Сиреневый ветер (СИ) - Владимиров
— Мой ты хороший, как я рад тебя видеть! — воскликнул Феб, рассмеялся и от переизбытка чувств обнял ошалевшего друга. Будто смена облика подобно переключателю изменила и поведение.
— Так, понятно, кажется, ты головой ударился ещё сильнее…
— Не буду исключать — чем я только там не бился, — охотно согласился, отпуская Нильса.
Тот понимающе покивал головой, подошёл к окну и выглянул на улицу, перегнувшись через подоконник так сильно, словно страсть как желал выпасть.
— Тхай! Если ты сейчас не поднимешься, я этого клоуна тебе на голову скину!
— Лагерлёф, я сам тебя скину, — в шутку проворчал Феб, перебарывая желание подтолкнуть друга. От падения с такой высоты ему точно ничего не будет.
— Вот теперь я тебя узнаю! — На всякий случай Нильс отошёл от окна. — А то от твоих внезапных нежностей впору инфаркт схватить. Что с тобой за три дня случиться успело, что ты даже мне так рад?
Вместо ответа Феб повёл плечами. Всякое успело, от чего ещё долго оправляться придётся. После петли, после погружения в прошлое сложно поверить в реальность настоящего. Словно это сейчас он оказался в другом теле, в искусственно созданном мире. У него снова есть множество друзей, которых можно навестить, есть места, в которые можно вернуться, которые хотелось назвать домом. Если бы он рассказал это тому отвергнутому миром ребёнку, тот бы засветился от счастья, если бы рассказал взрослому — получил в ответ скептичную ухмылку и просьбу перестать подкармливать едва живую надежду сказками.
И кстати о еде… Три дня — немалый срок, из-за которого начал болеть живот, напоминая о необходимости питаться. Физический поход в сны хоть и безопаснее, но не лишён своих минусов.
Тхайнан поднялся в комнату не с пустыми руками, а с кружкой горячего бульона. «Глава рода сумеречных драконов», — звучит грозно, а на деле — та ещё заботливая хозяюшка. И кашку больному сварит, и город от разрушений защитит, и из-за пропажи детей расплачется. Этот ящер мог сколько угодно разбрасываться строгими взглядами и махать мечом, но знающие его чуть ближе уже не забудут, под чьим крылом безопаснее всего.
— Как ты? — обеспокоенно спросил Тхайнан. — Я вижу вокруг тебя много следов от магических воздействий. И… Нильс, потом принеси из комнаты аптечку.
— Ну… — Феб плюхнулся в кресло и сделал пару глотков из кружки. — Немножко чувствую себя отбивной. С тем лишь отличием, что жив и помирать не собираюсь. Всё пошло совсем не по плану, но, кажется, я понимаю, почему Синель не становилось лучше.
— Ты точно готов рассказать сейчас? Или сначала отдохнёшь?
Несколько часов покоя точно не помешали бы, но разу после петли Феб очень не хотел идти спать — слишком велик шанс столкнуться с кошмарами, к которым расшатанный разум пока не готов. Так что лучше потратить время на рассказ. О том, где они оказались, кого встретили. О начавшейся драке и петле — не вдаваясь в детали, конечно. О том, как Кошка исчезла с феей в зубах, а демоны после короткой стычки разошлись.
— Скорее всего Синель оказалась в демоническом подпространстве из-за отравления тьмой. Вряд ли она способна сама сменить местоположение, а тьма подпространства не давала оправиться, ведь это именно искривлённый участок мира с очень даже реальным влиянием, а не простой сон.
— Бедное дитя, — вздохнула за спиной Сигдис.
Феб тихо хмыкнул. Не поспоришь, но правда ещё хуже, чем казалось слушателям.
Через полчаса, когда он уже поел и обработал раны, явилась Кошка. Она чувствовала себя гораздо лучше, ведь за её находящимся в реальности телом ухаживали при помощи магии и уколов. Что, впрочем, не помешало ей быстро написать что-то на листке, кинуть тем в Нильса и растянуться на диване.
— А чего в меня-то? — возмутился он и перевернул лист правильной стороной.
— Потому что это ты тут отравовар… Ах, прости, отваровар.
— Я не то и не другое.
— Да мне вообще начхать.
— Так в чём дело? — решил уточнить Феб, заглядывая Нильсу через плечо. — Какой-то рецепт…
— Перенесла я эту вашу мышку в безопасное место. Поговорила с ней. Она рассказала, каким зельем можно ускорить заживление крыла. Засим отстаньте от меня и дайте положенные шестнадцать часов покоя.
— Ага-ага, — Нильс кивнул, снова пробегая взглядом по списку ингредиентов. — Всё бы хорошо, если б не экстракт солнца — его можно добыть только в светлых мирах, но мы скорее дождёмся, что крыло само восстановится, чем туда попадём. Не считая той мелочи, что нас, — кивок в сторону Феба, — там изнутри сожжёт.
— Спасибо, но я ещё не готов писать завещание. А есть альтернативы?
— Камни «слёзы солнца». Достать сравнительно проще, но я не знаю, где их сейчас продают.
Слёзы солнца… Если Сильена сохранила подаренную заколку, то придётся пожертвовать сердцевиной цветка. Но лучше так, чем потерять ещё больше времени. Тогда решено: нужно снять с вещей заклинание уменьшения, найти заколку и приготовить зелье.
***
Знакомая поляна. То самое место, где Сильена встретилась с Кошкой, пребывая в червоточине. Действительно спокойное и безопасное место, в котором есть время обо всяком подумать до пробуждения. Подумать о случившемся в петле.
То, что увидела Сильена, было… Ужасно, отвратительно. Нет смысла приукрашивать реальность, сглаживать углы, выбирая слова помягче. Поступки остаются таковыми, даже если совершены тем, кого ты любишь. А ведь она и предостережения Нильса внимательно слушала, и о демонах представление теперь имела, но увидеть всё самой оказалось ошеломительно тяжело. Одно дело допускать, что Феб мог кого-то когда-то убить, что для мага его уровня разрушить город — не предел возможностей, другое же — наблюдать за этим. За убийствами, за опытами, за шагающим по пятам безумием, терпеливо ожидающим момент слабости.
В самом начале она видела ребёнка, которого не принимал родной мир, которого было так жалко, что сердце болело. В конце же наблюдала за тёмным магом, убийцей, палачом, от которого в жизни бежала бы со всех ног ещё тогда, когда только покинула родной мир, совершенно не желая давать второй шанс, не пытаясь понять причину поступков, отделить их от личности. Теперь же Сильена стояла на распутье. Ещё более сложном, чем в день, когда она приняла решение отправиться за Фебом в мир демонов.
Теперь на чашах весов не только грехи его далёкого прошлого и жезнелюбивое, заботливое настоящее, но и страх за будущее. Даже
