания сменился пустотой, в которой нет ничего, кроме мрака и маленького медленно тающего сиреневого огонька. Здесь их пути разойдутся. Поскольку петля показывала только произошедшее в мире демонов, то ранее Сильену, не имеющую собственной с ним связи, затянуло в чужую память, однако ближе к настоящему у неё есть собственный опыт, который предстояло пережить вновь.
«Но это совсем немного. После повторённых лет пара месяцев — сущий пустяк. Пара далеко не самых плохих месяцев».
Темнота сменилась ослепительным светом, тишина — на контрасте оглушающей музыкой. Снова блеск драгоценностей, душистые облака духов, бокал в руке. Алрефе заозирался немного растерянно, не ожидая, что смена декораций так скоро приведёт именно к этому моменту. Это ведь устроенный Райлером вечер, после которого всё изменилось. Вот в зал вошли Февний, Энрих и Кошка. Всё прямо как тогда, а значит скоро…
— Ох, простите, не заметила.
— Будьте внима… — Алрефе хотел ответить так же, как и тогда, но вместо того, чтобы отвлечься на слугу с подносом, в этот раз Кошка приблизилась к его уху.
— Это наш шанс вырваться раньше и найти Синель, — прошептала она. — Сейчас её сознание ещё не до конца приняло новое тело, но скоро… Можно попробовать. Из зала мы отправимся в хранилище. Доберись туда. Успей, пока она не переместилась. Следи за убийцей.
Кошка отстранилась, забрала у Алрефе бокал, сделала глоток, с обворожительной улыбкой кивнула и затерялась в толпе. Хранилище… Удастся ли попасть туда? Раньше, не спрашивая разрешение у Райлера, это мог сделать только Олеонте, чья работа — отлавливать крыс. Ждать момента освобождения слишком долго — он случился уже
